Мишеля д’Аранда наставить Луизу Савойскую заставили духовника короля пожаловаться теологам университета – первый красный предупредительный знак будущих бед.

Анна де Божё, последняя представительница своего поколения, скончалась 14 ноября 1522 года, всего через пять недель после того, как Франциск передал подавляющую часть спорных земель Бурбонов своей матери Луизе. В ответ Анна завещала своему зятю Шарлю, герцогу де Бурбону, собственные владения в качестве компенсации за «добрые, большие, достойные похвалы и одобрения одолжения и радости», которые он оказывал ей и ее усопшей дочери Сюзанне. Бурбон теперь имел дерзкий, даже изменнический, план: жениться на сестре Карла V Элеоноре и таким образом объединиться с врагом Франциска.

Раскол во французских рядах усугублял тот факт, что летом 1522 года Англия выполнила обещание, данное Карлу V (плод всей исключительно напряженной дипломатической работы), и сыграла свою роль в поддержании баланса сил в Европе – объявила войну Франции. В начале года был намек на будущие бури, когда король Франциск поспорил с кардиналом Вулси по вроде бы незначительному вопросу: семья одной из служащих его жены, юной Анны Болейн, решила, что она должна вернуться домой. Что, неужели они полагали, что Франция больше не безопасна для англичанок?

Вулси постарался убедить французского короля, что ничего подобного. Просто согласована свадьба Анны с ее родственником Джеймсом Батлером, ирландским графом Ормондом. Однако будущее Анны Болейн, разумеется, планировалось вовсе не таким.

Часть III

1522–1536 гг

Не следует также впадать в уныние или замешательство, если придется вступать в иностранный или неприятный союз, нужно благодарить Бога и верить, что Он всегда справедлив и делает только то, что разумно. Поэтому, дочь моя, если так предопределено и случится, что тебе выпадет много страданий, имей неизбывное терпение, находя во всем, что ожидает тебя, волю и желание Создателя… если ты хочешь жить в спокойствии духа, защищай себя от попадания в ловушку ревности.

Анна Французская (Анна де Божё) «Наставления дочери» (опубликовано в 1517–1521 гг.)

15

«Не тронь меня»

Англия, Шотландия, 1522–1524 гг.

Весна 1522 года в Лондоне. Во дворце кардинала Вулси Йорк-Плейс с необычной пышностью отмечали праздники перед началом Великого поста. Представление, наверное, пришло из бывшего бургундского двора: атака на Château Vert, Зеленый замок, или замок Добродетелей. Построили сооружение из дерева и оловянной фольги, достаточно прочное, чтобы выдержать восемь одетых в белый атлас дам. Каждая из них представляла одну добродетель, ее образ указывался желтым цветом. Рыцари во главе с самим королем Генрихом VIII и их спикером «Жгучее желание» блистали одеяниями из золотой парчи и синего атласа. Их атаку отбивали на разумное расстояние заградительным огнем из конфет и розовой воды.

В финале, конечно, атакующие мужчины одержали верх; мужской жар растопил более холодные женские добродетели, и все с удовольствием танцевали. Однако никто в последующие несколько лет не мог предугадать, насколько знаменательным окажется этот спектакль. Леди, изображавшая Стойкость, была недавно вернувшаяся домой из Франции Анна Болейн.

Анна Болейн, появившаяся при английском дворе в 1522 году, судя по всему, представляла собой почти совершенное произведение. Возможно, не красавица, но, несомненно, привлекательная; изысканная и, что важно, с налетом непохожести на других. Последующие описания представляют ее как «очень красноречивую, любезную и довольно миловидную». «Она не принадлежит к самым красивым женщинам мира», – говорил один венецианский дипломат. Когда пришло время, посланники отметили, что у Анны Болейн «средний рост, смуглая кожа, длинная шея, большой рот, не слишком высокая грудь и прекрасные черные глаза».

Однако годы, проведенные за границей, дали ей большой опыт придворной жизни. В самом деле, если (что кажется вероятным) ее привлекали как переводчика с английского на французский, то Анна имела возможность не только научиться вести себя в покоях королевы и фрейлин, но и приобрести непосредственное понимание того, как ведутся политические дела. К тому же ее отец некоторое время тоже был связан с французским королевским двором.

Сама «французскость» Анны Болейн, должно быть, была новинкой для английских придворных. После стольких столетий, в течение которых французский язык являлся lingua franca (языком межэтнического общения) в дипломатических и светских кругах, нам сложно понять, что в начале XVI века это было совсем не так, и универсальным языком был латинский.

Поэт, священник и дипломат Ланселот де Карль описывал Анну таким образом: «Никто никогда не принял бы ее за англичанку, по манерам она казалась настоящей француженкой». А вот Екатерине Арагонской уже стукнуло 36 лет, немало по стандартам того времени. Сказывались многократные беременности, и всегда внимательные иностранные послы на некоторое время перешли к восхищениям цветом ее лица, а не фигурой. Пять лет разницы в возрасте с мужем начинали проявляться.

Еще в 1514 году по Европе прошел слух, что Генрих VIII «намеревается развестись со своей нынешней женой… потому что не может иметь от нее детей». Тогда такие разговоры казались преждевременными, но с каждым годом это впечатление уменьшалось. Вероятно, именно в 1522 году Генрих взял Марию Болейн – сестру Анны – в любовницы. Она в спектакле Йорк-Плейса изображала Доброту, более чем уместно. Однако какую бы боль ни причиняли Екатерине Арагонской эти отношения, если она о них знала, ее положению королевы они никак не угрожали. На самом деле, Генрих на тот момент, по крайней мере публично, вел себя как женатый мужчина и морализировал по поводу поведения своей сестры Маргариты Тюдор в Шотландии.

Мы последний раз говорили о Маргарите, когда она возвратилась в Шотландию примерно пять лет назад и горько жаловалась (в старомодном, но очень тюдоровском стиле), что ее супруг Ангус больше ее не любит. Шокированные Генрих VIII и его жена Екатерина убеждали Маргариту в священности брака. Однако шотландские дела, среди которых важнейшим была ситуация Маргариты Тюдор, были предметом обсуждения между Вулси и Луизой Савойской на переговорах, запланированных на «Поле золотой парчи».

Монах, которого Генрих и Екатерина Арагонская (опять) отправили на север, тактично обвинил некоторых советников Маргариты в том, что они склоняют ее к поискам «незаконного развода из законного супружества, что прямо противоречит закону Господа Бога и совершенно несовместимо с человеческим правом». Однако ничего подобного у Маргариты в планах не было. «Я не получаю ни помощи от его Милости моего брата, ни любви от милорда Ангуса, и он забирает мои средства к существованию на свои удовольствия, грабит меня, – писала Маргарита представителю Генриха VIII лорду Дакру, – думаю, милорд, вы не посчитаете это справедливым, если вы мне друг». Ее лояльность нередко колебалась между родной страной и Шотландией; нередко Маргарита разрывалась. Однако теперь она определилась: «Я должна заставить себя радовать это королевство, раз я тут живу».

Когда в ноябре 1521 года из Франции вернулся герцог Олбани, Маргарита Тюдор встретила его тепло.