Сообщение о смерти главного редактора газеты в автомобильнойкатастрофе было передано по всем информационным каналам. Сотрудники ГАИпозвонили в редакцию. Там о трагедии узнали уже через полчаса.

Римма и Света в этот момент, выйдя на обочину дороги,голосовали, пытаясь найти машину. Им довольно быстро повезло, и вскоре они ужесидели в белом «Эксперо», направлявшемся в город. Владелец автомобиля,очевидно, выходец из Средней Азии, мужчина лет сорока, с большим выпуклымживотиком и мясистыми, трясущимися щеками всю дорогу шутил, пытаясь вызватьулыбки на лицах своих мрачных попутчиц. Девушки молчали и лишь иногда отвечалина шутки водителя односложными восклицаниями. Отчаявшись добиться их реакции,тот воскликнул, смешно воздев руки вверх:

— Какие холодные женщины!

Сознавая, что ведут они себя несколько бестактно, Риммапопыталась объяснить водителю, почему они в таком настроении.

— У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, —сказала она, — а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем.

— Понимаю, — сочувственно сказал хозяин машины и сразуперестал шутить.

Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда онивыходили из автомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелецпокачал головой.

— Не нужно меня обижать, — сказал он. — У вас такое горе, аты мне деньги даешь. Ты меня извини, что я шутил. Я ведь ничего не знал.

— Спасибо тебе, — улыбнулась Римма, — удачи во всем.

Девушкам пришлось довольно долго искать, где находитсятридцать четвертая палата, и только после того, как они показали своижурналистские удостоверения, им выдали и белые халаты, и показали, куда пройтик их больному.

Нахмурившись и готовясь увидеть нечто страшное, направилисьони в палату к Вадиму Кокшенову. Встреча оказалась радостной. Правда, Вадимлежал упакованный в бинты, а левая рука его была в гипсе. Но он улыбалсяздоровым глазом и даже подмигнул входившим девушкам, явно радуясь их приходу.Кроме него, в палате лежало еще двое больных. У одного была сломана нога, увторого перебинтована голова.

— Здравствуйте, девочки, — поприветствовал их Вадим. Угрюмыелица девушек вызвали у него недоумение, поэтому он сразу же спросил:

— У вас что — неприятности?

— Нет, нет, — ответила Римма, переглянувшись со Светой. — Мызашли тебя навестить. Извини, что пустые, мы приехали прямо из редакции, кактолько узнали, что с тобой такое случилось.

— Спасибо, — улыбнулся Вадим, — садитесь. Там есть свободныестулья.

Римма села рядом с его постелью. Света устроилась в углу.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила Римма.

— Ничего. Голова только сильно болит. И ребра. Два ребрасломали, сволочи.

Но вообще-то могло быть и хуже.

— Как это случилось? Они напали на тебя неожиданно?

— Нет, — поморщился Вадим, — отчасти я сам виноват.Наклюкался вчера до чертиков. И домой в таком состоянии возвращался. А там, удома, двоих типов встретил. Ну поспорили, повздорили. Я одного довольно сильноударил. Вот тогда они меня и отколошматили. Ничего страшного, до свадьбызаживет.

— А сумка куда делась?

— Так они же ее забрали, — с радостной улыбкой заявил Вадим.— Видимо, в порядке компенсации. Там, правда, ничего особенного не было.Паспорт у меня в кармане, его не тронули, деньги тоже не взяли. В сумке быломое редакционное удостоверение, ну его мне все равно восстановят, онопросроченное было. Моя рубашка, блокноты, магнитофон…

При последнем слове Римма едва не вскрикнула. Она взглянулана Свету, и та тяжело вздохнула.

— Понятно, — убитым голосом сказала Римма, — а может, тыэтих ребят раньше видел? Может, узнаешь их во дворе?

— Это не наши были, — возразил Вадим, — у нас таких нет. Икакие они ребята? С ребятами я бы справился. Два мужика, матерые. Вот меня иотодрали.

Умнее нужно быть, не связываться.

— И магнитофон пропал?

— Все пропало, — безмятежно подтвердил Вадим. — Зато,девочки, я живой и здоровый. А два ребра зарастут, это мне доктор пообещалтвердо.

— Что-нибудь передать твоим ребятам? — спросила Римма,поднимаясь со стула.

— Ничего. Скажи, все в порядке. Девочки, я вам такблагодарен, что вы пришли. Спасибо большое.

— Не за что, — сказала Римма, — кажется, нам уже пора,Света.

— Приходите еще, — попросил Вадим, — а то после этихдепутатских помощников у меня ребра не скоро срастутся.

Римма, уже собиравшаяся выйти из палаты, стремительнообернулась к Вадиму.

— К-каких д-депутатских п-помощников? — спросила оназаикаясь.

— Да эти два мужика. Из-за чего драка-то началась. Как разиз-за этого.

Они начали размахивать своими удостоверениями и кричать,чтобы я с ними поехал.

Ну я их и послал куда подальше. Вот тогда драка и случилась.

— Как их фамилии? — спросила Римма, — ты помнишь их фамилии?

— Да я только у одного удостоверение и видел. Не помню яничего. И следователю так же сказал. Вообще-то я сам виноват. Этот помощникменя за руку схватил, а я пытался вырваться. Ну и потом я его толкнул, первыйначал. Значит, поделом.

— Фамилию помнишь? — Римма вернулась к своему стулу, но нестала садиться, а стояла рядом с парнем, умоляюще глядя на него.

— Не помню. Сидоренко или Титоренко. Что-то в этом духе.

— Бондаренко, — убитым голосом уточнила Римма.

— Верно, — обрадовался Вадим, — это фамилия того типа. И какэто я мог забыть. Позвоню следователю и скажу, что я вспомнил фамилию. Точно,Бондаренко.

Только вот еще ходить нельзя.

— И ты думаешь, что драка была случайной?

— Конечно, случайной. Я же тебе объяснил, что вчера принялслишком большую дозу. А ты сама знаешь, когда я такую дозу беру на грудь, тостановлюсь неуправляемым. Они вроде не хотели со мной драться, просто зваликуда-то, но я первый полез. Я и следователю так сказал, мол, они не виноваты. Аон считает, что раз сумку стащили, значит, виноваты. По пьяному делу, кто тутчто поймет.

— Кто у тебя следователь?

— Носов его фамилия. Симпатичный такой, совсем молодой. Летдвадцать пять, не больше. Наверное, сразу после юрфака следователем в милициюпослали. Или кончил Высшую школу милиции после армии.

— Носов, — записала в свой блокнот Римма, — я у него всеузнаю. А ты скорее поправляйся и больше не дерись. Ладно?