Эйка, который оформлял все в Лос-Анджелесе, в Лондоне, в Мадриде и в Москве. Он идею завода сохранил в виде такой перголы, если вы видели: сделана лента конвейерная, как змея большая, а под ней территория в десять гектаров. Это потрясающая вещь. То есть он идею такую придумал. Приехал, посмотрел. Я говорю: «Сделай, как ты видишь». Он сделал. И мы совместно с Москвой этот проект реализовали. У нас была договоренность при покупке этого участка, что парк мы финансируем 50/50. Мы создали этот парк. Но самое сложное – это преодолеть неверие людей, что это возможно. Все смотрели и говорили: «Ну, он сумасшедший». Сейчас уже понимают, что такие территории можно осваивать. Это в принципе одна из крупнейших площадок редевелопмента в Европе, а не только в Москве или в России.

В. Л.: Вы для себя это расцениваете, как профессиональный вызов?

А. М.: Ну, это было очень интересно. Вот у нас сейчас такой проект в Петербурге будет, похожий. Я хочу сделать. Там большая намывная территория, и мы будем строить там больше, чем миллион метров жилья. Я хочу все сделать из клинкерного кирпича. Я сказал архитекторам, чтобы сделать такой кусок Голландии в Петербурге. Петр I любил Голландию, вот мы и сделаем эту Голландию в едином стиле. То есть ты попадаешь, как сегодня в ЗИЛ-арт, в кусочек Европы; для кого-то Нью-Йорк – высотные здания, для кого-то Европа какая-то. Для нас – это наша Москва. Так вот в Петербурге мы сделаем чуть-чуть такой Голландии.

В. Л.: А в Москве филиал Эрмитажа в ЗИЛ-арте будет?

А. М.: Музей будет. Да, Эрмитаж. В 2023 году мы построим его. У нас договоренность – это частный музей, и мы подписываем договор с Эрмитажем, что он будет им управлять при нашем финансировании в течение пяти лет: выставки и все остальное.

В. Л.: А вы смирились с несправедливостью, о которой когда-то говорили: «Я строил, финансировал, брал кредиты, рисковал, а помнить потом потомки будут не меня, а архитектора»?

А. М.: С этим невозможно смириться. Так оно и будет. Ну, это больше в шутку сказано. Но на самом деле так и есть. Поэтому у нас имена архитекторов сегодня – наши улицы. Я сам, кстати, к ним с пиететом отношусь, к архитекторам, к художникам.

В. Л.: Рискованно быть сегодня в сегодняшней России крупным предпринимателем, богатым человеком?

А. М.: Да не более рискованно, чем где бы то ни было еще. Вообще рискованно жить. Вот так, если рассуждать… В каждой специальности есть свои риски, есть свои плюсы, есть минусы. Предпринимательство – это определенный стиль жизни, определенная ментальность. Нельзя выучиться на предпринимателя. Можно стать суперменеджером. Предпринимателем нужно родиться, как художником человек рождается.

В. Л.: Ну, я уточню вопрос: вы упомянули слово «ментальность». Но ментальность в стране такая, что предпринимателей не принимают. Даже люди власти говорят: «Ну, они же жулики…»

А. М.: Чиновников тоже у нас не любят. Мне их тоже жалко. Но у нас, еще раз, ментальность такая. Мы еще молодые, понимаете? Страна молодая – 30 лет. Мы не подросли еще. Нам надо чуть-чуть пережить. Нам нужно время, время. И сейчас, я считаю, очень хорошо все постепенно развивается; в стране-то все улучшается. И ментальность поменяется.

В. Л.: Вы очень оптимистичный человек. Я даже записал себе, как вы говорите о будущем: «границы не закроют, санкции снимут». Вы и сейчас так считаете?

А. М.: Абсолютно. Это вопрос времени. Слушайте, ну, не снимут санкции, но, опять же, знаете, мне нравится такая мудрость: мы должны быть благодарны нашим врагам за то, что они толкают нас к светлому будущему, сами того не осознавая.

Ну, санкции. Они нам много что дали: мы сельское хозяйство подняли, научились самостоятельно жить. Мы – счастливые люди, успели и там пожить – в стране, которой больше нет, – Советском Союзе, а сейчас живем в новой стране.

В. Л.: Это моя теория тоже.

А. М.: Абсолютно. Абсолютно. Да вообще любой человек, пока он жив – он счастлив, пока он здоров. Это моя теория, к которой я когда-то пришел, когда прочитал книжку Евгении Гинзбург «Крутой маршрут». Там есть глава, в которой в вагоне № 7 она едет после двух лет в тюрьме уже на зону и сидит там голодная на пересылке, смотрит в щель и видит нищенку, которая торгует двумя свеколками. Смотрит и думает про себя: «Я бы все отдала, чтобы оказаться на месте этой нищенки». То есть пока человек здоров, он счастлив. Все остальное в голове.

В. Л.: На что лучше всего тратить деньги? На ваш взгляд.

А. М.: Я люблю тратить деньги на искусство. Мы с супругой – коллекционеры. Поэтому для нас это приоритет. Но если смотреть здраво, самое главное – тратить деньги на образование, если говорить про детей. Надо вкладывать в них. Потому что единственное, что человек не может потерять, – это голову. Можно все потерять, но не знания. Деньги вкладывать в детей, в их моральные устои, в их порядочность, в воспитание. Вот это важно.

В. Л.: Есть что-то для вас главнее компании близких друзей?

А. М.: Близких друзей? Семья – это самые близкие друзья. Жена – самый близкий друг, дети – мои близкие друзья.

В. Л.: Да, у вас такая компания большая! У вас шестеро детей?

А. М.: Шестеро, да. 28 старшему и 8 младшей.

Правила жизни

Андрей Молчанов: Честность и порядочность – это ключевые вещи, которые позволяют жить в гармонии с самим собой и с другими.

Юрий Осипов:

«Я не верю в творческое озарение компьютеров…»

Справка:

Юрий Сергеевич Осипов (1936 г.р.) – выдающийся советский и российский математик, доктор математических наук, академик РАН, президент РАН 1991–2013 гг. Лауреат Ленинской и Государственной премий. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».

Виктор Лошак: Юрий Сергеевич, вам, знаменитому математику, наверное, задавали этот вопрос не раз. Вы в детстве были вундеркиндом? Кто вообще разглядел в Тобольске ваш математический талант?

Юрий Осипов: Нет, боже упаси! Я думаю, что никто и не разглядел. У меня в семье в основном были гуманитарии. Папа, еще до революции окончив гимназию, учился на юридическом факультете МГУ, а мама после Мариинской женской гимназии училась на Высших женских курсах, на отделении медицины.

В. Л.: То есть вы хотите сказать, что в детстве не были выдающимся ребенком с математическими способностями?

Ю. О.: Не был,