— Нет, — сказал он, — разве что вся секция разрушится иличто-то снесет ее вниз. Тогда нам осталось взять якорь и подцепить туда новыйагрегат из запасных вместо провалившегося в расщелину. Это было бы лишьнемногим больше. Я покажу тебе эту работу на агрегате, который мы заберем.

— Хорошо.

Вскоре к нам присоединился Бартелми. Он и Дэвис, которыйтоже пошел с нами, помогли донести все собранное оборудование. А двадцатьюминутами позже мы тронулись в путь.

Лебедка была снаряжена: к ней прицепили акулью клетку идекомпрессионную камеру, так что получилось нечто вроде тандема в таком вотпорядке. Пол и я повели агрегат вниз, поглядывая, чтобы провода на выходе незапутались, и освещая все вокруг во время спуска. Мне еще ни разу неприходилось пользоваться декомпрессионной камерой, но я находил, что было оченьудобно иметь ее внизу, если учитывать, что у предстоящих работ могут бытьнеприятные следствия. Было приятно сознавать, что если я буду ранен, то смогудобраться до нее, просигналить, и меня без промедления доставят прямо наверх,не останавливая для декомпрессии: глубинное давление будет снижаться в этомколоколе по ходу дела и постепенно дойдет до нормального, пока меня будутволочь в амбулаторию на острове. Славные мыслишки.

Мы установили клетку на дне неподалеку от агрегата, которыйнаходился на месте и без видимых повреждений, а затем всплыли над ним паройфатомов дальше и восточнее, осветив его. Мы действительно находились на краюущелья. Пока Пол проверял ультразвуковой генератор, я двинулся поближе к краю инаправил вниз луч своего фонарика.

Выступающие каменные пики и извивающиеся трещины.Рефлекторно я отпрянул от края бездны и повернул фонарь в сторону. Но затемвернулся и стал наблюдать за работой Пола.

Десять минут отняла у него операция освобождения агрегата откреплений. И еще пять — поднять его на проводах.

Немного погодя, периодически поводя лучами фонарей, мыобнаружили сменный агрегат, спускающийся сверху. Мы подплыли, чтобы встретитьего и подвести к месту. В этот раз Пол предоставил возможность поработать мне.Я показал знаками, что хочу это сделать, и он написал на грифельной доске:«Давай, погляжу, на что ты способен».

Я принялся монтировать новый агрегат, и это отняло у меняминут двадцать. Он проверил работу, похлопал меня по плечу и кивнул. Я началбыло подключать систему, но остановился и посмотрел на него. И он подал мнезнак продолжать работу.

Это заняло всего несколько минут, и когда я закончил, топочувствовал удовлетворение от того, что сейчас на далекой станции на панелиснова загорится огонек. Я повернулся, чтобы дать знак, что работа сделана и чтоможно оценить ее и восхищаться.

Но напарника со мной больше не было.

На несколько секунд я застыл, уставившись в пустоту. Затемначал водить вокруг лучом фонаря.

Нет. Нет. Ничего…

Чувствуя, как нарастает во мне панический страх, я двинулсяк краю бездны и нагнулся над ней с фонарем в руке. По счастью Пол двигался неслишком быстро. Но он действительно направлялся ко дну. Я ринулся за ним совсей скоростью, на какую только был способен.

Азотное опьянение, гроза водолазов или «восторг пустоты»обычно поражает на глубинах до двухсот футов. Мы спустились где-то на стосемьдесят, не более, но Пол определенно демонстрировал симптомы азотногоопьянения.

Позаботившись о собственном самочувствии, я догнал его,схватил за плечо и повернул назад. Через стекло его шлема я разглядел тоблаженное выражение, которое было написано на лице Пола.

Взяв его за руку и плечо, я потащил его назад, буксируя засобой. Несколько секунд он следовал за мной, не сопротивляясь.

Затем он стал бороться со мной. Я предвидел эту возможностьи принял позицию из дзю-до «квансецу-вазе», но очень быстро обнаружил, чтодзю-до не особенно годится под водой, особенно когда клапаны баллона слишкомблизки к вашей маске или загубнику. Я отворачивал голову подальше, откидывал ееназад. На некоторое время я утратил возможность тащить его назад такимспособом. Но я не отказался от своих приемчиков. Если бы мне только удалосьподдержать его чуть дольше и не допустить, чтобы азотное опьянение поразилосамого меня, то я получил бы преимущество — я в этом уверен. Кроме всегопрочего, у него пострадала не только координация движений, но и способность кмышлению.

В конце концов я дотащил его до агрегата — бурная лавинапузырей рванулась из воздушного шланга, когда он выплюнул загубник и не былоспособа вернуть его обратно без того, чтобы не отпустить самого водолаза.Впрочем, может быть, именно из-за того, что он стал задыхаться, мне стало чутьлегче справляться с ним. Впрочем, не знаю.

Я втолкнул его в камеру, последовал за ним и запечаталдверь. Он почти смирился и начал поддаваться. Я сумел сунуть ему в ротзагубник, а затем рванул сигнал подъема.

Мы начали подниматься почти сразу же, и хотел бы я знать, очем думали в этот момент Бартелми и Дэвис.

Они достали нас очень быстро. Я почувствовал легкоедребезжание, когда мы наконец-то попали на палубу. Вскоре после этого вода схлынула.Я не знал, сравнялось ли к тому времени давление в камере с наружным, нопереговорное устройство ожило, и послышался голос Бартелми — я как раз вылезализ своей амуниции.

— Через несколько минут двинемся, — сказал он. — Чтостряслось? Насколько все серьезно?

— Азотное опьянение, — доложил я. — И Пол начал погружаться,и начал бороться со мной, когда я попытался вытащить его.

— Пострадали оба?

— Нет, не думаю. Он ненадолго потерял загубник. Но теперьдышит нормально.

— В таком случае, в каком он состоянии?

— По-прежнему «под мухой», я полагаю. И упадокжизнедеятельности, выглядит как… пьяный.

— Порядок. Можете уже освобождаться от вашего снаряжения…

— Уже освободился.

— …и раздеть его.

— Уже начал.

— Мы радировали на остров. Медик прилетел и ждет влаборатории. Впрочем, предупреждали, что ему необходима, главным образом,декомпрессионная камера. Так что мы медленно и осторожно доведем в ней давлениедо нормального на поверхности. Я займусь этим прямо сейчас… А у себя самого вычувствуете какие-либо симптомы опьянения?

— Нет.

— Ладно. Вы покинете камеру через некоторое время… Вы чтоеще хотите мне сказать?

— Да нет, пожалуй.