и перевели с платформы в «Канаду», где он увидел работающих словачек, чей вид его поразил. Он сказал, что они стали «лучиком света» в темные дни его жизни{203}. Женщин в «Канаде» называли Rotkäppchen – «красные шапочки», – потому что они носили красные платки.

К этой команде присоединилась и Браха, проделывая путь в 6,5 километров туда и обратно от своего барака в Биркенау. Вскоре туда определили и ее сестру Катьку, за ней и Ирену, Марту Фукс, Герту Фукс и многих других словацких евреек. Браха с сестрой работали в разные смены, поэтому каждое утро, возвращаясь в барак, она искала Катьку, которой предстояло идти на дневную смену. Команда была вынуждена работать днем и ночью, потому что поезда прибывали и прибывали, а горы чемоданов все росли и росли{204}.

Rotkäppchen – еще и имя сказочной героини Красной Шапочки на немецком. В работе «красных шапочек» тоже было что-то сказочное: «Канада» напоминала кладезь великана, сокровищницу мелочей, волшебных для заключенных, которые первыми их приобрели. Управлял «Канадой» шарфюрер Рихард Виглеб, высокий блондин тридцати лет. Настоящий великан. Он всегда был готов выписать 25 ударов хлыстом любому заключенному, уличенному в воровстве. Но даже при этом иногда удавалось стащить немного еды из чемоданов новоприбывших, прежде чем их содержимое отправлялось в Fressbarracke[27].

Рудольф Врба, уклоняясь от резиновой дубинки Виглеба, тайком проносил «красным шапочкам» спрятанные в одеялах лимоны, шоколадки и сардины. Ирена входила в число счастливиц, получивших хлеб с шоколадом от Врбы, с которым успела подружиться. Однажды она развернула одеяло и обнаружила, что Врба спрятал там бутылочку одеколона – неслыханная роскошь! Она стала натираться им вместо душа. «Красные шапочки» позже смогли отплатить Врбе за его доброту: они прятали его среди вещей на складе, пока он был болен тифом, а значит, находился под угрозой уничтожения в газовой камере, и приносили ему лекарства и лимонад, пока он не набрался достаточно сил, чтобы снова работать.

С шарфюрером Виглебом Брахе было, чего бояться в «Канаде». Она видела, какое извращенное удовольствие ему доставляло наказание мужчин: он заставлял их делать упражнения во дворе перед «Канадой», отжиматься и приседать, пока ноги не откажут. Как-то Виглиб, по дороге из уличного туалета, совершенно без причины ударил ее по голове резиновой ручкой хлыста. Браха, пораженная, травмированная и разгневанная, была вынуждена подавить злость и утешаться тем, что было ей доступно. Сортируя одежду в «Канаде» в начале 1943 года, она нащупала в одном из карманов несколько предметов, которые приняла за сливы. Она закинула их в рот и поразилась – это оказались оливки. Раньше она их не пробовала. Их привезли в лагерь на поездах из Греции.

Как и в любой сказке, в «Канаде» имела место быть романтика, особенно когда местные рабочие немного набрались сил и их самочувствие улучшилось. Браха, которой был 21 год, все еще считала себя слишком юной для романов. Другие женщины избирали себе «коханого», то есть возлюбленного. В основном это были игривые «назначения», но иногда отношения становились серьезными. Врба даже был посредником между капо по имени Бруно и красавицей из Вены по имени Гермиона, которая была капо в команде словачек. Бруно обворожил Гермиону одеколоном, мылом и французскими духами. Она еще и щеголяла в хорошей одежде – в дорогих блузках, юбках и блестящих черных ботинках.

На пути у романтики стояла вечная угроза сексуального насилия. Врба уважал заключенных женщин, он рассказывал, что «каким-то образом горечь самого этого места немного смягчалась от теплого женского прикосновения». Другие мужчины – охранники и капо, наглотавшиеся краденой еды и водки – воспринимали женщин как наживу. Они нападали на них в открытых душах, среди завалов одежды, чемоданов и одеял. Изнасилование было очередной угрозой в лагере.

«Нацисты свалили всю одежду в горки и катались вокруг них на велосипедах, с хлыстами в руках и собаками на поводках», – Марселин Лоридан-Ивенс{205}.

Работа Брахи заключалась в сортировке вещей, принесенных заключенными вроде Руди Врбы. Ирена тоже должна была взбираться на горы вещей и извлекать из них следующие предметы одежды: нижнее белье, хорошую верхнюю одежду, драные тряпки. Если действовать осторожно, заключенные иногда могли раздобыть себе нижнее белье, или заменить непригодное. Это сильно поднимало самооценку, чему Ирена была безмерно рада.

Иногда Брахе удавалось стащить несколько сигарет. Она делилась ими с друзьями, которые обменивали их на другие вещи. «Канада» породила безумную экономику, в которой бриллианты обменивались на свежую воду, а шелковые чулки – на хинин в таблетках.

Сохранение или «организация» вещей для других заключенных не считалась кражей. Благодаря этой дележке заключенные развивали в себе щедрость, вопреки насаждаемому СС варварству. Обычные вещи, обнаруженные в карманах и сумочках, были невероятно ценными приобретениями для пленных. Носовые платки, мыло и зубная паста ценились особенно высоко. Таблетки вообще были дороже золота.

Однажды Браха нашла среди вещей старые карманные часы и не смогла перед ними устоять. Наличие часов позволяло сохранять ощущение течения времени вне зависимости от переклички, подъема или приемов пищи.

Однако рабочих команды «Канады» всегда обыскивали на выходе, и немецкий капо обнаружил ее находку и ударил по лицу так сильно, что под глазом остался синяк{206}. Повезло, что не выгнали из «Канады» на прежнюю работу или еще хуже – на смерть. Даже рабочим «Канады» всегда грозили газовые камеры.

Поскольку дело было рисковое, контрабанду выносить решались только самые храбрые и изобретательные женщины. Они прятали вещи в рукава, головные повязки, «узелки попрошаек». Банки еды они даже зажимали между ног и так проходили мимо эсэсовских инспекторов. Проводились выборочные внутренние проверки, иногда попадались женщины, спрятавшие что-то внутри себя.

Лучшим способом избежать обыска было облачиться в краденую одежду. Так делала Гуня Фолькман. После того, как ее хорошие ботинки украли, ей приходилось идти на работу в ткацкий сарай в деревянных башмаках, так называемых «трещотках». Они ей совершенно не подходили по размеру, отчего ноги опухали. Одна из рабочих «Канады», милая и разговорчивая девушка по имени Като Энгель, решила помочь Гуне. Они оказались землячками. Като пошла в «Канаду» босиком, чтобы там обуться и передать ботинки Гуне. Гуня назвала Като ангелом, этот подарок много для нее значил.

Из сотен тысяч ботинок, оставшихся в Освенциме без хозяев, те, которые еще можно было спасти, отправляли в мастерскую башмачников на починку. Оттуда высылали в рейх, чтобы их могли приобрести немецкие граждане. Те же могли свободно передвигаться по родному городу, ходить в гости к друзьям, может, даже встречаться с кем-то за чашкой кофе с пирожными. Одна заключенная фабрики «Саламандер» в Берлине всю