Арсений Николаевич Бозин работал в органах прокуратурыбольше двадцати лет. Это был один из тех следователей, кто быстрому натиску,эффектному решению или неожиданной удаче предпочитает спокойную и методичнуюбудничную работу. К сорока пяти годам этот довольно тщедушный человек почтиполностью облысел. Очки пока что надевал только когда работал над документами,но, глядя на собеседников, щурил глаза, словно хотел заглянуть в душу, лучшеразглядеть сидевшего перед ним человека. Весь его облик напоминал тогобезотказного российского судейского чиновника, который влюблен в сам процессработы и не ждет для себя ни особых наград, ни житейских благ.

К сорока пяти годам он уже был следователем по особо важнымделам республиканской прокуратуры, получил чин советника юстиции и при этомпочти не имел уголовных дел, возвращенных судьями на доследование, настолькочетким и завершенным было все, что он отправлял в суд.

Дронго он встретил сильным рукопожатием, попросив своегопомощника выйти, чтобы остаться наедине с гостем. Устроились они за небольшимстоликом, стоявшим в углу кабинета. Разделяла собеседников лишь лампа подматовым абажуром.

— Наверное, здесь вы и допрашиваете своих «клиентов», —пошутил Дронго.

— Только подозреваемых, — серьезно ответил Бозин, — толькотех, против кого я еще не сформулировал конкретного обвинения. В иных случаяхмы беседуем в другом месте и в другой обстановке.

— Звучит несколько зловеще, — улыбнулся Дронго, усаживаясьза столик.

— Чай или кофе? — спросил Бозин.

— Спасибо. Я пришел только для беседы.

— Мне тоже весьма интересно пообщаться с вами. Про васрассказывают столько разных историй, что иногда мне кажется, будто речь идет нео живом человеке, а о мифическом герое. Вы не чувствуете себя легендой?

— Пока — нет. Какая легенда? В последнее время идет проколза проколом.

Правда, это не всегда зависит от меня.

— Очень надеюсь, что в случае с убийством Звонарева вы будетена высоте, — пробормотал Бозин.

— С удовольствием присоединился бы к вашему мнению, — сказалДронго, — но боюсь, что в этом варианте мне трудно будет конкретно назватьубийц. Моя задача в данном случае несколько легче вашей, Арсений Николаевич. Ядолжен указать заказчиков преступления и могу оперировать моральнымикритериями, тогда как вам нужны четкие юридические доказательства виновноститого или иного лица, его несомненной причастности к совершенному убийству.

— Верно, — согласился Бозин, — вам тут легче, чем мне. Хотя,с другой стороны, вы действуете в одиночку, а на меня работает огромныйаппарат. В моем распоряжении компьютерные данные информационных центров МВД иФСБ.

— Именно поэтому я и пришел к вам за советом, — кивнулДронго.

— По-моему, вы пытаетесь мне льстить, — заметил Бозин, —какой совет я могу дать великому Дронго?

— А по-моему, это вы пытаетесь придать нашей встреченесколько комплиментарную окраску. Ведь убийство Звонарева достаточно серьезно,даже показательно для сегодняшнего дня.

— Показательно, — Бозин наклонил голову, почесал мизинцемлевой руки за ухом и снова повторил, — показательно. Интересное определение. Ямогу узнать ваше мнение об этом преступлении?

— Пожалуйста. Я убежден, что это не просто заказноеубийство. Это своего рода новое убийство в нашей современной ситуации. Внешнеоно выглядит как рядовое заказное убийство, сродни тем, что совершались вМоскве и в других городах десятки раз. Но на самом деле оно довольно необычно.Чего в любом случае избегает заказчик преступления? Огласки, объяснениямотивов, конкретных причин, толкнувших заказчика на этот шаг. Убийцу всегдатрудно найти, а вычислить наемного киллера вообще бывает почти невозможно.Очень сложная цепочка проходит от заказчика до исполнителя. А в данном случаевнешне все выглядит наоборот. Появляется громкая статья, по итогам которойснимают с работы двух судей. Министерство юстиции объявляет, что готовит наследующий день пресс-конференцию по фактам, изложенным в статье Звонарева. Иименно на следующий день утром его убивают. Согласитесь, что совпадение почтифантастическое. Таких совпадений в жизни не бывает.

— Вы считаете, что его убили из-за этой статьи? —недоверчиво спросил Бозин.

— Нет. Как ни странно — не считаю. Да и вы так не считаете,насколько я могу судить по тону вашего вопроса. И дело даже не в том, чтоцепочка от заказчика до исполнителя не могла дойти за один день. Хотя внешнеона слишком очевидна. Все произошло в тот самый день, когда это былонеобходимо.

— Я не совсем понял, что именно вы хотите сказать. Комунеобходимо?

— Попытаюсь объяснить. Звонарева не просто убили. Егонамеренно убили именно в день перед пресс-конференцией, связав таким образомего громкую статью с его громким убийством. Значит, заказчику преступления малопросто убрать неугодного журналиста. Ему нужно еще и связать убийствожурналиста с определенными людьми и определенной проблемой. И все — чтобыувести следствие в сторону.

— Любопытно, — пробормотал Бозин, — очень любопытно.

— Более того. Я рискну утверждать, что обычной длины цепочкана этот раз почти невозможна. Иначе убийство не было бы так оперативносовершено и так тщательно подготовлено. Заказчик всегда только заказываетубийство жертвы, но никогда не назначает конкретного срока. В крайнем случаеможет быть установлен предельный срок, до которого необходимо устранитьвыбранный объект. Но почти никогда точно не назначается день. Во-первых, именноиз-за той самой цепочки, когда конкретный приказ может просто не успеть дойти.А во-вторых, выбранный день может так или иначе не совпасть с реальными планамисамого киллера и его жертвы. Риск в таких случаях очень велик. И преступление,совершенное в день пресс-конференции, навело меня на мысль, что цепочка былалибо очень мала, либо ее вообще не было. То есть заказчик преступления напрямуюотдавал приказ об устранении Звонарева, ибо ему было крайне важно хотя бы навремя увести расследование в сторону. Если он не идиот, а я думаю, чтоспланировавший подобное преступление вряд ли был идиотом, то выходит, емунепременно нужно выиграть несколько дней. Пока непонятно — для чего или длякого именно. Вот мои предварительные выводы.

— Когда вы взялись за расследование этого преступления? —тихо спросил Бозин.

— Вчера, — ответил Дронго.

— Я серьезно спрашиваю, — прямо посмотрел ему в глаза Бозин.

— Вчера днем. В два часа дня. Примерно сутки назад, —ответил Дронго, не опуская глаз.

Бозин вскочил со стула.

— Не делайте из меня идиота! — раздраженно сказал он. — Яработаю следователем уже больше двадцати лет и знаю, как вести расследование.Две недели мы занимались отработкой различных версий, только-только началинащупывать те самые, о которых вы мне сказали. Выходит, что моя группа двенедели топталась вокруг того, что вы смогли понять за одни сутки? Вы, кажется,хотите представить нас всех болванами?