статистике, где-то еще лет пять назад в строительной отрасли было пять миллионов плюс-минус шестьсот тысяч человек, сейчас на два миллиона меньше, т. е. эти люди перешли в другие какие-то специальности. Они ищут другую работу. Ушли в курьеры многие, потому что курьеры больше зарабатывают, плюс чаевые какие-то получают. Вот такой тренд. Потом – они мигрируют по стране. В принципе, я думаю, все сбалансируется. Но мы не обойдемся без рабочих рук из сопредельных государств. Такое было и в советское время.

В. Л.: Метро, например, строили, конечно, приглашенные люди в Москве.

А. М.: Да. Отделочников, например, не было, которые жили бы на территории Центрального федерального округа. Всю жизнь их приглашали из Украины, из Белоруссии, из Молдавии…

В. Л.: Когда я посмотрел материалы, связанные с вашей компанией, я вспомнил историю одного своего приятеля, который купил масложирзавод, и потом каждый год из-за необязательности партнеров вынужден был приобретать следующие звенья в производственной цепочке: сначала он купил транспорт, потом элеваторы, потом землю, где выращивали подсолнечник. Вот вы владеете всей цепочкой: песчаные карьеры, кирпичные заводы, стройка, не потому же?

А. М.: Не поэтому. Потому что у нас внутреннее потребление собственной продукции на уровне 8 %. Так исторически сложилось. Во-первых, производство строительных материалов – это одно из направлений бизнеса. И это очень интересно. Мы построили новые заводы, красивое современное оборудование. Это востребовано рынком. И мне нравится направление этого бизнеса. Но в том числе и то, что вы сказали. Такая проблема тоже существует, мир с ней столкнулся. В мире сегодня проблемы с Китаем начались.

Сегодня в крупных мировых компаниях (как сказал мой коллега: «мир очень хрустальный стал») какой-то поставщик из-за каких-то политических событий что-то не поставил вовремя, и тогда рушится вся цепочка. Люди сейчас начинают выстраивать такие вертикальные связи: склады, которых раньше никогда не было… Ну зачем крупной компании склады, когда все вовремя привозят, все работает как часы? А сейчас – раз, сбой произошел, и все рушится автоматически. В ответ начинают делать запасы. Мир в принципе меняется. Это естественный процесс. Ничего страшного в этом нет.

В. Л.: Вы были руководителем экономического комитета Совета Федерации. Вы работали какой-то кусочек времени в Минсоцразвитии. Потом вы от этого всего отошли. Вы что, зареклись заниматься политикой?

А. М.: Если говорить про политику, я на самом деле в первый раз столкнулся с ней в 1994 году, когда решил стать депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга и даже победил в первом туре. Во втором проиграл, слава богу. Я считаю, Всевышний меня отвел от этой стези в то время. Но, видимо, в крови это у меня: мне нравится политика. Когда «Демократический выбор России» создавался, я встречался с Гайдаром. В Санкт-Петербурге все кипело. Такой Григорий Томчин у нас там лидером был. Я был невероятно активным. Мне очень нравилась вся эта история политическая. Но вот тогда на выборах я проиграл. И до сих пор помню. Знаете, есть такая фраза: проснуться в холодном поту. Это испытал на себе, когда проснулся утром и узнал: мы проиграли во втором туре. Хотя должны были выиграть, и сейчас я понимаю, что нас, конечно, подставили. Неважно, как ты голосуешь. Важно, кто считает. Эта схема всегда работает. Но, слава богу, что это случилось со мной, потому что не понятно, как бы сложилась тогда моя судьба. А так я опять сконцентрировался только на бизнесе.

В. Л.: Если не ошибаюсь, вы вышли из Совета Федерации, когда появился закон о том, что парламентариям нельзя иметь зарубежную собственность, счета. Надо ли это понимать так, что вы для себя решили, что свобода важнее?

А. М.: Есть закон. Значит, нужно принимать решение.

В. Л.: Но когда вы принимали это решение?

А. М.: Я принял решение, что бизнес для меня важнее и интересней. Я мог бы и совмещать. Я с Валентиной Ивановной Матвиенко тогда разговаривал. Она говорит: «Ну, куда ж ты уходишь?» Я говорю: «Валентина Ивановна, тогда у меня один путь – надо будет хотя бы развестись с женой, чтобы на нее все оформлять. Но я скажу своим детям, что из-за вас развелся». А какие варианты? Она говорит: «Ну, тогда уходи».

В. Л.: Многие нашли какие-то иные пути.

А. М.: Можно, а зачем? Всю жизнь можно что-то искать. А смысл? Я просто смысла в этом не вижу. Слушайте, есть закон, он правильный. Опять же это, может быть, по отношению ко мне – я могу внутренне считать, что это неправильно. Потому что я живу в соответствии со своими принципами, и моя политическая работа, а я действительно отдавался ей, не влияет на бизнес-работу. Более того, государственная работа была бы убыточна для моего бизнеса, потому что я бы не уделял ему достаточно внимания. Все правильно, и я подчиняюсь, как меньшинство. Есть закон, его приняли; надо соблюдать.

В. Л.: В какой-то момент вы были одним из трех кандидатов на пост губернатора Ленобласти. Если отвлечься от конкретной области, какой был бы первый шаг, если б вы вдруг стали губернатором?

А. М.: Сейчас так не сказать. Время меняется. В тот момент один шаг, сегодня другой. Если говорить про Ленинградскую область, то ей повезло с сегодняшним губернатором. Это потрясающий человек, который живет работой. Мне его по-хорошему жалко, по-человечески, он не видит жизни; даже жена недовольна. Тут очень конкретный случай.

В. Л.: Давайте о вашем, наверно, самом выставочном и любимом объекте – о стройке на месте ЗИЛа. Вы потратили колоссальную сумму на покупку этой территории – 28 млрд. руб. Я один из людей, которые разделяют идею этого большого проекта, потому что мое первое жилье в Москве было на Автозаводской улице. Я очень люблю этот район. А что было самым сложным в освоении этой очень важной для Москвы площадки?

А. М.: Преодолеть, наверное, общественное сознание. Мне никто не верил, что это возможно.

В. Л.: Что можно построить именно на этом месте?

А. М.: Можно такое сделать… Это надо понимать: там 65 гектаров – огромная промышленная территория. Мы там вывезли только 700 тысяч кубометров железобетона, разрушили старые здания, там 20 метров грунта снимали и вывозили. Очень много таких работ было подготовительных. И у всех… Даже с точки зрения ментальной, когда человек мне говорит, что невозможно жить на территории бывшего завода, там все загрязнено. Почему там все загрязнено? С какой стати? Ну, производство и производство. Сегодня мы там парк сделали потрясающий; наняли американцев – ведущего ландшафтного архитектора Джерри Ван