— Наверное, в прошлой жизни я была таксой, —погрустнела я. — Не говори гадостей о моей собаке, ладно?

— Он самый умный, самый красивый, я бы хотел иметьтакого внука. Годится? — спросил Дед.

— Он еще и талантливый.

— Неудивительно. Есть в кого.

— Скажи на милость, почему так: мы с тобой близкие людии каждый раз непременно говорим друг другу гадости, — посетовала я.

— Я проникся, — кивнул Дед. — А теперь кончаймаскарад и просто скажи, что тебе надо.

«А почему бы и нет?» — подумала я и в самом деле сказала:

— Сегодня Ларионов встречался с Тагаевым.

Дед нахмурился, откинулся на спинку стула и посмотрел наменя с большим неудовольствием.

— Ты что, следила за ним?

— Я всегда считала его гнидой.

— Я тоже невысокого мнения о твоих друзьях.

— А он твой друг? — не осталась я в долгу.

— Он начальник моей охраны. А ты спятила. — Онсхватил салфетку, но тут же в досаде бросил ее. — Кто-нибудь еще знает?

— Только я.

— Немедленно прекрати это. Оставь Ларионова в покое.

— Игорь, — сказала я. — Очень скверночувствовать себя пешкой в чужой игре. Было бы здорово, если бы ты намекнул…

— Я сказал достаточно. Оставь Ларионова в покое.

— Допустим. Что дальше?

— Забудь о том, что ты видела. — Он стиснул мнепальцы, потом разжал руку и погладил мою ладонь. — Детка, — сказал онсо вздохом. — Я тебя очень люблю и надеюсь, что ты меня любишь. Мы с тобойочень близки. Но я знаю, что у тебя есть собственное мнение и оно часто несовпадает с моим. Будь иначе, я бы тебя так не любил.

— Поэтому ты мне не особо доверяешь, — закончила яс усмешкой.

Он поморщился:

— Мне не нравится такая постановка вопроса.

— Еще бы. А что мне прикажешь делать?

— Выполнять свою работу. Разберись, что там засвистопляска вокруг Никитина. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел спокойнопообедать.

Вот так всегда. Конечно, я не ожидала, что он откроет мнедушу, не такая уж я дура. Ну хоть намекнуть на свои гениальные планы он мог бы,чтоб я не тыкалась впотьмах. Что ж, играем втемную. Не привыкать. В этом,кстати, есть свои преимущества, можно действовать по обстоятельствам, недожидаясь высочайшего соизволения. Сам напросился. Я злилась, и даже прекрасныйобед меня не радовал. Дед взглянул на часы и сказал:

— Мне пора.

— Возможно, я опять нарушаю правила, но Ларионовсегодня встречался также с неким господином Филипповым, бизнесменом из Москвы.Это я на всякий случай сообщаю. Потом с этим Филипповым встречался Тагаев.

Дед задумался, стало ясно: это для него новость.

— Что собираешься делать? — спросил он через паруминут.

— Поговорить с Тагаевым, — пожала яплечами. — Тут еще какая-то мутная история с фотографией, которую емуякобы показала убитая.

— Что ж, не мне тебя учить… — Дед поднялся, поцеловалменя несколько рассеянно, из чего я заключила, что мыслями он ушелдалеко. — Обо всем сразу же докладываешь мне. И поосторожней, пожалуйста.

Он ушел, а я сказала своей собаке:

— Не поверишь, как меня достали эти тайны. Макиавеллихренов. Чего нос воротишь? Макиавелли — это не ругательство. Был такой дядя,наши политики у него опыт перенимают. А дураки, вроде нас, получают по ушам. Номы к этому делу привыкшие. Справимся.

Ох, как я была зла на Деда. А еще больше на себя. В самомделе, что мне мешает бросить все и попросту смыться? Оказалось, многое мешает.К примеру, то, что убитая женщина верила, что я найду убийцу. Чего уж обостальном говорить. Да и любопытство разбирает, что за хрень творится в Датскомкоролевстве.

— Поедем к Тимуру, — сказала я. Сашка шевельнулушами и завозился в сумке.

Я отправилась в «Шанхай», надеясь застать там Тагаева.Звонить ему я сочла излишним, вдруг он не придет в восторг от моей затеи ипостарается избежать встречи.

Выезжая на площадь, я увидела толпу граждан. Не сказать, чтослишком большую, но и не маленькую. Толпились не просто так, а под музыку.Дюжий молодец гнусаво пел что-то кабацкое, что сейчас принято называтьшансоном. Молодец, помахивая ручкой, ходил по наскоро сколоченному помосту подплакатом "Казино «Пирамида», далее шли буквы помельче. Напрягать зрение иразглядывать я не стала. Тут что-то здорово бабахнуло. Я втянула голову вплечи, оказалось, зря — бабахнул салют, в темном небе расцвели экзотическиецветы, жаль, почти сразу исчезли. Но тут же вновь бабахнуло, и далее минутпятнадцать сие продолжалось без перерыва.

Обалдев от всего этого великолепия, я притормозила, решив непринимать близко к сердцу знак «остановка запрещена», потерла нос и сказалаСашке:

— Смотри, пес, это то, что называется «деньги наветер».

Кстати, казино «Пирамида» уже два месяца как принадлежалоТимуру. Чего это он вздумал народ радовать без особого повода? Неужто в самомделе метит в политики?

— Грустно и тягостно видеть, как человекпропадает, — скроив печальную физиономию, молвила я. — У него нетфантазии. Неужели нельзя придумать что-нибудь поинтереснее? Как денег накопят,так обязательно в политики. Впрочем, у меня тоже фантазии нет. Хотя в политикия не лезу, зато вожусь с трупами. Скажи на милость, зачем мне это? — Песменя не слушал, с глупостями я ему давно надоела, и он перестал обращать на нихвнимание.

Пару раз вздохнув, все еще сетуя на себя, я поехала дальше.«Хаммер» Тимура красовался на стоянке, рядом с «БМВ», на котором он ездил чаще.Значит, Тагаев в «Шанхае». Китаец на входе был единственным в штате. Неподумайте, что с китайцами у нас проблемы, нет, просто Тимур решил, что дляпридания ресторану некой экзотичности и одного за глаза хватит. Так вот,китаец, увидев меня, распахнул дверь и поклонился, без улыбки и с величайшейсерьезностью. Было время, я ломала голову, пытаясь решить, чему приписать такоеего поведение, может, особому расположению ко мне Тагаева? Оказалось досмешного просто: Тагаеву попался неулыбчивый китаец.

— Тимур Вячеславович у себя, — сообщил он строекратным поклоном.