Этот вылет «всколыхнул» всю Англию! Мои опекуны из МИ-6 несколько прокололись, и в составе экипажей лодок-спасателей оказались журналисты нескольких шотландских и английских газет, которым удалось взять интервью у пленных немецких воздухоплавателей. Мои орлы, привыкшие еще в Питере к повышенному вниманию прессы, и здесь имели друзей-корреспондентов, которым сообщили, что к вылету готовятся все лодки-спасатели. Два «корра» успели на аэродром до вылета и приняли в нем участие, остальная толпа, включавшая и кинематографистов, ждала возвращения «экспедиции» в Киркуолле. К этому времени уже вернулась четверка, которую возглавлял сам Ульянин, и рассказала им о событиях этой ночи, в том числе и о распоряжении короля привлечь русских к обороне Лондона. Ранее английская пресса представляла наше присутствие на Мэйне как желание русских научиться у англичан оборонять остров. Шотландцы писали несколько ближе к правде, но тонкости и детали не прописывали. Их убирала военная цензура. Здесь же в руки журналистов попали 22 немца, из них три старших офицера, из них один из Генштаба, два младших и куча унтеров. Рядовые на дирижабле были только на побегушках. Они и рассказали о том, что с весны прошлого года основной опасностью ими считалось наличие над Северным морем русских эскадрилий, поэтому ждали юго-восточных ветров, чтобы не пересекать акваторию, контролируемую русскими. О том, что они могут действовать и южнее Па-де-Кале, в германском Генштабе известно не было. В налете принимало участие 16 «Цеппелинов», восемь из которых ушли обратно без потерь, а вот третьему и четвертому штаффелям очень не повезло. Третий нарвался на патрулирующее звено русских самолетов, но два цеппелина сумели уйти на высоту, выпустив подвешенные «фоккера», а их эскадрилью обнаружил над морем одиночный «флюгбот», который не дал им такого шанса. Выжившим повезло чуточку больше: они пошли не вверх, а вниз, в темноту ночи, но внизу оказался холодный фронт и нисходящий поток, поэтому удержать минимальную высоту не удалось. Черпнули воду, и пришлось покинуть их «Шютте-Ланц». Лодка продолжала патрулирование и с рассветом их обнаружила.

Все эти рассказы были мгновенно опубликованы, а британцы давно и хорошо научились считать денежки: состав RFC превышал уже 2000 человек только летного офицерского состава, но корпус сумел выставить только 12 машин, совершивших безрезультатные вылеты, при четырех катастрофах на посадках и семи погибших (англичане совершали в то время только скоростные посадки, а мы давно освоили заходы по крутой глиссаде на малой тяге за счет аэродинамического качества. У нас моторы по оборотам регулировались), пресса раздула этот случай, и парламент был вынужден создать комиссию, которая провела свое расследование. Выводы, сделанные комиссией, были неутешительны: RFC не имел технической возможности защитить ночное небо Лондона. Россия не могла поставить дополнительно подготовленные к ночным боям самолеты, их выпуск прекращен, так как господин Гирс убыл из России, развертывать производство своих машин в Англии отказывается, закупить патенты на двигатели оказалось невозможно. Попытку надавить на меня с помощью прессы и «общественного мнения» я парировал тем, что пообещал всей «дивизией» перелететь обратно в Россию, тем более что ситуация на русском фронте стремительно ухудшалась: немцы отбили Кенигсберг и забрали обратно Перемышль. В обоих случаях не обошлось без предательства, но эти случаи даже не расследовались. Наши войска отошли «из-за отсутствия боеприпасов и угрозы окружения». Первоначальный запал у «патриотов» давно иссяк, война стала непопулярна. Экономика ее не выдерживала, а помощи от союзников никакой не было, как я и говорил в 13-м году. Более того, у нас «забрали» почти полную армию воевать во Франции. Кое-какие успехи были только на турецком фронте, но и там пришлось отступать и под угрозой сдачи оказались Баязет и Карс. В этих условиях был смещен мой «лучший друг» великий князь Николай Николаевич Младший. Угроза подействовала, и мы остались в Киркуолле. Нам только немного расширили зону патрулирования, но немцы более не предпринимали попыток бомбить Лондон с помощью дирижаблей. Их стали использовать для ведения разведки в пользу флота Открытого моря. Жесткие корпуса новых дирижаблей и большая мощность новых двигателей «Мерседес» и «Майбах» повышали их возможности действовать в сложных метеоусловиях. Нашим преимуществом была только скорость. Окончательно немцы отказались от их применения после того, как мы совершили налет на их базу в Тондерне на полуострове Ютландия.

