– Вот ты каков! – сказал Никита. – Здорово,гусь лапчатый. Мы тут уже указ подготовили о награждении тебя за мужестео,проявленное при исполнении депутатских обязанностей, орденом Кутузова первойстепени. Ленинскую премию тоже получишь за вклад в теорию, В какую именно, поканеизвестно. Академик Федосеев думает… Ну, так что же дальше, Федор?

– Дальше будем голосовать, Никита Сергеевич, против,согласно приказу и личной ответственности. У самого ведь тоже многое наболело.

– Ну, а против чего же собираешься поднять ты своймандат, врученный тебе не Эйзенхауэром, а народом? Против чего?

– Против всего, – честно и открыто, по-детски приэтом улыбаясь, ответил Ф. К. Боронков и пояснил. – Я тут прикинул своимрабочим умишком, что хули уж разбрасываться по мелочам, по пунктам всяким,статьям и параграфам. Если уж рубать первый раз «против», то рубать надо Противвсего. Хули мучиться, Никита Сергеевич? Что я сюда ебаться, что ли, приехал затыщу километров? Неужели уж если мы на партсобраниях возражаем начальству,против говорим, то на сессии Верховного Совета перебздим пердячим паром ирассыплемся в мандраже, как говнюки в своих ебаных парламентах? Правильно ядотумкался? Давно собирался, да все стращали нас, когда шапки выдавалипыжиковые: не забывать, что все мы «за».

– Вот как, оказывается, обстоят дела в головепередового рабочего класса, гегемона нашего проверенного и испытанного! –говорит Никита. – Ну, что ж, Федя, давай сядем и прикинем, против чего жеты все-таки собираешься голосовать? Ведь на тебя и так уже весь мир, благодаряжурналистской заразе, смотрит… Протие чего? Неужели против… нашегосегодняшнего, вчерашнего и завтрашнего… против всего? Ты сознаешь своюисторическую ответственность?

– Сознаю! От всей груди сознаю! Я уже и с бабой и сдетьми попрощался. Тут я, как Гагарин в космос, запущаюсь и готов на все сто, клюбой, как говорится, беде. До конца пойду, выстою, Никита Сергеевич. Вамтяжельше было, и то обошлось, а мы как-нибудь перекантуемся.

– Хорошо, – говорит Никита. – Будешь ли ты,федя, голосовать за утверждение госбюджета на текущий год?

– Зачем же? Конечно не буду! На хер он мнесдался? – простодушно признался Боронков.

– Поясни, Федя, – почему, если ты разбираешься вмеждународном положении и яичном порошке, – потребовал Никита.

– Много расходов на вооружение, мало наавтомобилестроение. Мы хотим жить почище фордовских наймитов и катать нарыбалку на машинах. Затем ковров маловато выпускаем, телевизоров. Обувь –говно, пальто человеческого нигде не купишь, и я, хоть и металлург, ноподнимать желаю не тяжелую, а легкую промышленность. От тяжелой у народа уже подве грыжи на рыло имеется. Продолжать?

– Валяй, валяй, – угрюмо, но с большим интересомсказал Никита.

– Еще я желаю перевести часть капиталовложений из атомав сельское хозяйство. Скоро жрать нечего будет.

– Дальше.

– Дальше прошу указать в бюджете точную цифру средств,которыми мы подкармливаем иностранные компартии, а они, как волки, только исмотрят, чтобы в джунгли побыстрей убежать.

– Это ты правильно, Федор, рассуждаешь, но мы такпрочно увязли в трясине народно-освободительных движений, что сам не знаю, какбыть. Я бы и рад из говна вылезти. Суслов мешает. Любит он это дело, дурак.Хлобыстнул тут Боронков водки стакан из хрустального графина и совсем осмелел.

– Обязательно хочу, чтобы в бюджете указали выплачиватьнароду денежку за облигации. Мы же от души давали в долг партии иправительству, от детишков кусок, можно сказать, каждую получку отрывали, а вы– рраз – и накрылись жареной мандой все наши займы. Нехорошо. Так только втюрьме урки с мужиками поступали. Я против!

– Может быть, ты, федор, также против Ассуанскойплотины, которую мы по-братски строим в Египте? – спросил Никита.

– Против! Все равно они скурвятся, а денежки, миллиардынаши – плакали. Я против! Я думаю, что Индонезия тоже скоро скурвится, какскурвился Китай! Выходит, мы на свою шею обстраивали его? Ведь мы за те жеденьги могли школ настроить, новую модель ботинок изобрести, стадо увеличить,лишних ракет десять в космос захреначить! Откуда такая глупая недальновидность?Спасибо, что вы быстро очухались. А по моему мнению, надо крупныекапиталовложения делать не в друзей, так называемых, Советского Союза, а вторговлю с врагами. Они завсегда могут оказаться друзьями, а вот дружки толькои ждут, чтобы обхавать нас, ободрать почище, и в удобный политический моментуши приделать. Да кто вам, между нами девочками, дороже, Никита Сергеевич,собственный народ или Насеры, Лумумбы и прочие Ким-Ир-Сены?

– Короче говоря, на сессии ты не собираешься одобрятьнашу классовую внешнюю политику, имеющую в виду во главе с Громыко освободитьвсех из-под власти капитала и империализма, а заодно захватить у миллионеровихние нефтяные месторождения, концерны и тресты?

– Да! Я голосну против! Ни за что не одобрю внешнююполитику. Нехера нам делать в Африке и в Азии. Дома дел хватает. Нечего самимстановиться империалистами. Мы – нижнетагильцы – против! Тут нам все ясно в отличиеот Громыко! Против! Да и зачем освобождать от капитала американца, шведа,австралийца, канадца, финна и других рабочих разных наций, включая японца, еслиони загребают в пять – десять раз больше меня? Чтобы снизить уровень жизни? Гдетут логика-то? Не понимаю. Я против, потому что я болею, болею за брата поклассу, за пролетария, и зла ему не желаю, но каждую получку завидую. ТутНичего мы с собой поделать не можем. Давайте закусим, Никита Сергеевич. Хорошау вас водочка! Родник! – выпили оба государственных деятеля, закусили, иБоронков живо продолжал. – Отобрать у Морганов-Дюпонов концерны и недра немешало бы, конечно, но тут есть опасность: вдруг Рок феллеру не по душе этодело придется? Вдруг он встревожится, скажет «ну, уж хуюшки!», взбрыкнет копытом,а это уже война, может, и не мировая поначалу, но во всяком случае третьяотечественная. Я против войны и никаких не признаю наших кровных интересов вчужих колониях, странах и концернах! Будьте здоровы, Никита Сергеевич!

– Отлично! Отлично! – сказал Никита.

– Стараемся, как можем, хули говорить! –заскромничал федор Кузьмич.

– Так… Выходит, ты голосуешь протие бюджета истратегических целей нашей внешней политики. Так. А с огромными инвестициями вядерно-ракетный комплекс согласен?

– Против! Против и еще раз против!

– Почему?

– Даже не знаю. Если все – «за», значит я – «против».Главное, чего спешить с этим космосом? Куда он денется? Темпы его освоения мнене нравятся, ибо прорех на земле много. Врачи участковые, пидарасы, иногдааппендицит от гриппа отличить не могут, учат их мало и времени для лечения даютв обрез. У меня Миронов из бригады дуба врезал. Думали ангина у него с поносом,а зевнули перитонит. Улучшать надо подготовку врачей. Мы же не хрюшки сосвинофермы. А вы говорите «Космос»!