– Нет, на самом деле это довольно старая проблема, – прошептала она.

Зильта тоже кивнула.

– Дорогая, я бы очень хотела дать тебе совет… Не хочешь сначала поговорить с Эммой Уилсон? Ты ведь ее знаешь.

Розвита уставилась на свекровь во все глаза.

– С этой странной особой? У нее даже нет мужа, какой совет она может мне дать? – выпалила она.

– Розвита! – возмущенно воскликнула Зильта. – Эта странная особа – одна из моих лучших подруг, что тебе наверняка известно. Она врач, она может…

– Но ведь не настоящий врач! – перебила Розвита и испуганно округлила глаза. – Простите, я не… Я просто хотела сказать…

У Златы кончилось терпение. Она встала.

– В моем доме попрошу не отзываться о фрау Уилсон в таком тоне. Я предлагаю тебе поговорить с ней. В прошлом она оказала мне неоценимую помощь. Однако если ты считаешь, что знаешь лучше, то я не могу тебе помочь.

Розвита смотрела на свекровь широко раскрытыми глазами, и та на мгновение задумалась, не была ли слишком строгой. «Что ж, – подумала она. – Кто-то должен когда-то начать».

В эту секунду дверь распахнулась, и в комнату без стука вошла Агнес.

Зильта обернулась. Агнес была белой как полотно.

– Госпожа! Пожалуйста, простите, – заикаясь, пролепетала она, сжимая в руках телеграмму. – Это из больницы! Что-то случилось! Вы должны немедленно ехать туда!

Йо с мрачным видом брел по узким переулкам старого города. Шум стоял невероятный, и воняло ужасно. Весна принесла не только теплые деньки, но и прежде всего гнилостный воздух. Сточные трубы еще не были спрятаны под землю, и экскременты коричневым потоком просачивались между ног прохожих, прокладывая себе путь к реке. Переулки были настолько узкими, что порой не могли проехать даже телеги. Конечно, некоторые все равно пытались, чем создавали дополнительную толчею. Каждый день с пяти утра на улицы выходила толпа людей: мужчины отправлялись на смену в порт, женщины спешили на фабрики, дети – в школу или на работу, домработницы – на рынок, из окрестностей приезжали продавцы со своими товарами…

«Надо было выйти попозже», – подумал Йо, увернувшись от тележки с хлебом, и чуть было не споткнулся. Однако ему тоже нужно было на работу.

У купальни в начале улицы Штайнштрассе он свернул направо, затем поспешно спустился по нескольким ступенькам, прошел в узкий переулок и оказался в самом сердце нищеты. Штайнштрассе, Шпиталерштрассе и Нидернштрассе были настолько узкими, что два человека с трудом могли разойтись, не задев друг друга. Сотни узких переулков, некоторые из которых проходили под домами и дворами, соединялись, образуя непроходимый лабиринт туннелей и переходов. Любой, кто не знал дороги, терялся. Из бесконечных переулков зачастую можно было выйти только на главные улицы, потому что они вели во дворы или в тупики. Даже в нерабочее время здесь было множество людей, сотни бельевых веревок, висящих между домами, защищали их от солнца. Стайки детей играли среди мусора, крыс и других паразитов. По прикидкам Йо, только между Штайнштрассе и Якобикирхе проживало около восьми-девяти тысяч человек – в жуткой тесноте, как скот. Появлявшиеся новостройки были одна выше другой. В большинстве квартир царила кромешная тьма, и только тем, кто жил на самом верху, доставалось немного дневного света. Ходили слухи о том, что бедные кварталы снесут, а на их месте построят новое, более дорогое жилье. Йо мог это понять: эти кварталы были прогнившим ядром города и находились в опасной близости от гавани. Властям нужно было место для расширения – но рабочим нужно было место для жилья. В Нойштадте, где когда-то жила Лили, дела обстояли еще хуже. Долго так продолжаться не сможет. Уже сейчас в кварталах для бедноты прокладывались новые улицы, открывались все новые и новые «конторы» и универмаги. Город трещал по швам, перестройка велась везде, где только можно, гавань расширялась все больше и больше, а в пригородах возникали новые районы для рабочего класса…

За последние десять лет городской пейзаж изменился настолько, что только здесь, на улицах его детства, все казалось таким же, как раньше. Стоило Йо появиться на заднем дворе дома Альмы, как Мари с Хайном уже побежали к нему. При виде детей сердце заныло: уж слишком сильно они напоминали Лили. Альма с детьми были тем связующим звеном, которое объединяло их с Йо. «Теперь Лили отвернулась и от них», – с горечью подумал он. Он знал, что у Лили, скорее всего, не было возможности связаться с Альмой, которая за последние несколько лет не один раз переезжала в более тесные, узкие и дешевые комнаты. Однако ему становилось легче, когда он мог злиться на Лили. Гнев немного залечивал рану в душе.

Хайн и Мари были безмерно рады визиту Йо, но он сразу увидел, что дети нездоровы. У Мари под глазами темнели круги, а Хайн похудел настолько, что одежда висела на нем мешком. Йо следил за тем, чтобы дети хорошо питались, но не мог восполнить годы, которые те прожили в нищете. Как и у всех здешних детей, у Хайна с Мари были кривые ноги. Но это было нормально. Дети, которые росли с прямыми ногами, вызывали всеобщее восхищение, и их с почтением называли «господскими ребятишками». С первого взгляда было ясно, что Мари и Хайн не были «господскими ребятишками». Несмотря на то, что Йо уже несколько лет помогал Альме материально, у них развился рахит от недоедания. На детях сказывались сырой воздух в квартире и работа, которую они выполняли, чтобы помочь матери.

– Эй, чего это вы делаете на улице так рано? – Йо ласково взял Мари за подбородок.

Альма с детьми переехали сюда около года назад. Двор представлял собой темное подземелье, куда выходили десятки дверей. Дети целыми днями играли здесь, и матери, бравшиеся за любую мелкую работу, которую можно выполнять на дому, могли наблюдать за ними из окон. Несмотря на ранний час, шум здесь стоял неописуемый.

– Маме нездоровится, – объяснила Мари, с тревогой глядя на низенькую дверь на первом этаже.

Йо проследил за ее взглядом и нахмурился. Перед дверью стоял молочник, рядом с ним – его собака, запряженная в тележку с маслом и творогом. Молочник нетерпеливо стучал, очевидно, уже некоторое время.

– Мама сказала нам пойти играть, а мы еще даже ничего не ели! – Хайн с надеждой потянул Йо за рукав. Йо рассеянно взъерошил его волосы и дал детям несколько монет.

– Тогда бегите скорее на рынок. Но сразу возвращайтесь, слышите? И всегда держитесь вместе.

Мари с Хайном убежали, за ними последовала стайка детворы, которые