Информацию по Тондерну предоставила английская разведка. Англичане сразу «замутили» флотскую операцию, но она полностью провалилась: ангары оказались не в том месте, куда послали английских морских летчиков. Плюс германский флот быстро и организованно вышел из Бремерхафена и линейные крейсера адмирала Битти едва ноги унесли. Спасительная темнота позволила это. Но один из 12 английских самолетов сбился с маршрута и пролетел мимо Тондерна. Точно отбомбиться он не смог, немцы там держат большое число зениток, но данные о том, где реально находится база дирижаблей, сумел доставить на авианосец, несмотря на полученные повреждения от обстрела с земли. Битти, тот самый, с которым мы беседовали в ноябре 14-го в Петрограде, не поленился снять трубку и позвонить мне. Немцы всегда действовали оперативно и могли сменить место базирования, поэтому той же ночью две эскадрильи Ша-6 и одна истребительная эскадрилья вылетели из Киркуолла в направлении цели. Для чистых истребителей дистанция была критической, поэтому вылетели все на поплавковых машинах. Скорость у них поменьше, зато дальность в два раза больше. Боя с истребителями не предполагалось, но требовалось подавить огонь зенитной артиллерии. Ша-6 – достаточно крупная машина и не слишком верткая. Для зенитной артиллерии цель довольно удобная. А пилот-англичанин сказал, что зенитных орудий там много. Ведущими вылетели Вегенер и Борейко на Ша-6, а Модрах, Щербачев, Липгард и Ульянин на истребителях. Дорожинский и я шли отдельной парой впереди всех. Заход выполняли не с моря, а с севера, где была темная облачность. В прилив немецкий аэродром располагался всего в семи километрах от моря. Современные карты можете не смотреть, там намыт участок мелководного залива в устье реки Рудбол. А тогда море подходило практически вплотную к городу. Но мы заходили со стороны «нейтральной» Дании, обходя позиции трех батарей КЗА, обнаруженных англичанами. Немцев мы поймали в тот момент, когда у них возвращались из полета их «монстрики». Один из них кружил над аэродромом, еще один подходил к швартовной мачте, а третий затаскивали солдатики в открытый ангар. Рев их двигателей помешал обнаружить нас, ведь единственным средством обнаружения были тогда «лягушки»: звукоуловители. Нестандартный заход – и истребители открыли огонь по бегущим к орудиям зенитчикам. Плюс с неба из истребителей посыпались мелкие осколочные бомбы, прямой аналог будущей немецкой «бабочки», только весом не два килограмма, а всего 200 граммов. Вращаясь, они засыпали летное поле, отсекая обслугу орудий от самих пушек. Множество взрывов уложили солдатиков на землю, а тут еще с неба рухнул горящий «Zeppelin», рванули баллоны с водородом, ведь мы, бывшие воздухоплаватели, прекрасно знали: где и что лежит у немцев. Нашу базу Гатчине строили по немецким чертежам! Восемь существующих и шесть строящихся ангаров получили причитающиеся им бомбы с летающих лодок, повторять заход лодки не стали, а истребители прошлись из пулеметов еще раз, так как на восточной стороне аэродрома были обнаружены истребители непосредственного прикрытия, которых срочно готовили к вылету. Четыре зенитных орудия били со страшными перелетами по высоте. Лишь мне не повезло нарваться на 37-миллиметровку, которая пробила мне поплавки, один из которых было загорелся, но мне удалось быстро сбить и погасить пламя. Повезло тем, что после 25 выстрелов эта зенитка «затыкается» на полторы-две минуты для перезарядки, и я успел уйти из сектора ее обстрела. Впрочем, уже в Киркуолле выяснилось, что попадания были и у других машин, но воспламенилась только моя. Топливо, увы, вылилось из трех поврежденных отсеков поплавков, и возвращаться мне пришлось через посадку в Гулле, Халле, где на глазах у всех я сел прямо в Альберт-док. Впрочем, никто это «воздушным хулиганством» не посчитал. Там в доке стояли линейные крейсера адмирала Битти, поэтому улететь домой мне удалось только через сутки. Рома на кораблях Его Величества было много! Битти сделал мне предложение полностью перейти на службу в английский флот и возглавить его авиационный корпус.