прорывался еще какой-то запах, провоцирующий рвоту.

– Я бы с удовольствием, Рафчик, – сказала она, бледнея. – Но мне никто не даст отпуск в конце учебного года. Давай дождемся хотя бы июня.

– Увольняйся, – приказал Баилов. – Завтра утром уволишься, а вечером уже понесемся по трассе.

– Что за спешка? – возмутилась Олеська. – Почему ты так давишь на меня? Дай мне спокойно завершить дела!

– Издеваешься? – взревел таксист. – Мы мечтали об этом с первого дня знакомства! Ты хоть что-то сделала ради этого? Хотя бы пальцем пошевелила? Это я заработал деньги, я пахал по ночам после смены, мотался в город каждый день!

– Да к черту твои Сочи! – зарыдала Олеся. – Уже не хочу никуда ехать! Оставь меня в покое!

Она инстинктивно закрыла голову руками и была права – удар кулака обрушился сверху на темечко, но попал на тыльную сторону ее ладоней.

Олеська рванула дверь, чтобы выскочить из машины, Раф схватил ее руку, передавив сосуды и вызвав болевой шок.

– Помогите!!! – заорала она не своим голосом в открытое окно.

От неожиданного крика Баилов на секунду ослабил пальцы, и Олеська вырвалась из салона. На ее счастье, мимо шла компания крепких мужиков, она просочилась сквозь них и через двор понеслась на параллельную улицу. Чуть не попав под машину, остановила взмахом руки какую-то белую «копейку» [15] и назвала адрес матери.

– Что с тобой, красавица? – изумился белобрысый водитель. – Ты от преступников скрываешься?

– Поссорилась с парнем, он взбесился, – Олеся показала свое плечо с бордовым кровоподтеком. – Умоляю, проводите меня до самого крыльца!

– Да с радостью, и денег не возьму. Давай завтра встретимся?

– Хорошо, хорошо, встретимся, только проводи до дома…

* * *

Впервые в жизни Олеська выложила матери все. И про записку, и про дверь, и про рукоприкладство Рафа. Рыдала у Батутовны на коленях, целовала ее руки, обнимала, гладила увядающие щеки и плечи.

– Мамочка, я боюсь… Помоги, мамочкаааа…

Пелагея отреагировала резко.

– Завтра едем в город, в управление милиции, или как его там! Только попробуй пожалей своего любовничка! Расскажешь им все как есть!

В пять утра они уже тряслись на первой электричке. В семь добрались до здания управления и отдела по борьбе с организованной преступностью.

– Мама! Ну зачем сразу в ОБОП? Он же просто меня ударил! – Олеська, как и предполагала мать, пошла на попятную.

– Молчи! Со следователем будешь разговаривать!

Батутовна прислонилась к высокой дубовой двери с тяжелыми ручками в решимости не пускать в здание никого. В восемь ноль-ноль пошли люди. Они не обращали на двух женщин никакого внимания, отодвигали Пелагею Потаповну, как пыльную штору, и открывали дверь.

– Вам нужно в отделение милиции по месту жительства, – объясняли самые терпеливые, на ходу выслушивая сбивчивый рассказ Батутовны. – Вы из Оболтово? Значит, езжайте в Оболтово!

Но Пелагея не унималась и вновь кидалась ко всякому входящему в ноги. Олеська стояла в двух шагах, зареванная, с размазанной тушью по лицу. Ей было невероятно стыдно за себя и мать.

Наконец, часам к девяти, к двери подошел красивый мужчина в штатском, явно начальник, лет сорока, с градуированной сединой в висках и умными глазами. Он выслушал Батутовну очень внимательно, оглядел с ног до головы Олеську и пригласил войти.

Проходя по коридору, заглянул в кабинет, где люди толпились, как жуки в банке:

– Смелянский, зайди ко мне! Кажется, у тебя сегодня счастливый день!

