и обворожительной улыбкой, он же себя красивым не считал. Она очаровывала эрудированностью и способностью поддержать любой разговор, он не был образован. Однако, полный бесконечной любви, Кай не мог устоять перед столкновением их миров, совершенно не похожих друг на друга.

От осознания иллюзии грудь Кая наполнилась тяжестью, а вместе с тем и убежденностью, что он принял верное решение.

* * *

В стенах паба разливался гул споривших голосов и густые клубы табачного дыма. К ночи зал наполнился запахами спиртного, непристойными анекдотами, нескончаемым звоном бокалов. Заведение привлекало гостей неплохой выпивкой и приятным глазу полумраком.

– Повторить? – предложил бармен, выказывая дружелюбную ненавязчивость.

Джеймс ответил отрицательным движением головы.

– Волнуешься? – по правую руку за стойкой сидел Грей в непрестанном сопровождении Эрин. Ее присутствие напрягало мышцы сильнее томительного ожидания, хотя и стоило признать, что рядом с девушкой Грей приятно изменился – стал более живым, что ли. По-настоящему.

– Нет, – соврал Джеймс, беспокойно вращая в руке пустую стопку.

– Что скажешь, когда увидишь? – Грей услужливо решил не подавать виду, что распознал ложь.

– Не знаю, – отмахнулся было Джеймс, но вдруг основательно задумался. – Наверное, извинюсь.

Он столько раз представлял себе эту встречу и никогда не видел единого сценария. Он предвкушал разговор с Ниной и боялся столкнуться с ничтожной долей того, что от нее осталось. При любых условиях извинения висели между ними незакрытым гештальтом, вопросом, в котором они оба разобрались не до конца…

– О эта неизменная стопка в руке, – та, которой были посвящены его мысли, вторглась внезапно.

– О этот недовольный тон, – в сердцах отозвался Джеймс, даже не соизволив обернуться.

Все, что он хотел сказать и должен был, уступило место негодованию. Это была не его Нина, Джеймс презирал чудовище, работавшее на дьявола.

Обстановка ощутимо накалилась.

Джеймс окинул Нину взглядом из-за плеча и понял, что не ошибся в своих предположениях: она очень отдаленно напоминала девушку, некогда заставившую его питать симпатию. Взгляд был лишен человечности и источал ледяной мрак, горделивая поза с приподнятым подбородком выражала царственную величавость, под гнетом которой каждый из смертных ощутил бы собственное существование недостойным. Джеймс знал Нину как человека, который не стремился произвести впечатление, но отныне наблюдал обратное с давящей болью в груди.

– Продолжим разговор на равных? – криво улыбнулась она. – Или решишься пренебрегать мной, как примитивной смертной?

– А сукой ты такая неординарная!

– Сукой я смогу надрать тебе зад.

– Так мы настолько на равных? – усмехнулся Джеймс с налетом усталости. – Детка, иди к черту.

Вызывающее поведение бывших влюбленных стало причиной всеобщего замешательства.

– Грустно, что харизму и остроумие ты обменял на глоток спирта. Сдаешь позиции, – Нина подвела черту под перепалкой и гордо двинулась к служебному выходу, избегая назревающей ссоры.

В компании повисла гнетущая атмосфера.

– Браво, – сухо процедил Грей, высказав разочарование за всех.

– С ума сошел? – полные злобы глаза Эрин неумолимо вперились в Джеймса, как в давнишнего врага. – У тебя появился шанс все исправить, а ты навалил дерьма! Непроходимый тупица!

Возмущенный излишней осведомленностью Эрин в вопросах его личной жизни, Джеймс сердито уставился на Грея. Несомненно, гнилостный осадок в душе подтверждал правоту ее слов, и все же из соображений личной неприязни Джеймс упрямо замер на месте, не показывая и толики солидарности в том, что оказался круглым идиотом.

Эрин схватила его за края куртки и окатила жгучей ненавистью, готовая прикончить демона на месте.

– Какого черта ты все еще здесь?

Он дернулся из рук Эрин, смерив ее уничтожающим взглядом. Не хотелось давать девчонке Грея иллюзию власти, но пришлось, скрепя сердце, последовать к выходу.

Разве Джеймс мог остаться верным гордости и поступить иначе?

Угрюмое от сгущающихся туч небо моросило мелким и частым дождем. В узкий переулок почти не добирался свет огней, располагая к доверительным беседам. Нина стояла, привалившись спиной к кирпичной стене. Сперва почудилось, что, обняв себя руками, девушка хотела укрыться от непогоды, хотя на деле она позволила себе поддаться слабости вдали от посторонних глаз. Стоило Джеймсу вторгнуться в ее одиночество, и Нина расправила плечи. Она была так трогательна в попытке утаить свою уязвимость.

Джеймс приблизился, встал рядом, не произнеся ни слова. Не знал, что сказать. Он косо смотрел на Нину сверху вниз, хотел подметить знакомые тонкости, но с каждой найденной взгляд его становился все угрюмей: лоб рассечен шрамом, из-под рукава куртки выглядывала изувеченная кисть, вид которой заставил забыть о попытках отыскать в Нине что-то человеческое. Джеймс осторожно взял девушку за руку, приблизив порез к глазам. Сквозное ранение, удар холодным оружием. Едва затянулось.

– Это он сделал? – сведя брови спросил Джеймс, ощущая, как внутри нарастает бешенство. Он даже думать не мог о боли, опалившей руку девушки. Он знал, каково это – сходить от боли с ума.

Ее запястье плавно выскользнуло из-под его пытливых глаз. Нина не отвечала.

– Я убью его, – заявил Джеймс, принимая молчание за подтверждение догадки. Одновременно он чувствовал несокрушимую силу, способную стирать города, и рядом с Ниной – бессилие.

– Уже было дело, – фыркнула она. – Лоркан вернется и продолжит играть мной, как ему вздумается. Это неизбежно.

– Должен быть выход. Обмануть, шантажировать, пойти на сделку…

– И ты на все готов? – резко отозвалась Нина, не скрывая раздражения к его стихийному стремлению. Пустословие гневило ее.

– Да.

С минуту она не выпускала Джеймса из недоверчивого взгляда, пока ему отчего-то не показалось, что сталь ее глаз потеплела. Так и не удостоив ответом, Нина сунула руку в карман и, вынув пачку сигарет, принялась судорожно перебирать в пальцах, будто это помогало прийти к ясности мыслей.

– Это не твои, – негромко констатировал Джеймс, заметив необычную для Нины находку.

Девушка подняла к нему лицо, с вызовом приподняв бровь.

– Я слишком хорошо тебя знаю.

– Меня ты не знаешь, – она решительно зажала в зубах сигарету, высказывая протест.

Джеймс склонился над девушкой, укоризненно заглядывая в глаза, и легким движением перехватил сигарету из губ.

– Ошибаешься.

Нина не сопротивлялась, дав ему повод убедиться в своей правоте. Она не курила и не хотела пропускать через себя дым. Она просто была упрямой.

Джеймс зажег сигарету и затянулся, не отпуская из головы их неуклюжий разговор. Он не ожидал теплой встречи, все тепло он развеял сам три года назад, но теперь чем дольше смотрел на Нину, тем громче душа страдала по упущенному времени. Джеймс задумчиво уставил взгляд вниз, отрицая все, от чего нервно потряхивало руки.

В застоявшейся тишине слышался треск табака.

– Все еще слушаешь винил? – Нина неловко прервала молчание.

Джеймс часто заморгал, удивленный тем, что она помнила о нем