Глава 68. Заново

Муан все еще созерцал простирающийся вид, когда почувствовал, как влажная дорожка прочертила его щеку. Он пораженно провел пальцами по щеке, ощущая мятущееся сердце в груди. Вместе с этим он оставался таким же спокойным, как и прежде. До той поры, пока не осознал причину этого странного явления. Слезы не были излюбленным способом выражения чувств старейшины Шена, поэтому Муан было решил, что, может, тот вновь встретил змею или…

Старейшина пика Славы поднялся с лавочки и зашагал в черный замок, куда обычно не ступала его нога. Внутренний компас отчетливо указывал направление к Шену. Когда он подходил к зале в конце очередного сквозного коридора, нехорошее предчувствие, обуревающее его уже какое-то время, усилилось. Двери были приоткрыты, и Муан с силой толкнул створку. Он уже был в зале Глубинной тьмы однажды, годы назад, намереваясь бросить вызов и ей, и сдерживающему ее Шену. Ничего путного из этого, конечно же, не вышло.

И он никогда не собирался повторять этот опыт, если бы не одно небольшое, но крайне важное обстоятельство.

Муан решительно вошел в залу Глубинной тьмы. Взгляд его тут же приковало к себе черное марево, клубящееся над расщелиной, достигающей, должно быть, самой преисподней. А затем он увидел лежащую перед ним и кажущуюся такой маленькой и хрупкой фигурку в серебряных одеяниях. Муан стремительно бросился к Шену, но с каждым новым шагом скорость его замедлялась, а непереносимое давление не давало толком вздохнуть. Он преодолел лишь половину пути, когда вынужден был упасть на колено. Невероятная мощь Глубинной тьмы не давала подняться. Тогда Муан пополз на коленях, проклиная этого невыносимого хозяина Проклятого пика на чем свет стоит. Только с утра ему сказали, что он на грани смерти, а ближе к вечеру этот самоубийца уже тянется в самое опасное место во всем ордене! Сколько раз Муан пожалел, что тогда вошел вместе с ним в озеро, наверное, даже богам не счесть! А еще больше жалел о том согласии сопровождать его в город Тополя. Да, именно после той поездки в его отношении к вздорному старейшине что-то стало меняться. Словно бы он и не знал его все эти годы, словно бы впервые с ним познакомился! А теперь!.. Муан рухнул, не в силах больше сделать ни движения. Всех его духовных сил не хватало, чтобы противостоять давящей мощи Глубинной тьмы.

– Шен! – тихо прохрипел он.

Шен лежал на спине, глядя на далекий свод огромной залы и завитки темного облака, клубящегося неподалеку. Из глаз все еще текли слезы, они застилали взор, медленно струились по вискам и исчезали в волосах. Он бы не ответил на вопрос, почему это так задело его. Разве все поступки оригинального Шена не вели к такому концу? Во всяком случае, это было благороднее смерти от рук своего ученика. Вот только это означало, что и оригинальный Шен не был воплощением вселенского зла. Оказывается, у него тоже были чувства. И спустя столь долгую историю он умер вот так. В одиночестве и отчаянии. Желая стереть свое существование из этого мира.

Несмотря на всю свою эмпатию, Шен никогда не сочувствовал этому персонажу. Из-за того, что ему сейчас приходилось разгребать его ошибки, он питал к нему исключительно стойкую неприязнь. Но теперь… Этот способ смерти… Бесповоротность, которую он избрал… Даже дух его никогда не призвать. Рурет уничтожила свою душу, Шен стер свое существование. Это воистину очень трагическая история любви.

– Шен!

Голос был слабый, но, казалось, прозвучал над самым его ухом. Шен повернул голову и увидел лежащего на красном полу Муана.

«Какого дьявола?! Ему жить надоело??»

Шен резко поднялся на ноги, с трудом сохраняя равновесие, и в силу своих скромных на данный момент возможностей как мог поплелся к нему.

– Эй! Старейшина Муан!

Брови того были нахмурены и сведены к переносице, глаза закрыты, а лицо искажала боль. Шен подхватил его под руку и, согнувшись, потянул к выходу.

– Бегают тут всякие, а потом еще меня виноватым выставят! – заявил ему в спину Ер. – Убери этого идиота и возвращайся послушать новую главу!

Шен ничего не ответил. Бессердечие старины писаки стало его беспокоить. Похоже, он, сидя здесь в одиночестве, воспринимал все происходящее вокруг как собственную игру-выдумку, а людей – как персонажей.