В приемной пахло хорошим кофе и духами. Секретарша подобострастно улыбалась. Олеська вытерла слезы, Батутовна ей подмигнула – мол, не зря унижались, попали куда надо. В кабинете был овальный стол, но начальник пригласил к маленькому прямоугольному, что стоял в углу. Рассевшись, они оказались так близко друг к другу, что каждый чувствовал дыхание соседа. У Смелянского изо рта пахло дешевым табаком. У хозяина кабинета – мятной жвачкой и здоровыми зубами. Секретарша принесла всем кофе с молоком и сахаром. Олеська хлебнула и сразу расслабилась. Она почувствовала себя в безопасности и подумала вдруг, что вообще не хочет выходить из этой начальственной комнаты.

– Оперуполномоченный Олег Смелянский, – представил молодого коллегу красивый мужик, – а я – подполковник милиции Анатолий Иванович Кьясавцев.

– Как? – вдруг вскочила со стула Олеська.

Батутовна раздраженно одернула ее за юбку – «сядь!».

– Простите, как ваша фамилия? – заикаясь, просипела молодая учительница.

– Кррасавцев! – повторил за начальника Смелянский. – Анатолий Иванович Красавцев, подполковник, – произнес следак буквально по буквам.

– А вашего папу звали не Иван Михайлович? – совсем тихо спросила Олеська.

– Иван Михайлович, но, судя по вашему возрасту, сударыня, вы с ним вряд ли могли быть знакомы, – распушил хвост подполковник. – Хотя можем поговорить об этом позже.

Ему явно нравилась светловолосая зареванная деревенская девчонка.

– Итак, к делу, рассказывайте, кто вам угрожал.

– Да мне не угрожали, – замялась Олеська.

Ее буквально разрывало на куски. Она собиралась предать человека, который сделал для нее все. Зачем она психанула? Ну, поехали бы в Сочи, плескались в море, были бы счастливы…

Олеська опять заплакала:

– Я не могу, простите…

– Я могу, – подхватила Батутовна. – Парень, с которым она встречается, очень странный. С одной стороны, любит ее до смерти, ничего для нее не жалеет, с другой – потенциально опасен. Ударил ее два раза со всей дури, силой решил увезти на юга, денег откуда-то у него взялась тьма-тьмущая. И главное – в квартиру свою, где проживает один, ни разу за два года не пригласил. А дверь там железом обшитая, будто скрывает за ней чего. Правильно я говорю?

– Да, – всхлипнула Олеська.

– Мы не хотим ему зла, – продолжила мать. – Но и помыкать своей дочерью я не дам. У меня муж похожий был – горя с ним хлебнула. Проверьте его, кто он такой, откуда деньги берет. И пригрозите – пусть отстанет от моей девочки. Мы сами на моря наберем денег, нам чужого не надо! Верно, дочь?

– Да, – проблеяла Олеська.

Менты переглянулись. Подполковник потер руки.

– Я ж говорил тебе, что надо по селам искать, что не городской он? – обратился Красавцев к оперативнику.

– А я говорил, что мотив у него – какая-то адская любовь! – поддержал Смелянский. – Все сходится!

– Так где, говорите, проживает ваш таксист? – спросил Анатолий Иванович Олеську.

– С чего вы решили, что он таксист? – испугалась она. – Мы вам ничего об этом не говорили.

– Да он правда таксист! – закричала Батутовна. – Вы что, его уже знаете? Натворил он чего?

– Успокойтесь, гражданка. – Смелянский положил ладонь на маленькую ручку Пелагеи Потаповны. – Вам нужно просто назвать адрес его проживания. А самим лучше остановиться у родственников. А вот девушке вашей, красавице, вообще не стоит в Оболтово возвращаться. Мы ее поселим на служебную квартиру, пока все не закончится.

– Что не закончится? – с ужасом произнесла Олеся.

– Проверка не закончится. Проверка вашего ухажера на порядочность. Вы ведь за этим к нам обратились?

Олеська выдохнула.

«Ну да, – подумала она. – Его всего лишь навсего проверят на порядочность. А потом мы встретимся. Помиримся. И спокойно поедем на море».

* * *

Но жизнь все распланировала