— Он так похож на меня…

— Скорее ты похож на него, он же твой отец.

Сейчас, когда они стояли рядом, можно было заметить, что Наруто и Минато похожи не как фото одного человека через годы, но как близкие родственники: чуть иная форма носа, рта, скул, но главное отличие — глаза. По форме — копия, но у Наруто они ярко-голубые, почти синие, с пытливым и слегка наивным взглядом, когда как у Намикадзе поволока прожитых лет, отдающая матированной сталью, о которой так легко забыть из-за дружелюбной вежливости.

— Кроме Какаши и Изврата кто еще близко их знал?

— Родители Саске. Учиха Фугаку и Микото. Вроде бы они дружили вчетвером. Еще Пятая. Она тебе родственница по своей бабушке, если так подумать. Мито жена Первого, а он ее дедушка. Но там у вас не прямая связь. Я не знаю, кем приходится Узумаки Мито твоей матери.

— У Саске могут быть их фотографии! — загорелись глаза Наруто, а на лице расцвела знакомая уже улыбка.

— Возможно. Если их не забрали вместе с техниками на «сохранение», — со скепсисом произнес я последнее слово и даже выделил жестом.

Я по глазам видел, что Саске не отвертеться от просматривания альбомов вместе с Наруто.

Дни сменяли друг друга, когда болото затянувшей меня рутины, внезапно пришла, и взбаламутила Като Шизуне. Она заявилась прямо в мою мастерскую при Госпитале, постучав и услышав раздраженное «Ну что еще?!», зашла, сияя едкой улыбочкой мелочно мстящего человека.

Извиняться за то, что я принял ее за кого-то другого, рявкнув «Ну что еще?!», перехотелось, когда Като Шизуне, поймав мой взгляд, быстро отвела глазки и зачастила:

— Вы тут так спрятались, что было сложно найти! Какое счастье, что вы еще не успели уйти домой!

Вежливо улыбаясь, сам подумал: Нашла? Молодец какая! А теперь потеряй обратно.

Но я понимал, что просто так ученица Пятой сюда бы не пришла.

— Хокаге-сама просила передать, что для вас есть задание. Именно для такого талантливого человека как вы! — прозвучало как издевка, а не признание моих заслуг.

За прошедшее время отношение Като ко мне заметно изменилось в худшую сторону, без видимых на то причин. Не говоря о сути, мне сообщили что «по вашему профилю» — это про мою практику в Академии!

То что во мне, до сих пор, видят только учителя, меня задело за живое, я даже не удержал лицо на мгновение скривившись, а Като, воодушевившись, гордо вошла, будто отвоевала позицию.

Судя по ее настрою и ощутимому фону злорадства, Като за что-то мне мстит. Ревнует к Пятой? Обижается, что я не кинул Анко ради нее? Не похоже…

Или кто-то ей по ушам съездил, что я мудак, вот она и старается уязвить посильней.

Очень жаль, что я Шизуне теперь не нравлюсь, она близка с Пятой и может доставить много проблем.

Вообще-то, профессия учителя в мире шиноби — это не оскорбление и не диагноз «неумеха», не намек, что ты ни к чему более не пригоден. Здесь учитель — это уважаемый человек, где-то даже влиятельный. Того же Хирузена уважали в том числе и потому, что он смог воспитать трех легендарных санинов. Но для меня Академия была каторгой, и не только из-за Наруто, которого я тогда не мог выносить. Академия мелкотравчатых шиноби стала причиной поехавшей, далеко и надолго, кукухи, которая уже на тот момент держалась на честном слове и грозила сделать из меня местного Билли Миллигана*.

Даже вспоминать не хочу, что именно стало последней каплей и я решился «покачаться» в пеньковой веревке, напугав Анко. Да и сам я тогда струхнул, но саморазрушением заниматься не перестал, не поняв урока от Жизни или Судьбы.

Покачав головой в ответ на свои мысли, я улыбнулся Шизуне.

— Добрый день, Като-сан. — решил я соблюдать приличия и заодно намекнул, что она со мной даже не поздоровалась. — С радостью бы взялся, но у меня уже есть команда и работа. Увы, совмещать у меня никак не получится, а я никак не могу подвести вас и Хокаге.

Като порозовела, от нее потянуло смущением и она твердо, как ей показалось, поздоровалась, но уходить не стала. Наоборот, полезла поближе с самым строгим и важным видом, на который была способна, но внезапно сдулась, недоуменно присмотревшись.

«Мне уже это не нравится…» — устало подумал я, запихивая раздражение подальше, ведь пока Като не давала повода взять ее за шкирку и выставить прочь.

Поначалу Шизуне разглядывала мою работу с искренним интересом, но затем, будто опомнившись, фыркнула. Лицо у нее было такое, словно я только что безобразно ее домогался. Проблема была только в том, что я не пытался понравиться Като в этом плане, мне кроме Анко вообще никто не нужен. Потому эти странные гримасы от ученицы Пятой, меня порядочно напрягали, как и она сама рядом с недоделанным подарком для Митараши.

Прежде чем я сформулировал наиболее вежливую замену для слов «Вали отсюда, пока ты мне не изгадила тут все!», Шизуне сунула мне под нос свиток, по-старушечьи поджав губы.

— Като-сан, я уже сказал, — сдвинул свиток подальше от своего носа, — что не могу. Я не могу оставить команду, как не могу оставить работу в Госпитале на кого-то другого. И хочу оставить себе время на отдых, чтобы потом не упасть от морального и физического истощения. Как мое отсутствие, так и моя усталость в Госпитале могут стоить кому-то жизни.

— У вас есть клоны!

— У этой техники есть ряд ограничений и вредных последствий, о которых подробнее может вам рассказать Сенджу-сама. Это должно быть в записях Второго в архиве Конохи или в его личных дневниках.

После работы в Госпитале, я выкраивал несколько часов для росписи кимоно, устроив тут маленькую мастерскую.

Первоначально я купил белый шелковый халат и разрисовал его цветами, которые в словарике языка цветов из магазинчика Ино означали «любовь», «страсть», «верность/узы», но просчитался. Так кимоно никто не расписывает, это дурной тон и безвкусица. Пришлось делать вид, что заметил забавную штуку и принес это в пошив, чтоб сделали: пеньюар, а из подола короткую ночнушку.

Во второй раз я подошел к работе уже более ответственно: прочитал кучу литературы в общественной библиотеке, поспрашивал в магазинах торгующих одеждой и в итоге остановился на кимоно для официальных визитов, куротомэсодэ и иротомэсоде.

Первое — это самое официальное кимоно для замужней женщины. Например, для матери жениха и