И, не вдаваясь в подробности, магистр Даро начала рисовать на доске непонятные мне закорючки. Из дальнейших пояснений я поняла, что это древний язык, подобный нашей латыни, который используется в магических заклинаниях. Использование отдельного языка объяснялось очень просто — безопасность. Как оказалось, формулой заклинания могли служить любые слова или звуки. Но чтобы не было путаницы или случайно произнесенных заклинаний, при их разработке старались использовать «мертвый» язык древних.

Попрактиковаться в отработке описанного заклинания нам не дали, сообщив, что у нас довольно широкое поле для самостоятельной практики, особенно если мы пройдемся от главного портала до кухни, а оттуда до нашего общежития. Совсем не прозрачный намек меня взбесил, но укоризненный взгляд Эйсмы не дал совершить кучу очередных глупостей.

От описания заклинания магистр Даро плавно перешла к проклятиям. И вот тут мне действительно стало интересно. Оказывается, проклятия — это сугубо ведьмовской инструмент и по своей сути он мало чем отличается от заклинаний. Только если для заклинания основной движущей силой служит внутренняя концентрация мага на магической силе, то для проклятия такой силой служат эмоции. Соответственно, проклятия менее затратны энергетически и одновременно создают более мощное магическое воздействие на окружающее пространство. Иными словами, проклятие — это эмоционально усиленное заклинание.

Что ж, это объяснение позволило мне частично разобраться, почему моя любимая песенка оказалась в этом мире сильным проклятием. Без эмоций пропеть ее просто невозможно. А уж использовать тот антураж, что она создает, я научилась давно и с каждым годом только сильнее оттачивала на новых студентах свою технику создания парализующей паники.

Также мы узнали, что проклятия могут быть не только разрушающими. Но придавать им созидательную силу намного сложнее, ведь в проклятиях важна сила эмоций, а злимся мы, как правило, чаще, чем радуемся.

К концу занятий моя заместительница все же не смогла сдержать любопытства и поинтересовалась, куда делся магистр Далорос.

— Магистр Далорос заболел. Не беспокойтесь, ничего серьезного. Думаю, через пару дней он вернется к работе.

— Как же заболел, — фыркнула я себе под нос, складывая тетради в сумку. — Небось, черноту от шрама никак запудрить не может.

Странным и совершенно неожиданным образом слова декана о кураторе снова подняли во мне необъяснимую внутреннюю волну злости.

— Какую черноту? — навострила зеленые ушки Эйсма. — Ты вообще о чем?

— Как какую? — повернулась я к подруге. — У него шрам на правой щеке. Неужели ты не обращала внимания? От него еще черные нити тянутся и сами собой двигаются.

— Какие черные нити? — хлопнула глазами Эйсма. — Ветер, с тобой все нормально? У куратора есть шрам на щеке, но он практически незаметный. Я только вчера на него внимание обратила, когда тебя на отработку принесла. И уж точно никаких черных нитей там нет.

Вот теперь я захлопала глазами на Эйсму.

Как это нет? Я же видела. И Эйсма не могла не видеть — такое не заметить невозможно. Особенно когда эта чернота больше, чем половину лица занимает.

На полетах мы с Заразой уныло сидели на камне, наблюдая, как мои одногруппники пытаются приручить свои метлы. Стоило нам вдвоем ступить на полигон, как нас сразу отправили «посидеть в сторонке» как особо преуспевающих и в тренировке не нуждающихся. Зараза предлагала полетать, но я отмахнулась. В данный момент меня больше волновали слова Эйсмы относительно шрама куратора и мысль о том, как бы мне узнать, это только я вижу странную черноту на его лице или только Эйсма не видит ее. Ведь напрямую я ни у кого о таком не могла спросить.

Следующая пара, история ведьмовства, отправила меня чуть ли не к истокам образования магии, ибо ведьмы были одними из первых, кто научился использовать магическую силу. К тем же истокам сегодня меня отправили и на первом профильном предмете «Практические основы проклятий». Таким образом, можно было сказать, что учебный день в целом прошел спокойно. Осталась только отработка предупреждения, полученная от куратора в первый день, и архив как отработка наказания от ректора.

Вместо куратора после занятий меня встретила декан. Молча взяла мой лист наказаний, а затем отправила меня на садовый участок номер пять.

Надеюсь, что сегодня неприятности обойдут меня стороной. Хотя бы потому, что вчера я их получила с запасом на год вперед.

Чтобы добраться к садовому участку, мне снова пришлось воспользоваться порталом. Рамка вынесла меня во двор маленького аккуратного домика, покрашенного белой известью и покрытого веселой голубой черепицей. Не успела я подойти к двери, как из домика мне навстречу вышло странное существо. Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять — передо мной не человек. Как-то наша заведующая кафедрой поехала в Китай. Из поездки вместе с кучей всяких безделушек она привезла небольшие фигурки богов, вырезанные из дерева. Это была удивительно тонкая работа мастера, в которой каждая прожилка отполированного до блеска красно-коричневого цвета древесины дополняла странный образ чужого бога. Сейчас, глядя прямо перед собой, я видела живое воплощение маленькой деревянной фигурки. Не общим сходством, а именно древесной краснотой кожи, больше похожей на отполированную древесину.

Руки сами тянулись пощупать появившегося передо мной высокого худого мужчину, но я мужественно терпела.

— Вы на отработку? — спросил он, тоже внимательно оглядывая меня.

— Да, — кивнула я, все еще пытаясь убедить себя, что передо мной живое существо, а не выросшая до размера человека статуэтка из китайского магазинчика.

Интересно, какой он расы? Из всех древних мифологических существ, которых я знала по роду своей деятельности, он больше всего походил на дриад. Во всяком случае, кожа-древесина намекала именно на такое родство.

— Пойдемте, — дриад повернулся назад к двери, — вы очень вовремя.

Я зашла в дом вслед за дриадом и в очередной раз удивилась какой-то странной аккуратности этого места. Все выглядело излишне правильным, выверенным до миллиметра, и в то же время невероятно милым. Словно сказочным. Секаторы не висели на стене, а стояли в вазе на столе как букет цветов. Здесь же рядом были выложены мотки веревки, скрученные таким образом, что я сначала приняла их за плетеные вазочки. В рамочке на стене висели разноцветные корешки, а с потолка свисала целая гирлянда стеклянных колбочек, заполненных различными семенами.

— Пожалуйста, наденьте это, — дриад отвлек меня от осмотра помещения, протянув мне… огромные сапоги? И к ним кожаный фартук и здоровенные кожаные перчатки!

Вот сразу не понравилось мне все это. Особенно когда дриад, выведя меня через другую дверь в сад, вручил мне обычную совковую лопату. Ощущение сказки пропало за доли секунды, а таракашечки в моей черепушке похватались за головы и устроили игру «кто быстрее спрячется под плинтус головного мозга». А уж когда мы подошли к целой горе, пусть будет перегноя, я осознала — это война.