class="p1">— Да, точно.

— А товарищ ваш сказал, что вы пошли в ресторан, воспользовавшись его членским билетом.

— Ну… ну конечно, мы опоздали на встречу и поэтому пошли в ресторан. У меня за эту неделю столько событий было и поездок, что я уже кое-что забываю. Видите, а вы обо мне лучше меня осведомлены. Вот в ЦДЛ мы и познакомились.

— А он говорит, будто вы уже были знакомы с Евой Кох.

— Нет, не были, — качаю я головой. — Я просто так повёл себя, будто мы давно знакомы, вот у него и сложилось такое впечатление. Так вы у Евы спросите.

— Да-да, продолжайте, — кивает Кухарчук.

— Ну, так вот, это всё.

— Понятно. А вы знаете, что в тот вечер произошло в ЦДЛ?

— Точно не знаю, но там была милиция, — киваю я. — Несколько машин.

— Интересно получается, где вы, там и милиция. А вора в законе деда Назара вы знаете?

— Видел пару раз, — признаюсь я.

— Видели… А вы с ним знакомы?

— Он называл при мне своё имя. Это считается?

— Где? — уточняет майор. — В ресторане ЦДЛ?

— Нет, там его не было.

— Откуда вы знаете?

— Нет, неправильно выразился. Там я его не видел.

— А где вы познакомились? — прищуривается он и вдруг начинает пристально смотреть мне в глаза.

Это у него приёмы такие.

— Я бы не назвал это знакомством. В Геленджике. Я слышал, как он называл своё имя.

— А Ева Кох была с ним?

Злобин кивает.

— Она находилась рядом, — сообщаю я.

— А что там был за инцидент?

— Какие-то хулиганы пытались утащить её в машину, а мы с ребятами вступились. Но, собственно, это вы и сами знаете, я думаю. Потому что там вмешались двое ваших супершпионов и наваляли хулиганам по самые помидоры.

— Это ещё как?

— Основательно.

— Хорошо, — делает очередную отметку в бумагах майор Кухарчук. — А какая роль была у Берты Бородкиной?

— Роль? Не знаю, что именно вы имеете в виду. Она входила в группу по организации встречи нашей делегации. Я же говорил, что это была командировка связанная с образованием отделений ВМПО «Факел» в регионах.

— А какие конкретно были у неё функции?

Наша беседа длится ещё около часа и по её завершении пучеглазый и патлатый Кухарчук высасывает у меня всю кровушку. Я имею твёрдое убеждение, что он копает во всех направлениях. Куда копается, туда и копает. Он задаёт вопросы и про Беллу, и про Медунова, и про Чурбанова, и про Галину Брежневу, и даже про Злобина, не смущаясь его присутствия.

Когда он уходит, я в изнеможении откидываюсь на спинку стула.

— Фу-у-у… Это что было, Леонид Юрьевич?

— Пойдём, агент Брагин, пельменей поедим. Надо тебе позывной придумать. Может быть, Супермен?

— Можно просто Бро, — хмыкаю я. — От пельменей отказываться не стану, мы уже долго с вами туда не ходили. Вот снесут здание, и некуда нам ходить будет.

— С чего бы его сносили? Скажи мне лучше, что такое ВМПО? Всесоюзное молодёжно-патриотическое общество?

— Так точно.

— Ну ладно, пойдём тогда.

Мы уходим.

— Нужны какие-то пояснения, Леонид Юрьевич, — говорю я, когда мы оказываемся на улице. — В пельменную, ребят. Мы пешочком пройдёмся.

Саня и Сеня выскакивают из машины и идут позади нас.

— Да какие пояснения тебе нужны? И так же всё понятно. Взяли мою Еву в свою операцию. Это другое управление вообще и у нас типа совместная операция. Херня это, а не совместная работа. Я агента рощу не для того, чтобы они пришли и угробили.

— Ага, второго вашего агента тоже угробить хотят?

— Да они не потому, что хотят, просто они свои задачи выполняют, а всё остальное их не волнует.

— Сопутствующие потери, — киваю я.

— Да, точно. Я тебя позвал, чтобы мы поговорили, а этот карась, как хрен из табакерки выскочил. А у меня и оснований-то формальных нет, чтобы им отказать. Не он же меня попросил, а его шеф.

— Так они и на вас наезжают, вам не показалось?

— Они… ладно, только не проболтайся никому. Подробностей я тебе говорить не буду, но у них главная цель Медунов. Хотят чтобы ограбления, бриллианты, контрабанда за кордон, коррупция в Краснодарском крае и подрывная деятельность были увязаны в одно дело. И Галину с мужем сюда же запихивают, чтобы после Брежнева всех блокировать, фиксировать и править.

