— Что ты сказал?.. — у меня сердце замирает.

— Нет, ничего, — делает шаг назад.

Стягиваю запах халата и почти врастаю спиной в холодную бетонную стену. Я действительно спрашивала что-то подобное, но не у Мёда, а у медведя. Зверь не мог мне ответить, и вопрос был чисто гипотетическим. Мне тогда надо было с кем-то поговорить… Выговориться.

Надо было так, а?! Собирался сказать Диане, что я оборотень, а вышло — тупо ляпнул. И, походу, обратно дороги нет.

Я стою, зенками лупаю, а у булочки на лице отражается плодотворный мыслительный процесс. Сейчас сложит два и два… Как пить дать сложит!

— Стоп-стоп… — Дина щурится и выставляет вперёд указательный палец. — Это что получается — он в клетке сидел? Нет, не может быть, — она говорит сама с собой. — Но тогда откуда он знает, о чём я говорила медведю? Там спрятаться негде…

— Это я сидел в клетке, — признаюсь. — Я оборотень. Медведь, — выдавливаю из себя правду порционно.

У булочки глаза круглые и слов нет — она хватает воздух ротиком, хлопает пушистыми ресницами. А я смотрю на неё, как последний идиот, и не знаю, что делать. Есть вариант, что мне сейчас вызовут психиатрическую бригаду.

Надо что-то сказать…

Завяжется разговор и неизвестно к чему приведёт. Оно мне надо? Не надо, но я ещё не сказал Дине, что она моя пара. Мы уже связаны, и наша связь будет крепнуть. Вот только одного моего «Я оборотень» ей, похоже, хватило по горлышко. Бедная моя в стенку бетонную вжалась, бледная, как побелка, и до сих пор слова проронить не может. А я, зверюга озабоченный, думаю только о том, как охренительно она пахнет.

Вдыхаю душный подъездный воздух, и аромат моей истинной железным молоточком бьёт по натянутым нервам. Я хищно облизываюсь и, упираясь ладонями в холодную стену, нависаю над Диной. В пах даёт острая горячая волна возбуждения. Трогательно-невинный взгляд зелёных глаз — растерянная, напуганная девочка заводит меня, как никогда и никто…

Откуда я это знаю? Знаю. Всё.

Напор держу ни хрена не слабый и не собираюсь останавливаться. Соседи, мама булочки и все остальные могут пройти на болт. Я зверь, у меня появилась пара и сорвало резьбу на всех гайках разом.

Диана сдаёт позиции под натиском зверя, подчиняется мне. Я проникаю языком в раскрытые в стоне губы и вылизываю сладкий ротик. Люблю сладенькоё… Но ванили от меня сегодня ждать не стоит. Природа требует вести себя жёстче, чтобы девочка поняла, кто самый сильный самец в радиусе пары миллионов километров.

Проклятый узел на поясе её халата никак не хочет развязываться, я просто рву тряпку и припечатываю стройную голенькую пару к себе.

Да-да-да, чёрт возьми! Она идеальная!

Горячая, нежная, сладкая, отзывчивая к моим грубым ласкам. С хрупкой красотой нельзя быть таким мудаком, но гайки… Рыча, я провожу шершавыми ладонями по гладкой, почти шёлковой спине булочки, и она покрывается мурашками. Сжимаю пальцами до боли её бёдра, оставляя отметины, которые утром точно превратятся в синяки, и кусаю за шею. Клеймить свою женщину — дело святое. Чтобы все в радиусе пары миллионов километров знали — она занята.

Дина эпизодами приходит в себя и шепчет «нет», но её тело не врёт. Податливая, разгорячённая, она почти висит у меня на шее, и моя кожаная куртка трещит под её ноготками.

Держу Дину под попку, и она, обхватив мой торс ногами, устраивается у меня на талии. Собственное дыхание в подъездной вечерней тишине кажется мне хрипом — нетерпеливым, надсадным. Жадный зверюга дорвался до законной ложки мёда.

Как бы у меня кукуху от счастья не повело окончательно!

Если нас сейчас застукают — сами виноваты. Кто бы там ни был — убью. Я словно ещё десяток ножевых получил. Мне остро до боли в паху. Мне хорошо с ней. Мне безумно.

Не могу, с-сука! Не могу больше!

Поддерживая Дину под бедро, дёргаю собачку на ширинке джинсов, достаю ломящийся от желания член и прижимаюсь к влажному от соков горячему входу. Тяжело дыша, столкнувшись лбами мы несколько секунд, смотрим друг на друга, и я резко вхожу, насаживая девочку на себя. Её всхлип гуляет эхом по этажу, и я ловлю раскрытые губки, заставляя Диану вести себя тише, а у самого стон из горла рвётся — едва его сдерживаю.

Я бы сейчас заорал. Не то от кайфа, который испытывает моё тело, не то от счастья, от которого душа в узел завязывается. Нет ничего круче, чем чувствовать, как в твоих руках резонирует любимая. Каждое моё прикосновение, толчок членом вызывает у неё нереальный отклик. Тут и физика тебе, и химия, и ментальная близость — всё.

От впечатлений у меня башка едет. Я, как пьяный — сам с трудом на ногах стою, но Дину держу на весу, вколачиваясь в неё жёстко, даже жестоко. Хочется, чтобы она кончила. Сейчас. Нежно и неспешно мы уже пробовали, а бешеный темп — это другое, и разрядка тоже будет другой.

Я до дрожи под коленками, до поджавшихся яиц хочу увидеть, как зрачки расходятся по зелёной радужке, как Дина кусает сладкие губки и, выдыхая рваный стон, сжимается на мне и распускается бутоном. Она нереально красиво кончает!

— Давай, моя… — шепчу ей на ушко, словно одержимый.

Меняю точку опоры — припечатав красавицу к стене, освобождаю руку и, не вынимая члена, добавляю пару пальцев.

— Мё-ё-ёд… — стонет булочка.

А я трахаю её каменным стояком, пальцами и надавливаю на клитор, растирая его подушечкой большого пальца. Зажигалочка моя… Диана — всё, что у меня есть в пустоте, в которую я попал не по своей воле. Но сейчас я рад этому, как верный пёс радуется приходу хозяина.

Девочка опрокидывает голову — упирается затылком в стену, подставляя мне шейку для укуса, и кричит без голоса. Она нереальная. Как сон… Самый сладкий и кайфовый сон, который может присниться. Если это так, я хочу смотреть его вечно.

* * *

Думала, что ничего развратнее, чем минет вместо первого секса, не совершу. Ошиблась. Трахаться в подъезде — новый уровень взят…

Вздрагивая, я всё ещё не могу отойти от оргазма. Несколько минут прошло после того, как этот бешеный мужик сначала довёл меня до полуобморочного состояния, а потом сам едва не отключился. Но всё в порядке, да…

Мёд во мне, целует и шепчет такое, что у меня не только щёки — уши горят от стыда. Как я такое позволила? Мозги отключились наглухо. Я собираю обрывки мыслей и…

— Чёрт! — дёргаюсь. — Пусти!

— Что? — Мёд отпускает меня и прячет член в штаны, застёгивает замок ширинки.

— Ты оборотень! — я шиплю, стоя босыми ступнями на бетонном полу. — Или я сошла с ума?..

— Не сошла, — он подбирает мои тапочки, которые улетели в процессе. — Ты только не бойся меня, ладно? — встаёт на колено, надевает мне на ногу один тапочек и поднимает голову.

Ой-ё!