Я свернула налево, длинным коридором прошла к кабинетуТимура и постучала. Ответа не последовало, я постучала еще раз, потом еще.Китаец слов на ветер не бросает, а он определенно сказал, что Тагаев у себя.Неужто увидел в окно мою тачку и теперь прячется? Тут дверь распахнулась, иТагаев рыкнул без всякого намека на любезность:

— Чего надо? — Увидел меня и нахмурился. — А…это ты… заходи.

В одежде моего друга был заметен некий беспорядок. Сталоясно: штаны он надевал второпях. Пиджак валялся на столе, но комната былапуста, что, впрочем, не удивило, здесь был еще один выход в коридор. Надеваяпиджак, Тимур хмуро кивнул мне:

— Садись.

Я села на диван и наткнулась взглядом на скомканныеколготки, которые не только не надели, но и забыли прихватить. Я отвела от нихвзгляд, пытаясь сделать вид, что не заметила их, но Тагаев колготки уже увидел,подошел и выбросил за дверь. Не скажу что со злостью, но с некоторымраздражением. Потом он сел и уставился на меня, точно я была во всем виновата.

— Извини, что не вовремя, — сказала я сулыбкой. — Колготки мне не мешали.

— Заткнись, — попросил он с печалью.

— Я же извинилась. И вообще, чего ты злишься? Мог бы неоткрывать. Я еще немного бы попинала ногой твою дверь и ушла. А в том, что тыуспешно соединяешь приятное с полезным в рабочее время, я не вижу ничегоплохого.

— Не трудись, я уже понял, что ты хочешь сказать.Звучать это должно примерно так: «Мне по фигу, с кем ты трахаешься». Точно?

— Ну… — развела я руками.

— Спасибо, что еще раз напомнила, как я тебебезразличен.

— Хочешь, устрою сцену ревности? Разобью посуду накухне, выцарапаю твоей девке глаза. Только скажи, внутренне я всегда готова.Могу заехать тебе в челюсть, хотя не жалую экстремальные развлечения.

— Заедь, — кивнул Тагаев, глядя на меня снепонятным выражением.

— Это в том смысле, что мало мне не покажется? Так ятебе на слово верю.

— Заедь, и узнаешь.

— Нет уж, что-то не хочется. Пожалуй, я прощу тебе твоималенькие шалости.

— Лучше не надо.

— Кончай злиться, а? — попросила я исключительномиролюбиво. — Надеюсь, ты не думал всерьез, что я считаю, будто тыпроводишь время в посте и молитве. Или есть еще причина злиться на меня, кромезабытых барышней колготок? Кстати, — решила я сменить тему, — на площадиграндиозное шоу с фейерверком. Очень впечатляет.

Тимур махнул рукой, давая понять, что это ерунда, по крайнеймере, обсуждать сие он не намерен.

— Ты зачем приехала? — сурово спросил он.

— Поговорить. Но вижу, что ты не в настроении.

— И о чем ты собиралась поговорить?

— О Светлане, — вздохнула я.

— О ней уже говорили.

— Точно. Но ты тогда кое-что забыл.

— Да? — Он усмехнулся.

— Да. Светлана показывала тебе фотографию.

— И что?

— Очень бы хотелось знать, что это зафотография. — Я была уверена, что он выдаст мне ту же историю, которойСветлана попотчевала Никитина: мол, у подруги приятель и все такое… Но Тагаевудивил меня, он с усмешкой помалкивал и отвечать явно не собирался. Ни усмешка,ни его взгляд мне не понравились. Было в них что-то, отчего волосы начиналиподниматься дыбом. Хорошо, что прическа у меня пышная, не то беда.

— Дед пустил тебя по следу, — вдруг изрекон. — Дурака свалял. Правда, пока он об этом не знает.

— Обожаю загадки, но те, что попроще. Вот сейчас, кпримеру, ты что сказал?

— Старую истину: иногда, копая яму другому, очень легкоугодить в нее самому.

— Ты о себе или моем старшем друге? — Я вздохнулаи заговорила серьезно. — Тимур, мне казалось, что мы вполне способны найтиобщий язык. В конце концов, мы друзья…

— Что? — спросил он, улыбнулся, а потом рассмеялсятак задорно и весело, что я бы тоже засмеялась, если бы способна былаобнаружить в своих словах хоть что-нибудь смешное. — Мы с тобойдрузья? — продолжал он веселиться. — Ты хоть соображаешь, чтоговоришь?

— Если честно, я тебя считала другом. До сего моментаточно считала, а теперь гадаю, чем умудрилась насолить тебе, раз ты занес меняв черный список?

— Ах, Детка, Детка, — хохотнул он. — Этомы-то друзья? Ты у меня заноза в заднице, мой ночной кошмар. Пристрелил бытебя, да жить без тебя не могу.

— Не преувеличивай, — попыталась я воздействоватьна него добрым словом. — Живешь, и неплохо. С эрекцией, уверена, тоже всев порядке.

Он подхватил со стола пресс-папье, неизвестно с какой цельюприобретенное в антикварном магазине, и запустил в меня, но промазал, потомучто я предусмотрительно залегла на диване. Сашка высунулся из сумки, синтересом наблюдая за нами и пытаясь сообразить, что за охота пришла намдурачиться.

Я подняла пресс-папье и вернула его на стол.

— Веди себя прилично.

— Пошла вон, — спокойно сказал Тагаев.

— Ладно, я все поняла. Я не ответила на твою любовь, итеперь ты копаешь под Деда, то есть просто мелко пакостишь под дверью. Этоплохая идея. Мне все равно, задержится он в своем кресле или нет, а ему не всеравно. Он без всего этого дерьма жить не сможет. Не буду говорить, что он мнеотец родной. С родным отцом нормальные люди не трахаются, а он был моимлюбовником… Однако ближе человека у меня нет, и я на его стороне. Не хотелосьбы видеть тебя в стане врагов. Если честно, очень бы не хотелось. Тызавариваешь кашу, которую всем нам придется расхлебывать, и я даже не уверена,что тебе это доставит удовольствие.

— Посмотрим. Вдруг ты не права, — улыбнулся Тимур.

— Что ж, — вздохнула я, — сегодня не мойдень, помечу его в календаре черным. Сашка будет по тебе скучать. Я, кстати,тоже. — Я пошла к двери, не удержалась и сказала:

— А если ты убил Светлану, я приложу максимум усилий,чтобы ты сел в тюрьму.

— А если не я, а кто-то другой? — спросил он с темсамым выражением, которое мне так не понравилось. — Его ты тоже посадишь?

— Не сомневайся.

— Удачи в бою, дорогая. И помни: ты только что даласлово, а слов на ветер не бросают. Даже не представляешь, какой тебя ждетсюрприз.