— Что-то слишком много в одно дело, нет?

— Разобьют, рассортируют, лимита на количество дел нет. Ладно, не бери в голову. Ты всё чётко ответил, больше, я думаю, лезть не будут.

— Так надо с Толиком поговорить.

— Я с ним сразу после того говорил и его уже допрашивали. И с Евой разговаривали.

— Хм… они мне ничего не говорили.

— Так подписку же дали, — пожимает плечами Злобин.

— Понятно. А со мной вы сегодня о чём поговорить хотели?

— Да вот об этом всём, но они опередили. Думаю, специально торопились, чтобы я тебя не проинструктировал ни о чём.

Ну ладно… допустим…

— А нам Еву безопасно использовать? — спрашиваю я.

— В смысле?

— Ну, она же не только с вами, как я понимаю, теперь сотрудничает. Они ведь из неё и о наших делах могут инфу выкачать.

— Не смогут. Она сейчас уедет, и там они её не достанут, только через меня.

Ну, это как жизнь повернётся. Незаменимых у нас, как известно, нет. Сегодня Злобин, а завтра Добрин какой-нибудь… Ха, или Добров… только сейчас до меня доходит, что мы с ним антиподы — он от слова «зло», а я от слова «добро». Забавно.

— В общем, Леонид Юрьевич, — говорю я наслаждаясь вкусом магазинных пельменей с горчицей и сметаной, — давайте мы найдём этих похитителей брильянтов и закроем уже тему. Иначе нам будут мешать, а это нежелательно.

— Некогда мне бриллиантами заниматься, — качает он головой. — У нас в этом году планируется большая встреча молодёжи прогрессивных стран. Фестиваль. Где, знаешь?

— Ой… На Кубе что ли?

— Правильно, на Кубе, под боком у империалистов. Понимаешь, что это значит?

— Небо надо мной, как сомбреро?

— А ещё?

— Будут экскурсии в близлежащие островные страны?

— За что я тебя люблю, так это за смекалку.

— Спасибо, я вас тоже люблю, — киваю я, — только с бриллиантами надо бы разобраться. Вернее, с ловцами похитителей бриллиантов. Можете мне подробности этих поисков рассказать?

— Егор, — смотрит он укоризненно.

— Когда люди любят друг друга, они должны доверять друг другу, — прищуриваюсь я, а он начинает ржать.

Но ничего, я знаю, что дожму его. Обязательно дожму.

Я возвращаюсь в гостиницу, раздеваюсь и ложусь в постель. Завтра утром позвоню Наташке, Галине, Мартику и ещё кому-нибудь. Поеду на работу, поеду посмотрю хату, закажу билеты своей невесте.

Я вздыхаю. Самое сладкое время — это перед сном. Хочется его немного продлить, оттягивая наступление утра с суетой нового дня.

С приятных вещей мысли перескакивают на беседу с этим Кухарчуком. Я начинаю прокручивать весь разговор снова и снова, пытаясь понять, что у него на уме и на кого он уже готов набросить арканы. Надеюсь, не на меня…

Постепенно мысли начинают пробуксовывать, становятся медленнее и медленнее и превращаются в отвлечённые фразы и образы, тающие в темноте. Я тихо и мирно проваливаюсь в сон.

Приятно…

Сладко…

В кои-то веки…

И тут… Дзинь! Твою дивизию! Дзинь, и ещё раз дзинь и дзинь… Ночную тишину взрывает звонок телефона.

— Алло…

— Спишь?

— Нет, — отвечаю заплетающимся языком. — Сон для слабаков.

— Хорошо, тогда приезжай ко мне домой. Прямо сейчас.

— Юрий Михайлович, я вас обманул. Я сплю. И у меня машины нет.

— Я свою послал уже. Встрепенись. Я тебя жду.

— Давайте завтра, а?

— Завтра может быть поздно, просыпайся.

Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота…

16. Пусть хоть весь мир перевернется вверх дном

— По просьбе Марковой Ирины Сергеевны из Рязани звучит песня из кинофильма «Ох уж эта Настя». Стихи Юрия Энтина, музыка Евгения Крылатова. Исполняет Людмила Сенчина.

Осенью, в дождливый серый день

Проскакал по городу олень.

Он летел над гулкой мостовой

Рыжим лесом пущенной стрелой.

Из динамиков разлетаются колокольчики Сенчинского голоса. Почти про нас песенка, мы тоже летим пущенной стрелой