Шен захлопнул двери залы Глубинной тьмы и вместе с Муаном повалился на пол. Стоило старейшине пика Славы оказаться подальше от темного давления, как он пришел в себя. Муан медленно сел, страдая от головной боли, и уставился на сидящего рядом Шена. Уголки глаз того все еще были красными, свидетельствуя, что он и в самом деле недавно плакал. Но этот с виду обиженный зверек накинулся на него разъяренным волкодавом:

– Ты зачем поперся к Глубинной тьме?! Ты что, решил силами с ней померяться?!

– А ты зачем пошел?! – ответил Муан встречным обвинением.

– Зачем я пошел – это мое дело!

– Шен, – Муан сильно сжал его плечи, не давая увернуться. – Что с тобой творится последнее время? Начиная с нашего возвращения в орден, ты ничего мне не…

– Начиная с нашего возвращения? – перебил его Шен. – А может, начиная с того момента, как ты объединился с другими старейшинами и запер меня?

– Я же тебя и выпустил, – буркнул Муан.

– Ах, какой поступок.

Муан все еще смотрел на него.

– Ладно, – внезапно успокоился Шен, тихо вздохнув. – У меня нет права обвинять тебя. Ты никогда не был обязан мне верить. Разве мы называли друг друга друзьями?

Синие глаза Муана вспыхнули каким-то потусторонним блеском, когда он произнес:

– Я никогда не говорил, что сомневаюсь в твоих словах. Я просто беспокоился и… поступил неправильно.

Брови Шена непроизвольно взлетели. Муан только что признал свою ошибку?!

– Я пожалел об этом сразу, как только осознал, как ты это воспринял. Когда увидел твой взгляд… и ощутил твою боль.

Муан приложил руку к своей груди.

– Чувствительный Муан. Надо же какая ирония. – Шен ненадолго замолчал, прежде чем продолжить: – А если я снова надену веревки мертвеца?

На самом деле Муан соврал бы, сказав, что не хочет вновь ничего этого не чувствовать. Именно поэтому он медлил с ответом.

Шен внимательно смотрел на него. А затем ударил кулаком в свой правый бок. Муан охнул и от боли, и от неожиданности.

– Что ты творишь?! – возмущенно зашипел он.

– Болит? – поинтересовался Шен и склонил голову набок, словно бы изучая прелюбопытное явление. – Но ведь раны нет. И крови нет.

– Зато у тебя есть!

– Точно. – Шен грустно рассмеялся, опустив голову.

– Шен, – через какое-то время произнес Муан. – Я хочу быть твоим другом.

Шен поднял на него взгляд.

– Точно? Или я тебя вынуждаю?

Муан улыбнулся ему, как несмышленому ребенку.

– Точно. Никто не способен вынудить быть другом. Я говорю искренне.

– Хочется верить… И…

Он долго не продолжал. Наконец, уставившись прямо в его синие глаза, Шен произнес:

– Я поверю. И если когда-нибудь нашей дружбе придет конец, я не буду сожалеть о сегодняшнем решении. Это будет весело. С этого момента решение принято. Приятно познакомиться, мой друг Муан Гай. Меня зовут Шен.

– Приятно познакомиться, Шен, – склонил голову Муан, на губах его заиграла легкая улыбка. – Можно тебя обнять?

Шен кивнул и улыбнулся. Муан наконец-то увидел на его лице ту искреннюю улыбку, по которой так скучал все это время. Они одновременно распахнули объятия навстречу друг другу.

Чувствуя разгорающуюся в груди радость, Муан прижал Шена к себе. Он никогда до этого момента не думал, что искренний разговор способен столь многое изменить. Но этот человек заставлял его снова и снова подбирать нужные слова. Нос хозяина Проклятого пика ткнулся ему в шею, руки, обхватывающие его спину, безвольно опустились.

– Шен?

Муан отстранился, аккуратно придерживая его на руках. Глаза Шена были плотно закрыты, лицо казалось безмятежным, а сквозь серебряные одежды в районе живота проступала кровь.

– Этот несносный человек вообще неспособен заботиться о собственном теле! – тихо фыркнул Муан.

Он поднял его на руки и перенес на диванчик в комнате для чаепитий, мимо которой проходил к зале Глубинной тьмы. Осмотревшись по сторонам, Муан вздохнул и пошел прочь, намереваясь вскорости вернуться со старейшиной Загом.

Шен проснулся от громких криков, эхом разносящихся по пустым залам. Он прислушался и понял, что кричат примерно следующее: «…Не заставишь войти в это проклятое место! Поставь меня на место! Это не поведение старейшины! Немедленно