как же и без этого, и наперекор же все правилу спасти-таки утопающего, как и все то же ведь исключение, да и не впервые ведь еще, как и не в последний, будучи лишь всегда уверенным в одной же и под ним же все приписке — утоплении извне. Ведь и само же утопление никогда не заканчивалось спасением, ни в метафоре, ни опять же вне, ни и на его же практике, ни вообще, утопленник всегда тянул спасателя-спасителя за собой на дно, кто специально, а кто нет, итог же был всегда один: переубедить желание иного — куда проще, чем и свое же нежелание. В случае же Егора — еще можно было все обернуть вспять и если не переубедить топить его, то и не дать ему затем продолжить все это с собой же самим, сменив триггер на посту и дав еще таким образом толчок к действию, прямо-таки и пнув, боднув в нужную же и им всем, ну а потом уже и ему же самому его же точку и сторону, отвратив его от не его старого уклада и повернув в его же и новый, только и в этот раз уже без хорошо забытого первого, как полностью и уже его-свой.

Ну а что уж и до личного интереса — ему просто хотелось в кои-то веки сделать что-то и до конца хорошее для брата, без причин, следствий и связей, как и для нее: не только утопающего спасти, но и двух зайцев разом поймать. Замолвив еще, так сказать, словечко и за тем же все собой, кто так пусть и беззлостно-злобно, без какого-либо и глубокого подтекста, как и смысла да и дна, но и все-таки отобрал у него же его, и пусть так же все не до конца хорошее, и все же. Да и несмотря же на то, что он даже косячит лишь из добрых побуждений, ведь и не чтобы после своих же в большинстве своем правильных проделок и все у себя же на уме, не объясняя и не разъясняя ничего другим, сказать просто «Я так и знал!», а чтобы сказать это не вслух, да и вообще же скорее подтрунив, гордясь собой, но и остальными же, после чего, конечно, получая за это, как и за дело, но и снова гордясь, ведь и все было не просто так, а лишь как надо ему же и всем, все же учатся на собственных или нет ошибках, как и на проколах и подколах. Как и то, что и то тоже было во благо: с ложью ведь и все еще. И пусть они вроде как и не обижаются уже на него, но а простили ли, пока он же себя нет? Да и простит ли вообще когда? Может, когда признается, а и для начала признает в себе и себе же, что это его действительно волнует и до сих пор коробит, не уходя так просто от ответа, как и с Софией же ранее, и что если он не простит себя сам — никто его по итогу так и не простит!

— Нет, это не влюбленность, а уж и тем более не любовь! Да и с какого бы она там ни была взгляда… Скорее, хм, что-то новое… Знаешь… Чего и кого не было еще доселе… Как… Вдох-нов-лен-ность. Глоток свежего воздуха и… новая кровь! Не мясо… Смотри, Егор! — И, резко сменив тактику выступления от третьего «литературного» лица, он развел свои руки в стороны, без стеснения демонстрируя самого же себя в первом, так еще и во весь же свой рост и такую же ширь. — Смотри и принимай же свое же творение до конца — меня! Как и Никита. Ксандер и… Жека! Монстр я или… да? Завидный джентльмен тебе или… нет и… скорее же уже и всем вам… и именно же ублюдок? Вы же все пытались поймать меня где-то между! И как… как охота? До сих пор боитесь, что я сделаю ей что-то плохое, м, больное? А по итогу что? Кто, а?! Забавно… Ну а мне же, пусть и впервые, но захотелось сделать наоборот… что-то приятное и… милое! Я же не соответствую чужим… да и никаким ожиданиям, помнишь? Но и зато — легко при этом вращаю и меняю стрелку… Пе-ре-во-ра-чи-ваю игру! И делаю больно, хм, тебе… и вам же всем… уж не обессудь… те. Ничего личного! Но и… не только бизнес. Ведь и это — не месть за месть: моя и за твою… вашу же! Как и такое же ответное зло и… на ваше же все вопросное. Это… опыт! Да. А еще и желание побыть хоть с кем-то и кем-то же… новым. Чему-то же и такому же еще научившись… Напитавшись и пропитавшись этим… А уж вырастет ли это во что-то большее или нет? Произрастет ли из этого хоть что-то, в конце концов? Да и опять же все: по итогу! Кто знает, кто знает… Хотя бы — попробую!

— Ты не сможешь сделать мне больно… — смерил его снисходительным и даже немного насмешливым взглядом синеглазый: от самоуверенности его да еще и такой, что даже его слизистые защипало от пышности и напыщенности соцветий того. — Как и ей… Не ей! Да и не мной же… Ведь у нас так еще достаточно и точно ничего и не началось, чтобы ты уже мог и за счет этого же всего мной, а уж и тем более ей как-то помыкать!

— Достаточно и точно? Ничего и не началось?! — Будто бы и правда удивился рыжий, после чего довольно клацнул зубами и хохотнул, хрипло прокашлявшись, опять же все и будто бы подавившись своими словами и слюной: так актер домирал в нем и все так же долго и мучительно, полностью уже практически зеркаля зрителя напротив, коему уже бы и тоже стоило уйти, пусть и совсем не так, но и вот только незадача — интересно же наконец стало, чем же это все закончится, уж и не припадком ли, если и не убийством самого же будто бы на войне, ведь и бойня с если бы да кабы уже обещалась быть кровавой, прямо-таки и только на смерть, никак не на жизнь. — Что ж, ну и не начнется! Как тебе такое, не И.М., а? Опять же, брат, не в твой конкретно огород камушек… Мне нет дела до вас и… в разрезе же все тебя! Но есть — в разрезе