— Думаю, с вашим другом все в порядке, — сказал он.

— Хорошо. Как раз об этом я и хотел спросить.

— А как вы сами себя чувствуете?

— Нормально. Нет, действительно хорошо.

— У вас вообще не было никаких симптомов. Верно?

— Конечно.

— Прекрасно. Если будут, вы знаете, куда обратиться. Так?

— Да.

— Ладно, тогда я пошел.

— До свидания.

Он направился к вертолету, стоявшему у главного здания. Я жедвинулся дальше, к дому Фрэнка.

Фрэнк вышел встретить меня.

— Что сказал доктор? — спросил он.

— Что все, вроде бы, в порядке, — ответил я.

— Угу. Заходи и выкладывай, что будешь пить. — Он открылдверь.

— Лучше всего бурбон, — ответил я.

— С чем-то?

— Только лед.

— Ладно. Сейчас вернется Линда, она накрывает на стол.

Он отправился готовить выпивку. Хотел бы я знать, скажет лион хоть что-нибудь насчет алмазов, пока мы одни. Но он ничего не сказал.

Он повернулся, подал мне пойло, поднял свой стакан вкоротком салюте и сделал глоток.

— Ну, рассказывай, — предложил он.

— Ладно.

Рассказывал я весь обед и еще после. Я был очень голоден.Линда готовила вкусно, а Фрэнк задавал и задавал вопросы, вытягивая мельчайшиеподробности расстройства Пола, а это утомляло. Я задумался о Линде и Фрэнке. Яне видел возможности сохранить в тайне интрижку, вроде этой, на таком маленькомострове, как наша станция. Что же на самом деле знал, думал и чувствовал Фрэнк?Как следует себя вести в этом их причудливом треугольнике?

Я посидел с ними какое-то время после обеда и почти что ощущалнарастание напряжения между ними — именно о нарастании этом, похоже, изаботился Фрэнк, медленно ведя беседу по той колее, которую наметил. Я несомневался, что он упивался неудачей Пола, но чувствовал себя все более и болеенеловко в роли буфера в проявляющемся раздоре, столкновении или возобновлениистарой ссоры. Поблагодарив за угощение, я освободился как можно скорее,сославшись на усталость — что было наполовину правдой.

Фрэнк немедленно поднялся.

— Я провожу вас, — сказал он.

— Хорошо.

Так он и сделал.

Когда мы наконец добрались до моего дома, он произнес:

— Насчет тех камней…

— Да?

— Вы уверены, что их намного больше — там, откуда вы ихвзяли?

— Пойдемте, — предложил я ему и провел вокруг коттеджа водворик и повернул, добравшись до него. — Сейчас последние минуты заката. Почемубы нам не полюбоваться им? Я сейчас вернусь.

Я вошел в заднюю дверь, подошел к раковине и открыл слив.Около минуты у меня ушло на то, чтобы достать мешок. Я открыл его, зачерпнулдвойную пригоршню и вышел из дому.

— Подставляйте руки, — сказал я Фрэнку.

Он сложил руки ковшичком, и я наполнил их.

— Ну, как?

Он двинулся поближе к свету, лившемуся из открытой двери.

— Господи! — произнес он. — Так вы действительно нашлиместорождение?

— Конечно.

— Ладно. Я продам их для вас. Тридцать пять процентов.

— Двадцать пять, не больше. Я уже говорил об этом.

— Просмотр камней и минералов на этой неделе в субботу.Человек, которого я знаю, сможет быть там, стоит лишь ему дать знать. Он предложитхорошую цену. Я дам ему знать — за тридцать процентов.

— Двадцать пять.

— Жаль, что мы близки были к сделке и не смоглисторговаться. Что ж, мы оба внакладе.

— Ну, ладно. Тридцать.

Я забрал камни, ссыпал их в карман, и мы ударили по рукам.Потом Фрэнк повернулся.

— Двинусь в лабораторию, — сказал он, — и посмотрю, чтостряслось с тем агрегатом, что вы притащили.

— Дайте мне знать, когда найдете неисправность. Мне этолюбопытно.

— Хорошо.

Он ушел, а я прибрал камни, принес книгу о дельфинах и началлистать ее. И меня поразило, насколько смешно это было, что я делал. Все этиразговоры о дельфинах, все чтения, рассуждения, включая мою длинную диссертациюоб их гипнотических и гипотетичных снопеснях, как о религиозно

— диагностических формах людуса — для чего? Чтобыобнаружить, что я, скорее всего, справился бы со всем этим делом даже и безтого, чтобы увидеть хоть одного живого дельфина?

Ну вот, это было как раз то, что я должен был сделать — то,чего хотели Дон и Лидия Барнс — и Институт: чтобы я восстановил доброе имядельфинов. И все же насколько запутанным был этот клубок! Шантаж, убийства,контрабанда алмазов, да еще и нарушение супружеской верности — вероятноотброшенное в сторону… Как гладко и аккуратно я начал распутывать его, но так ине определил, кто знал обо всем этом, кто помог мне и зачем исчез так, какисчезал только я — без того, чтобы возникли всякие неприятные для него вопросы,без того, чтобы оказаться втянутым в это дело.

Чувство глубокой зависти к дельфинам накатило на меня ипрошло не полностью. Создавали ли они когда-нибудь для себя подобные проблемы?Я крепко в этом сомневался. Может быть, если я соберу достаточно зеленыхпечатей судьбы, я смогу в следующий раз воплотиться в дельфина.

Что-то нахлынуло на меня, и я задремал, не потушив свет.

Меня разбудил резкий и настойчивый стук.

Я протер глаза и потянулся. Шум повторился, и я повернулся внаправлении его.

Там было окно. И кто-то барабанил по раме. Я встал, подошелк окну и обнаружил, что это был Фрэнк.

— Ну, — сказал я, — что стряслось?

— Выходи, — предложил он. — Это очень важно.

— Ладно. Минутку.

Я ополоснул лицо, что окончательно разбудило меня и даловремя подумать. Взглянув на часы, я увидел, что времени около половиныодиннадцатого.

Когда я в конце концов вышел, он вцепился в мое плечо: