Что примечательно, объявление о нашей с Истолом помолвке заняло едва ли больше минуты. Еще минут десять мы принимали поздравления, лживые улыбки и пожелания жить долго и в богатстве.

Счастья в аристократических кругах желать было просто не принято.

В дальнейших дискуссиях я не участвовала, лишь изредка бездумно кивая в такт беседам, когда на меня вдруг с ожиданием смотрели. Развлекала себя, гоняя по пустой тарелке вилкой кусочек яблока, потому как покинуть высшее общество до окончания трапезы мне не разрешили.

А я просила разрешения. Мало того, что пропускала занятия в Академии Проклятых, так еще и подготовиться к экзаменам не могла. Мое время просто тратилось впустую.

Но слава Всевышнему, у всего имелся свой срок. Первым общие трапезы всегда покидал естий. Истол рассказывал, что, как только властитель уходит, за столом всегда начинается вакханалия. Аристократия накидывается на все самое вкусное, желая урвать кусок пожирнее, но своими глазами ничего подобного мне видеть еще не приходилось.

Да и не горела я желанием. Именно по этой причине сегодня завтрак мы покидали втроем, но почти сразу разошлись по разные стороны.

— Не задерживай ее надолго, — приказал властитель Истолу и неожиданно мягко обратился ко мне: — Дочка, я буду ждать тебя в своем кабинете.

Проводив естийя задумчивым взглядом, я вместе с куратором отошла в сторону — к аркообразному окну в окружении двух гобеленов с символикой рода Эллес. На улице вовсю светило утреннее солнце, снег отражал его и казался блестящим, приковывал взгляд.

— Разве мы сейчас не в академию? — спросила я, с беспокойством заглядывая в темно-синие глаза галеция Вантерфула.

Они все чаще становились черными, а сам мужчина все больше избегал меня — чему я даже была рада, — но не других. Дважды, а то и трижды Бет видела его в компании то одной студентки, то другой.

Узнав об этом, ревности в своем сердце я не нашла, но неприятно было даже очень. Свадьба без любви никак не говорила о поблажках для кого-то из супругов и не давала разрешения развлекаться на стороне.

Измены, как бы они ни подавались, всегда являлись проявлением неуважения.

— Я — да, а ты — нет, — тяжко вздохнул мужчина, отвинтил крышку фляги и сделал глоток. — Мне нужно тебе кое-что рассказать, Павлиция. Кое-что, что тебе не понравится.

Нет большего сокровища,

Чем жизнь

Опершись ладонью о холодную стену, я едва сдерживала собственный огонь. Пламя бурлило в крови, растекалось под кожей жидкой лавой, а я все сильнее стискивала зубы.

Этой ночью, как и прошлой, Амадин не пришел в мой сон, и я очень переживала, что так и не узнала ничего о том, как помочь Истолу, когда такая возможность у меня была. Теперь же, стоя напротив него, глядя в его бессовестные глаза, я не испытывала ни капли жалости по этому поводу.

— Я использовал тебя, чтобы породниться с естийем и возвысить свой род, и в ближайшие дни собираюсь использовать снова.

Именно с этих слов галеций Вантерфул начал рассказ, который я слушала исключительно молча. Не проронила ни звука ни тогда, когда он делился воспоминаниями о своем отце и его бесчеловечных экспериментах, ни тогда, когда он сказал, что продолжил дело своего родителя и несколько раз также потерпел неудачу.

Правда, исход в его случае пока еще не был смертельным. Что бы куратор ни сделал с собой, страдал он сейчас абсолютно заслуженно.

— Я почти на сто процентов уверен, что все наши предыдущие попытки были неправильными, — объяснял он, не замечая выражения моего лица. Преподаватель вообще ничего никогда не замечал, если погружался в магию и науку с головой. — В письменах, составленных и зашифрованных несколько веков назад, говорилось о четырех проявлениях магии и носителе крови. Мой отец считал, что для открытия сокровищницы Падшего Естийя необходимы пятеро. Четверо из них должны быть магами высшего уровня или уровня элементаль, а пятый — прямым наследником рода Эллес, но опытным путем нам удалось выяснить, что такая комбинация тоже неверна. А потом ты появилась в Академии Проклятых.

— Но я не элементаль и даже не маг высшего уровня, — процедила я, подозревая, что где-то здесь, в стенах дворца, ожидают своего часа еще трое пленников.

А впрочем, насильно участвовать в эксперименте Истол никого не тащил. Он просто покупал чужие жизни деньгами, ведь у любого отчаяния имелась своя цена.

Но в своих суждениях я оказалась не права. Никто, кроме меня, для открытия сокровищницы, по словам галеция Вантерфула, больше не требовался.

— Ты можешь отрицать, но… Я знаю, что ты управляешь сразу четырьмя направлениями магии, Павлиция. Для открытия сокровищницы Падшего Естийя требуется некромантия, огонь, вода и дар влияния. У тебя есть этот дар, не так ли?

Я молчала. Глядя в глаза мужчине, которого считала почти братом, другом, я молчала, испытывая лишь одно желание — спалить этот дворец дотла. Перед моими глазами так и стоял образ пепелища, над которым я возвышалась, упиваясь собственной магией, ее безграничностью…

Именно в этот момент мой мир и пошатнулся. Созданный воображением образ был настолько ярким, что я словно перенеслась. Сначала туда, а потом и за тысячи верст — в место, где необъятным ледяным покрывалом расстилалась чернота.

Она пожирала участок за участком, поселение за поселением, город за городом. Весь восток материка, начиная от берега, почернел, словно землю выжгли. Но ведь это была не я. Я такого не хотела. Да и не чувствовала своей магии.

Напротив, я ощущала некромантию — холодную, незнакомую, необъятную, мертвую, голодную. Я ее ощущала, и шла она по земле, не останавливаясь.

— Павлиция? — окликнул меня Истол, тронув за руку, видимо пытаясь достучаться уже не в первый раз.

Но пальцы ему пришлось спешно отдернуть, когда запястье мое вспыхнуло огнем. Рукав моего платья загорелся. Мне мой огонь не вредил, а потому я просто накрыла пламя ладонью.

— Почему вам с естийем так важно открыть эту сокровищницу? Неужели все дело в долгах? — спросила я, но не затем, чтобы найти для мужчин оправдание.

Наоборот, я хотела понять причины, которые подвигли их на преступления. Ведь за эти годы погиб не один маг и не один представитель рода Эллес, пусть и дальний. Мы с Амбер были последними, в ком текла эта кровь.

— Дело совсем не в долгах, Павлиция, хотя и в них тоже. Сокровища «Падшего Естийя», судя по писаниям, безграничны, но не монеты так важны нам. Там, за дверью, хранятся величайшие артефакты. Получить в руки хотя бы один из них — это уже успех. Тот, кто откроет сокровищницу, станет непобедим.

— Но это естий хочет стать непобедимым, а ты, Истол? Тебя влекут магия и наука, правда?

— Тебе есть почему злиться на меня, но… Я правда считаю, что в зашифрованных манускриптах изначально говорилось именно о тебе. Срок открыть сокровищницу пришел, — произнес он так торжественно, будто мы стояли на пороге великого открытия, которое изменит весь мир. — Не сегодня-завтра властитель потребует этого от тебя, но тебе не о чем переживать. Я буду рядом. Если что-то пойдет не так…