интересует третий вопрос повестки. Но только что там докладывал Климент Ефремович не было известно до 1993 года. 53 года этот доклад никто не видел, кроме тех, кто его писал, корректировал и слушал на Пленуме. Вполне возможно, даже, скорей всего, такого доклада не было. Я почему пишу — вполне? Потому что даже протокола этого Пленума пока никто не опубликовал. А заседания его не стенографировались, как объясняют историки. О нем и о его повестке есть всего лишь сведения в различных изданиях.

Почему еще я сомневаюсь в том, что на Пленуме Ворошилов мог докладывать об уроках (само название пункта повестки — УРОКИ!) войны? Да потому, что война только три недели как закончилась, еще коней не успели распрячь, т. е., еще разбор полетов в войсках не был проведен, не были с командующими и командирами внимательно рассмотрены и разобраны все аспекты и недостатки. Любой более-менее грамотный управленец сначала бы вместе со своими подчиненными определился с «уроками», потом уже докладывал вышестоящему органу.

Согласитесь, что если бы вы участвовали в какой-нибудь операции, каком-нибудь серьезном мероприятии, а по завершении их ваш начальник, даже не разобрав с вами и другими своими подчиненными итоги этой операции (мероприятия), побежал к вышестоящему начальству со своими выводами, а в тех выводах обвинил вас в некомпетентности и разгильдяйстве (такое в докладе есть), даже не выслушав вас предварительно на своем совещании, то степень уважения к этому вашему начальнику с вашей стороны была бы выражена в форме презрения.

Может быть, конечно, что сам Климент Ефремович плохо разбирался в вопросах служебной этики, но тут ситуация усугубляется тем, что правил ему доклад об «уроках» сам Сталин… Да и невозможно без совещания с исполнителями выяснить, какие же «уроки» нужно усвоить. Это еще одна аксиома управленческой деятельности.

Впрочем, появление в печати этого доклада имеет свою предисторию. В 1988 году в архивах МО СССР начала работать известная комиссия историков во главе с генерал-полковником Кривошеевым. Задачей этой комиссии было установить число реальных человеческих потерь в войнах и военных конфликтах, в которых участвовал Советский Союз. Насчет того, что еще шло «исполнение интернационального долга» в Афганистане — ладно, допустим, что наше военное командование не знало, сколько у них потерь, поэтому этим вопросом занялась комиссия Кривошеева. Да, она даже потери в Афганистане считала. Эта Комиссия. Сам Генштаб, понятное дело, сосчитать не был в состоянии.

Но зачем этой Комиссии понадобилось начать наводить «прожектор Перестройки» (она именно в рамках политики Перестройки и Гласности работать начала) на годы ВОВ? Какой в этом был практический смысл? Почему именно в 1988 году так остро встал вопрос, сколько мы потеряли убитыми солдат, офицеров и генералов в годы ВОВ?

И не только этот вопрос. В 1988 году начала работать известная реабилитационная Комиссия А. Яковлева, которая озадачилась числом пострадавших от сталинских репрессий. Наверно, она хотела реабилитировать всех незаконно пострадавших с расчетом на то, что реабилитированные и их потомки, обрадованные реабилитацией, включатся в активную работу по строительству «обновленного социализма», которое объявил М. С. Горбачев. Результат нам сегодня известен. Не включились, падлы. Обманули ожидания настоящих коммунистов Горбачева и Яковлева.

А наши военные, маршалы и генералы образца 1988 года, кажется, ждали, что как только Кривошеев выдаст реальные цифры потерь, так сразу прекратится межнациональная резьба по дереву в казармах Советской Армии образца 1988 года.

Я призвался летом 1987 года. Нас, полсотни бывших студентов, наскоро переодетых в солдатскую форму, поместили в казарму нашей роты, где уже было полсотни призывников из Средней Азии, их примерно на месяц раньше призвали. Первая моя солдатская ночь в казарме ознаменовалась небольшим межнациональным конфликтом. Недавно у нас в московском метро трое дагестанцев избили русского парня, вступившегося за девушку. Ух, как все коммунизды возмущались! И не только коммунизды. Не всё в порядке с межнациональными отношениями в Эрэфии. Трое на одного. То ли дело, в СССР, когда в казарме 50 на 50. Ремни, табуреты, дужки спинок кроватей… Выстрелы из пистолетов дежурных офицеров.

Осмелюсь предположить, что, наверно, потому срочно МО понадобилось узнать число погибших в ВОВ, чтобы в казармах СА прекратился такой бардак. И вообще все неуставные взаимоотношения, из-за которых «косьба» от армии приняла характер бедствия, угрожающего обороноспособности страны.

Наверно, министр Обороны СССР маршал Язов рассчитывал, что как только Комиссия Кривошеева выдаст реальные цифры потерь в войнах, так сразу обороноспособность СССР повысится и укрепится. А еще лучше, чтобы обороноспособность сильнее укрепилась, и по «зимней» войне дать реальные цифры потерь. Комиссия их и выдала:

— убитых и умерших на этапах санэвакуации — 71 214

— умерло от ран и болезней в госпиталях — 16 292

— пропало без вести — 39 369

Итого безвозвратных потерь — 126 875 человек

Санитарные потери (раненные, возвратившиеся в строй) — 264 908 человек

По сравнению с тем, что озвучило Советское правительство в 1940 году — бойня. Забрасывание трупами врага — финских горячих парней. Ладно. Ну что, помогло это СССР сохранить? Эти правдивые цифры? Или, может быть, в армии сразу наступила тишь и благодать вкупе со строгим уставным порядком?

Так в чем был смысл создания Комиссии Кривошеева и ее работы?..

* * *

…Зачем правительству СССР нужно было считать потери в войне — понятно. И нужно было их считать не после победы и парада, а уже в первый же день войны. И каждый последующий. И все потери, потери разных категорий. Убитых — чтобы знать, сколько у тебя войск осталось, сколько тебе нужно еще призвать, чтобы убыль восполнить, сколько нужно тебе новых сапог и шинелей для обмундирования призыва, сколько пенсий и пособий вдовам и сиротам, в конце концов, тебе придется платить и т. д… Раненых — чтобы знать, имеешь ли ты возможность наличными госпитальными мощностями закрыть эту проблему, нужны ли тебе дополнительные койко-места и врачи-медсестры-санитары, сколько из них в строй вернутся, а сколько станут инвалидами, а им тоже пособия и пенсии планировать надо. Пленных — сколько тебе понадобится фильтрационных мощностей и сколько сотрудников органов нужно будет отвлечь для фильтрации и проверки… Или вы думаете, что после пребывания вашего военнослужащего у врага в плену этого военнослужащего нужно встречать после освобождения с оркестром и сразу за страдания вручать Орден Великой Отечественной войны с приложением к нему государственной пенсии? А насчет проверки на предмет его возможной вербовки врагом — это ненужная подозрительность? Ведь все в плен попадали только после тяжелого ранения на поле боя,