а если и впечатляли, то он хорошо это скрывал. Лучше, чем Томбо.

— Какого черта здесь происходит? — прогремел гневный голос Хокаге.

Цунаде-сама?! Откуда?

Тентен заметалась взглядом в поисках своего кумира. За спиной Наруто показалась Годайме. За ней, едва поспевая, неслась Шизуне, прижимая к груди поросенка.

Девушка мигом перевоплотилась обратно в Конохамару. Он испуганно отскочил в сторону и встал так, чтобы между ним и Хокаге находился Наруто.

— Еще раз увижу этот разврат — убью, — пригрозила Цунаде-сама.

Тентен на мгновение стало страшно, словно это не Конохамару, а она сама применила позорную технику. Но в следующий миг страх смело восторгом.

Она бесподобна. Вот она: первая женщина Хокаге! Вот к чему надо стремиться!

— Гай, у меня для вас миссия!

— Что-о? — простонал Томбо, все еще красный и не до конца отошедший от техники Конохамару. — Но мы же только вернулись!

— Так точно, Цунаде-сама! — бодро ответил Гай-сенсей.

Они двинулись к воротам. Годайме, быстро цокая каблуками, шагала с ними рядом и объясняла суть миссии на ходу.

— Прошлой ночью деревню Скрытого Песка уничтожили «Акацуки». Я отправила Какаши, Сакуру, Ино и Темари разузнать, как там дела, и оказать посильную помощь выжившим. Отправляйтесь следом.

****

До этого Наруто всего раз было так стыдно за свою технику соблазнения — когда он применил ее перед Сарадой. Пусть сейчас эро-ниндзюцу выполнял не он, да и плевать на баа-чан с ее угрозами, но этот белобрысый пацан, занявший место Густобровика… Конохамару был не прав. Томбо нужно было впечатлять не эро-ниндзюцу. Наруто понимал запал Конохамару. Ему и самому захотелось навалять этому Томбо, как только он услышал ядовитые издевки. Вот только эро-ниндзюцу была техникой отвлечения, никак не показателем силы.

Томбо… Этот Томбо был темной лошадкой. Наруто не знал, насколько он силен на самом деле. Может, и не представлял из себя ничего. Однако человек, занимавший в команде сенсея Густобровика место Густобровика, не мог быть так прост.

Толку с того, что ты чунин. Все равно не сможешь победить меня, ттэбайо!

Наруто продолжал повторять это про себя, чтобы успокоиться.

Перед неожиданной встречей с командой учителя Густобровика он всерьез думал обучить друга своей продвинутой технике соблазнения, но сейчас задумался о том, что Конохамару пора двигаться дальше.

Шутки кончились. Развить до высшего уровня эро-ниндзюцу Конохамару сможет и самостоятельно. Я должен обучить его тому, чего он не знает.

Именно для этой цели Наруто захватил по пути в свою любимую рощицу шарики с водой.

****

Какаши остановился на поляне и скомандовал:

— Сделаем привал.

Темный лес был полон влаги и звуков ночной жизни. Сакура выдохнула и села там, где стояла. Темари тоже без сил опустилась на землю. Ино со стоном потянулась назад, упираясь руками в поясницу, а затем наклонилась вперед.

— Я подежурю первым. Спите, — сказал Какаши.

— Хай, — едва слышно ответила Сакура, закрывая глаза.

Она прислонилась спиной к стволу дерева, поджала колени и, казалось, тут же заснула.

Какаши прыгнул на ветку повыше, куда в просветы листвы добивал лунный свет, и открыл новую книгу — подарок Наруто. Он все никак не мог дочитать ее. Вечно что-то отвлекало: то бумаги, то Джирайя-сама со своими советами, то миссия. За долгие годы он приобрел удивительный навык чтения «на ходу». Даже проваливаясь в книгу, Какаши улавливал малейшие шорохи, запахи и изменения в окружающем мире. Книга оказалась чрезвычайно интересной. Он готов был просидеть все дежурство, читая ее и не тревожа уставших девочек. Темари держалась хорошо, но Сакура и Ино были не так выносливы, как она. Особенно Ино.

Ночь была ровной. Луна перемещалась по небосводу, и Какаши пришлось сменить ветку, чтобы поймать свет и продолжить чтение. В какой-то момент инстинкты ощутили изменение вокруг. То ли ветер что-то принес, то ли где-то на границе восприятия мелькнула чакра. Какаши с сожалением захлопнул книгу и прислушался к тишине ночи. Что-то явно было не так. И немного погодя он понял наконец что.

Из чащи вывалилась команда Гая.

— Йо! Мой вечный соперник! — заорал Гай на всю округу.

На поляне зашевелились девочки. Проснулись.

— Рад тебя видеть, Гай, — спокойно сказал Какаши. — Но можно было так не кричать.

За Гаем из темноты, взмахнув просторными рукавами белого кимоно, выпорхнул Неджи. Следом — запыхавшаяся Тентен. Чуть отдышавшись, она скинула массивный свиток, который несла за спиной, и сказала:

— Всем привет! Извините, что разбудили.

Последним на поляну прибежал светловолосый мальчишка с повязкой с иероглифом «сто» на лбу.

— Черт, да… вы… издеваетесь, что ли?! — проговорил он, жадно глотая воздух.

Даже за несколько лет он не смог привыкнуть к бешеному темпу Гая.

Поляна оживала. Какаши принюхивался к сырому воздуху и каким-то шестым чувством улавливал рассеянную радость встречи.

— Вы пришли к нам на помощь? — спросила Ино.

— Да, — ответил Хьюга. — Цунаде-сама отправила нас на подмогу. Мы торопились, надеялись нагнать вас во время привала. И так и вышло.

На плечо плюхнулась тяжелая рука Гая.

— Ну что, Какаши? Может, спарринг?

Какаши бесцеремонно отодвинул от себя разгоряченное тело товарища.

— В другой раз. Я вздремну, пожалуй. Я стерег сон своей команды. Если ты так полон энергии, то дежурь вместо меня.

— Томбо, двинься, — проворчала Тентен, разворачивая небольшой свиток.

Ее белобрысый сокомандник как раз разлегся посреди поляны в позе упавшей звезды, раскинув руки и ноги и занимая кучу места. Тентен призвала из свитка спальный мешок. Развернула свиток дальше и призвала еще один спальный мешок.

— Это тебе, Неджи.

И стала сворачивать свиток. Не услышав долгожданного хлопка появившегося из свитка предмета, Томбо подскочил и встал на колени.

— А мне?

— Ты плохо себя вел, — отрезала Тентен.

— Это когда еще?

— Когда задирался к Наруто.

Сакура чуть приподнялась и спросила удивленно:

— Задирался к Наруто?

Какаши разделял ее любопытство. Тентен сердито взглянула на сокомандника, откатила свиток еще чуть дальше и призвала третий спальный мешок.

— Так и быть. Авансом прощаю.

****

Всякий раз лишая подопытных чувств перед последней в их жизни операцией, Сарада убивала в себе человека.

«Чувства мешают миссии», — повторял в голове голос взрослого Саске.

Папа был прав. Спустя почти четыре с половиной года, проведенных в прошлом —