Вытирая глаза, она медленно набрала: «Да. Увидимся через час».

Ана отправила сообщение, выключила телефон и зарыдала. Ее душа разрывалась.

Она не знала, как долго пролежала на диване. Ей казалось, что минула вечность. Когда слез больше не осталось, Ана поднялась, внесла чемодан в свою комнату и вывалила его содержимое на кровать. Затем уложила в чемодан практичную будничную одежду.

Она больше никогда не увидит Бастьена, никогда не будет заниматься с ним любовью. Боль от разрыва придет позже, но она в это время будет далеко отсюда.

Взяв в гостиной ноутбук и сумочку, она проверила, при ней ли паспорт. Еще раз окинув взглядом квартиру, Ана направилась к двери.

Туристическое агентство располагалось в соседнем доме. Пятнадцать минут спустя она сжимала в руке билет на самолет.

Бастьен стиснул челюсти, пытаясь сохранить спокойствие, хотя ему хотелось кричать от боли.

Он чувствовал себя больным. Его сердце не могло понять, в каком ритме биться, пульс то частил, то сходил на нет, заставляя Бастьена задыхаться. Что он сделает, когда найдет Ану? Сначала поцелует ее, а затем будет трясти до тех пор, пока не получит ответ. Потом опять поцелует…

Приближаясь к грязному полуразвалившемуся вагончику в гуще колумбийских джунглей, Бастьен услышал знакомый смех. Радость настолько вскружила ему голову, что улыбка сама расцвела на лице.

Он искал ее три долгих недели.

Бастьен остановился, когда раздался глубокий мужской голос. В вагончике с Аной был мужчина. С его Аной!

Он в два прыжка преодолел расстояние до двери. Она была заперта, и он изо всех сил стукнул кулаком по раме.

Смех затих.

– Немедленно открой дверь, Ана!

Бастьен услышал шаги и, прежде чем замок полностью открылся, рванул дверь.

Ана была одета. Это первое, что заметил Бастьен. Однако с этим можно было поспорить: на ней были крошечные шорты и старенький просвечивающий топ.

– Бастьен! Что ты здесь делаешь?

От удивления она открыла рот, а он впился глазами в ее губы, которые не целовал, казалось, вечность. Бастьена мгновенно обуял дикий голод.

Проигнорировав его, он уставился на парня, поднимающегося со стула, долговязого, с длинными темными волосами.

– А ты какого хрена тут делаешь?

Бастьен был готов переломать ему все кости.

– Ты не имеешь права разговаривать с моим гостем в таком тоне! – воскликнула Ана.

– Я Бастьен Хейдекер. А ты?..

– Это Адам, мой репетитор, – ответила за него Ана.

– Репетитор? – Бастьен запоздало заметил книги, разложенные на столе.

– Мы обсуждали династию Тюдоров и любовь Генриха VIII к богатству, – сообщил Адам.

– Если я не ошибаюсь, Генрих также любил отсекать головы, – процедил Бастьен сквозь зубы.

Адам откашлялся:

– Я… Пожалуй, я оставлю вас вдвоем.

Едва дверь за ним захлопнулась, Бастьен подлетел к Ане.

– Ты спишь с ним?

Что он будет делать, если она скажет «да»?

– Ты шутишь?

Он впился в ее губы, во-первых, чтобы заставить замолчать, но главным образом из-за того, что желание не позволяло ему мыслить здраво.

Ана раздвинула губы, и Бастьен был вне себя от счастья. Он снова ощутил могущество ее поцелуя.

Он заключил Ану в объятия, лаская изгибы ее тела, о которых мечтал дни и ночи напролет в течение этих бесконечных недель.

Она оттолкнула его.

– Ты не ответил. Что ты здесь делаешь?

Бастьен взъерошил волосы.

– Ты написала, что мы увидимся через час, и бросила меня без каких-либо объяснений. Прошло уже три недели!

– Я знаю, сколько времени прошло, – пробормотала она.

– Скажи почему? Что я сделал не так?

Ана смотрела на него, гордого и прекрасного.

Великолепного мужчину, который никогда не ответит на ее любовь.

Она отвернулась.

– Ты ничего не сделал, Бастьен. Дело во мне.

– Что бы это ни было, скажи мне. Я приму все.

Это была ложь. Он не сможет смириться, если она отвергнет его.

Ана нахмурилась. Она загорела под колумбийским солнцем и выглядела еще привлекательнее, если такое возможно.

Но ему нужно быть начеку. Он должен сохранить рассудок, потому что борется за свою жизнь. Борется за женщину, которую любит больше всего на свете.

Ана облизала губы.

– То, что между нами было, прекрасно, но этого недостаточно. Прости.

Взгляд Бастьена затуманился, и он схватился за спинку стула.

– О чем ты говоришь?

– Я хочу большего.

– Я дам тебе все, что захочешь. Просто скажи как.

Несколько секунд она смотрела на него, затем ее веки опустились, и глаза спрятались за густыми ресницами.

– Бастьен, я не могу объяснить тебе, как нужно чувствовать. Если ты до сих пор ничего не почувствовал, тебе будет лучше без меня…

– Без тебя я ничто! То, что между нами было… Ана, это лучшее, что мне довелось испытать в жизни. – Глаза ее округлились, а Бастьен продолжал, несмотря на возраставшее отчаяние. – Я не знаю, почему ты ушла, но ты говорила, что любишь меня. Я надеюсь, что однажды ты снова меня полюбишь – так, как я люблю тебя.

Сердце Аны замерло, перевернулось и бешено забилось. Она внушала себе, что ее голова кружится из-за жары, но надежда подсказывала, что дело в другом.

– Ты любишь меня?

Бастьен кивнул:

– Да. И я сделаю все, чтобы заставить тебя снова полюбить меня.

– Я никогда не прекращала любить тебя.

– Никогда не…

– Ты никогда не говорил мне, что чувствуешь.

– Говорил. Ты любовь всей моей жизни, Ана, amour de mon cœur.

Бастьен повторил то, что сказал три недели назад.

Ана вспомнила его слова на незнакомом языке.

– Я был идиотом и думал, что будет безопаснее, если я скажу это по-французски, потому что тогда я ничем не рискую. – Он притянул ее к себе. – Но я готов сказать это на всех языках мира, начиная с английского. Я люблю тебя, моя прекрасная Ана.

Его поцелуй был жадным, требовательным и властным, и Ане это нравилось. Бастьен уложил ее на узкую койку и лег сверху.

– Здесь? – улыбнулась она.

– Будь милосердна к бедному мужчине. Я провел без тебя три недели.