сумятицу в домашние дела и осложняла жизнь остальным служанкам, которыми Зильта так гордилась и которые всегда хорошо ладили между собой.

Розвита взяла чашку, не удостоив Лизу и взглядом.

– Спасибо, моя дорогая, – поблагодарила вместо нее Зильта. – Можешь оставить нас. – Она ободряюще подмигнула Лизе, и та ответила ей легкой улыбкой и книксеном.

– Как скажете, – пробормотала она и быстро покинула салон.

Зильта прекрасно знала, что служанки не любят не только Клару, но и Розвиту. И прекрасно понимала, почему. Розвита не была злой – просто невоспитанной, много требовала и мало благодарила. Что удивительно, учитывая, что ее отец – один из самых богатых людей в Гамбурге. Признаться, Зильта ожидала от дочери Олькерта большего. Впрочем, времена изменились, в наше время те, у кого есть деньги, не слишком заботятся о хороших манерах. Китти не раз это повторяла. Таких людей называют «нувориши». Что ж, Зильта тоже была нуворишем в самом прямом смысле этого слова. Тем не менее она знала, как себя вести. Розвита же сидела здесь, наряженная и разукрашенная, словно кукла. Лили умерла бы от смеха, если бы она увидела ее в таком виде.

– Что тебя беспокоит, дорогая? – Зильта положила руку на колено своей невестки. – И по какому поводу ты так… нарядилась?

Розвита вздохнула, и у нее на глазах выступили слезы.

– Ох, – театрально вздохнула она, и Зильте пришлось обуздать свое нетерпение.

– Франц опять тебя обидел? – спросила она и, видимо, попала в самую точку, потому что Розвита тут же достала из своей жемчужной сумочки кружевной платочек и промокнула глаза.

– Мы собирались в «Бель Альянс», – всхлипнула она. – Франц должен был заехать за мной. Сегодня там состоится танцевальный концерт. Мы хотели поужинать и вместе посмотреть концерт. Но теперь мы опоздаем!

Розвита шумно высморкалась, и Зильта потрясенно подняла брови. «Жаль, что Китти этого не видит», – подумала она и мысленно улыбнулась.

– Что ж, моя дорогая, значит, в компании произошло что-то очень важное. Франц бы не стал опаздывать без причины, – заверила Зильта, прекрасно зная, что ее сын вполне мог расстроить жену намеренно. – К тому же «Бель Альянс»… Довольно смелый выбор, ты не находишь? Не уверена, что твоя мать бы одобрила…

Розвита отмахнулась:

– Теперь туда все ездят.

Зильта ничего не ответила, но задумалась.

– Если бы только у нас был телефон! – запричитала Розвита уже не в первый раз. – Папа давно провел себе телефон. В Гамбурге уже десять лет как существует телефонная связь! Не понимаю, чего тут сложного!

Зильта поджала губы.

– Ну, мы не в Харвестехуде, а в Бельвью. Но ты права, – успокоила она, когда Розвита посмотрела на нее с испугом. – Было бы здорово, если бы нам могли позвонить из конторы. Наши мужчины могут связаться с половиной мира, но только не с собственной семьей, – снисходительно улыбнулась она. – Я поговорю с Альфредом. Ну вот, а теперь перестань плакать. Уверена, что Франц будет здесь с минуты на минуту.

Но Розвита уже не могла успокоиться. Стоило ей начать, как слезы полились рекой. Зильта понимала, что причиной ее горя был не только пропущенный концерт. Франц не любил Розвиту. Все знали это еще до свадьбы – да и сам Франц никогда особенно не скрывал – но, как и Зильта, вероятно, надеялись, что он привыкнет к ней, возможно, даже научится любить ее, как это бывает. Зильта никогда не понимала, почему Франц так внезапно согласился на брак, от которого раньше отпирался, но подозревала, что это как-то связано с новым морским путем и теми многочисленными судами, которые за последние несколько лет были построены на верфи Людвига Олькерта. Что ж, брак – это в первую очередь бизнес, так было всегда. Люди делают то, что должны. После женитьбы Франц начал тесно сотрудничать с Людвигом, однако все видели, что он презирает свою жену. Постепенно Зильта перестала его винить. Если бы Розвита наконец забеременела, то ей было бы чем заняться и она бы не действовала окружающим на нервы своим постоянным нытьем.

Зильта задумчиво посмотрела на девушку, сидящую рядом с ней. Современная молодежь такая несдержанная! Зильта никогда бы не повела себя так, как Розвита, это было немыслимо. Ни на людях, ни перед свекровью! Поколение Зильты было совсем другим, они не позволяли себе лишних эмоций. Любой намек на сентиментальность был бы уничтожен. Зильта даже не могла припомнить, чтобы мать ее хоть раз поцеловала.

Успокаивающе поглаживая невестку по руке и бормоча ничего не значащие слова, Зильта вспоминала свое детство и строгое воспитание бабушки. Сколько горьких слез она пролила! Но, глядя на Розвиту, Зильта была почти благодарна своей семье за суровую школу жизни. Конечно, ее родители могли бы быть более любящими… Но так Зильта научилась самостоятельности и подобающему поведению. Розвита же была живой демонстрацией того, что бывает, когда перестараешься с опекой.

Розвита плачущим голосом попросила еще одну чашку чая.

– Дорогая, может, тебе нужно немного перекусить? Подкрепиться? Наверняка ты такая чувствительная, потому что у тебя нет сил. Герта испекла булочки…

Она встала и хотела было позвать Лизу, но Розвита поспешно сказала:

– Нет, не надо! – И пояснила, когда Зильта удивленно посмотрела на нее: – Мы же собирались поесть в ресторане… – Розвита запнулась и снова расплакалась.

Зильта поджала губы и вернулась на место. Розвита некоторое время всхлипывала, а потом вдруг подняла голову.

– Можно… спросить вас кое о чем? – Она вдруг показалась странно застенчивой. Ее щеки запылали, она беспокойно заерзала.

Зильта удивленно кивнула.

– Конечно.

– Однако это… личное! – Глаза Розвиты стали круглыми, она выглядела почти испуганной.

Зильта вздрогнула.

– Дорогая, если речь о моем сыне, то, возможно, тебе лучше поговорить со своей матерью? – Она сочувственно улыбнулась. – Иначе это было бы несколько неуместно, не находишь?

Розвита кивнула:

– Конечно, я так и собиралась поступить. Но мама такая… Она всегда поднимает такой шум, и… Я просто не знаю, как быть. И я подумала…

– Ты всегда можешь прийти ко мне. Теперь мы одна семья. – Зильта наклонилась вперед. – Однако когда дело касается… ну, брачного ложа, – прошептала она, – может, тебе стоит поговорить с кем-то другим?

Розвита покраснела, как помидор, и едва заметно кивнула. Значит, Зильта попала в точку.

Говорить о таких вещах было неуместно, особенно в салоне и уж тем более с собственной свекровью. Но Зильта и сама знала, какой запутанной порой бывает супружеская жизнь, знала, что собственное тело и его потребности могут пристыдить и сбить с толку. В свое время рядом с ней не было никого, с кем можно было бы откровенно поговорить.

Розвита сначала