Вокруг меня царило безмолвие, ведь от обитаемой зоны до логова Глухача было далеко. Ничто здесь не напоминало о переполохе. В какой-то момент я лишь с облегчением осознал, что Белка сообразила остановиться. Или же она просто устала? О более плохом положении дел я и думать не смел.

Пульсация пси-зрения внезапно выхватила из пространства чужой силуэт, и я с облегчением узнал в нём Белку. Ускорившись, я рывком пересёк пролёт среди стеснённых скал, где порода оставила для меня тонкую щель. Компактный светильник на комбинезоне капнул на камень стен лучиком света, кажется, впервые за мириады лет. Просвет в стене был столь тесен, что не будь пси-зрения, я бы его не заметил. Мне пришлось входить в него боком, и в какой-то момент я заметил, что на другом его конце мелькнула женская тень.

- Белка, это я – Антон! – я поспешил успокоить её. Я уже слышал, как она отступает назад, и пси-зрение осветило мне контуры кармана в скалах, где спряталась Белка. К нему вела единственная узкая щель, в которую мне едва получилось протиснуться, а дорога из него вела в никуда.

- У неё прямо тяга забираться в тупик и хлопать оттуда глазами, пока её не найдут, - усмехнулся Шут. – Что в прошлый раз, что сейчас. Быть может, она нарочно старается?

- Пси-зрения у неё нет, и она не может заранее знать, куда прибежит, - возразил я. – К тому же – это отличное убежище. Будь я чуть толще, вообще сюда бы не влез. А без пси-зрения пробежал бы мимо, даже не заметив.

- Ты всё-таки зануда, Антон, - вздохнул Шут, но замолчал, к счастью.

- Аня, это я! – поспешно я крикнул.

Я приближался к ней аккуратно, чтобы не испугать. Мой нагрудный светильник выхватил из тьмы тоннелей её лицо, и я внимательно взглянул в него. Длинные волосы девушки были в беспорядке растрёпаны, словно её голова занялась красным пожаром, а по гладкому, словно алебастр, лицу пролегли пыльные пути слёз. Она ищущим взглядом зелёно-голубых глаз заглянула ко мне в лицо, затаив дыхание и прижав ладони к груди, будто и впрямь – белка, маленький напуганный комок страха.

- Аня, я здесь, - повторил я.

Вдруг, в её чуть потупленных глазах затеплился свет, растапливая собой страх. Её губы тронула неуверенная улыбка, словно лучик солнца пробился через приоткрытую дверь. А затем она всхлипнула, и я, словно что-то почувствовав, приблизился к ней и заключил в объятия. Она задрожала у меня в руках.

- Я думала – всё! – выдохнула она, и сжалась в комок. Резко всхлипнув, она вцепилась в меня, и притянула к себе. Из её глаз ручьём пролились слезы, заливая моё плечо, и я принялся ласково гладить её по спине.

- Всё будет хорошо, - успокаивал я её, продолжая гладить и прижимать к себе, пока её не перестала сотрясать дрожь.

- Антон, они хотели… - Белка начала было, говорить, но вскоре обратилась обратно в плач.

Я зашептал успокаивающие слова, и вдруг плечи девушки в моих объятиях напряглись. Сначала отпрянув, она внезапно обхватила мой затылок руками и притянула к себе. Я почувствовал вкус её губ, и мое сердце замерло от неожиданности. Её ласка окутала меня, словно облако. Её шелковистая кожа нежно гладила меня по лицу, и я чувствовал на себе тепло её рук, влагу её слёз. Я безоглядно обнял её, прижимая к себе так, что почувствовал отдающийся в груди пульс её сердца. Горячее дуновение тела.

Мысли лишь нескоро вынырнули из океана неги. Я долгих несколько секунд нежился в нём, пока не вспомнил о том, что творится вокруг.

- Белка, в городе звучит тревога! - сказал я ей в лицо, улучив время среди поцелуев. В затуманенные глаза девушки стало возвращаться сознание, и я продолжил. – Объявлена эвакуация, и нам всем нужно следовать к ближайшему лифту…

- А поздно, любовнички, - произнёс Шут с нескрываемым удовольствием, и захохотал.

Только теперь до моих ушей долетел шелест множества чужих, невесомых, когтистых лап по скальному камню. А спустя секунду, под стенами засвистел стрекот, словно цикады сразу тысячей стай стали трещать рядом крыльями. Крик бензопилы, которая вонзилась в кожуру дуба зубьями, и стала грызть его плоть. Их была здесь Орда, и бежать было нам уже поздно.

Я трясущимися руками достал из-за пояса игломёт, и встал напротив прохода – напротив расщелины в наш карман, закрывая Белку собой. На другой стороне показалась раззявленная огромная пасть с рядами острых зубов по окружности, которая заскрежетала ими по камню. В глубине чёрной, голодной глотки я разглядел содрогающийся от гнева и алчности пищевод. Над голодной глоткой воздвигалась огромная голова, которая моргала мне множеством ярких глаз. Но протиснуться сквозь узкий проход она не смогла, как она ни пыталась.

Я вскинул игломёт, и начал стрелять. Струя острых, как на кончике рапиры, стрел вонзилась в глубину непроглядной глотки этого монстра, и я услышал свистящий шелест и стрёкот боли. Тварь отпрянула от пролёта, и спряталась за стеной. Но на её место тут же встала более мелкая, навроде вставшего на дыбы, жёлтого воина-муравья. Толстые жвала коротко щёлкнули, когда по ним без вреда застучали острые стрелы.

- Берегись! – крикнула Белка, пытаясь оттеснить меня в сторону.

Я лишь в последний момент заметил, что ко мне несётся едкий плевок. Но прежде, чем он успел преодолеть свой путь, моё сознание сгустилось незримыми щупальцами вокруг него, и остановило его полёт. Я смял смрадный сгусток своими призрачными руками, и сбросил на пол. От повторного плевка я спрятался, уйдя за линию обстрела.

- Они не могут залезть к нам в этот карман! – я вдруг понял, почему мы слышим лишь скрежет чужих жвал и зубов, но никто не делает попытки пролезть сквозь проход. Единственное, что инсектоиды смогли сделать, это заплевать всё здесь своими кислотными сгустками, непрерывно бомбардируя нам пещеру.

- У жуков есть в колонии множество мелких тварей, - предупредила меня девушка, выглядывая за поворот. Она