Наши! Новый год в каталажке просидит!

— Вы не имеете права! — не сдаётся Яков.

Охренеть, такое давление, я бы уже давно сказал. Это что за тайна-то такая?

— Соучастник! — бросаю я. — Покрываешь подельника⁈ Говори, кто он! Имя!

— Я, нет! — голосит он, вместо того, чтобы сказать имя. — Я не имею отношения! Я из командировки! За что⁈

Твою, нахрен, дивизию!

— Ладно, пойдём, — говорю я Игорю, потому что сирена воет очень близко и никуда не едет, приехала уже. — Товарищ капитан, по повестке вызовем. И ОБХСС ещё привлечём. Жену проверим и его самого.

Последнюю фразу я говорю уже спускаясь по лестнице. Игорь бросает этого стонущего гада и тоже спешит за мной.

Очень плохо!

Мы выходим из подъезда, заставляя себя не бежать, а двигаться, как ни в чём не бывало. И блин! Бобик стоит не здесь, а через один подъезд отсюда. Сирена уже выключена, но маячок работает. Парни грузят алкашей.

Тьфу! Подлые алконавты! Ну кто перед Новым годом ментов из-за такой ерунды вызывает, а? Если бы не они, мы бы этого Яшу додавили, доломали.

Садимся в машину.

— Ну, я же говорил… — начинает Игорь. — Хреновый из меня артист.

— Всё у тебя отлично получилось, — отвечаю я. — Ты молодец, натуральный мент. Прирождённый. Только я же тебя предупреждал, надо было сразу в квартиру заходить. Если бы мы внутри оказались, мы бы из них вытрясли всё что нужно. Мусора ещё эти, надо же было им с алкашами начать возиться.

— Может вернуться? — спрашивает Игорь.

— Думаешь, они нам теперь откроют?

— Ну прости, — сокрушается он. — Я потом уже вспомнил, что ты говорил, чтобы я сразу внутрь прорывался.

— Ладно, что уж теперь. Главное, чтобы они не успели своего этого брата-дегенерата предупредить. А они предупредят, возможно, прямо сейчас предупреждают. И значит, он затихнет, поняв, что ему грозит. Ляжет на дно, сцуко…

— Как ты сказал?

— Херовые дела, я сказал! Провалили операцию! Так, ладно, поехали. Всё, трогай, Паша. Едем в УВД.

Мы выезжаем из двора и катим по бульвару. Останавливаемся на перекрёстке с проспектом Ленина на светофоре. Народ бежит куда-то, суетится, перед праздником, предвкушает, вожделеет, надеется. А я вот ни то и ни другое, и даже ни…

Блин, придётся-таки притягивать этого кровососа Печёнкина. Сска… Как же не хотелось-то. В общем брать надо этих стрельцов. Без шума и пыли не вышло, значит будем теперь пылить по полной программе. Включаем план «перехват».

— Игорь, набирай номер, — командую я. — Давай трубку. Пять, ноль, пять…

— Егор! — перебивает меня Пашка. — Гляди! А это не наш кент? Вон, из двора выезжает.

Твою ж дивизию!

— Ты номер посмотрел⁈

— Семьдесят пять девяносто восемь, — отвечает он. — Наш номер!

Как следует рассмотреть водителя не удаётся. Но он один. Мужик в больших солнцезащитных очках.

— Давай-давай-давай, Павлик! Жми!

— Так это… — начинает он говорить, что типа красный вообще-то, но мотнув головой жмёт на газ.

Мотор ревёт, машина рвётся в бой, но не едет. Корма выползает влево, а колёса, предвосхищая погоню, бешено крутятся на месте, шлифуя накатанную белую поверхность, не содранную грейдером и не посыпанную песком с солью.

— Не упусти, Пашка! — в возбуждении прикрикиваю я.

Мы срываемся со скользкого пласта и вылетаем вперёд, врываясь в не слишком густой, но всё-таки поток летящих по проспекту автомобилей. Раздаются бешеные сигналы клаксонов, и мы мчим дальше, подгоняемые этими вувузелами и несомненно добрыми пожеланиями водителей. Они как болельщики заставляют рваться наши сердца в предчувствии победы.

— Где⁈ — кричу я. — Ты его видишь? Куда он делся?

В глаза бьёт неожиданно яркое послеобеденное солнце. Мороз и солнце… и всё такое… Мы несёмся под уклон, прямо навстречу светилу, туда, где оно скоро скроется не за далёким горизонтом, а за дымящими трубами химкомбината. Мы щуримся, отворачиваемся, но стремимся вперёд за горчичным «Москвичом».

— Вижу, да, — отвечает Павел, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. — Вон там, за троллейбусом, впереди. За светофором.

— Да твою же дивизию!!!

Для нас опять врубают красный, как на заказ. Пашка начинает тормозить. Главное, красную волну не поймать. Хотя…

— Похеру! — мотаю я головой. — Жми, Паха! Жми!

Здесь не перекрёсток, а пешеходный переход. Пешеходов нет, так что…

Пашка жмёт. Движок ревёт, машина рвётся вперёд и тут же…

По тормозам!!!

Твою мать! Девочка, ангелочек, лет восьми, смотрит большими голубыми глазами. Она даже испугаться не успевает, просто стоит и хлопает огромными ресницами.

Когда там ей хлопать-то, это ж доля секунды! Восприятие времени… всё замедляется, и я вижу только лицо ребёнка и размазанную карусель бешено несущуюся по кругу. Один оборот. Второй оборот.

Девочка остаётся стоять на месте и изумлённо смотрит нам вслед. А мы сделав два полных оборота и чудом никого не задев, останавливаемся на встречке, но по ходу своего движения. Включается жёлтый и Пашка с непроницаемым лицом вжимает педаль газа в пол и гонит, чтобы вернуться на свою полосу. И при этом не въехать никому в бок.

Каскадеры, каскадеpы

Мы у случая прекрасного в гостях

Каскадеры, каскадеpы

Ведь опасности нам, в общем-то пустяк

Это наша судьба

Мы не можем иначе!!!

Можем или не можем, но мы прём дальше. Подлетаем к цирку и опять влипаем в красный свет. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать в очередной раз «погнали». Но нет. И так чуть ребёнка не сбили.

— Где он? Вы его видите?

Парни молчат. Твою дивизию!!! Куда он делся⁈ Либо поехал прямо, либо повернул направо.

— Куда едем, Егор? — спрашивает Паша.

Прямо пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — потеряешь ещё что-нибудь. Вечный выбор. Вечный долбаный выбор! Направо поток больше, вероятность больше и стрелка загорается раньше.

— Направо! — командую я.

Мы проезжаем мимо цирка и на следующем светофоре сворачиваем на мост. Налево. Этого козла нигде нет. Я рычу. У «Кристалла» проскакиваем на жёлтый, а на перекрёстке с Красной… Тут уже по названию улицы даже ясно… опять стоим и ждём. А перед нами ещё с десяток машин. С ума они что ли все посходили? Откуда столько? Все порядочные люди дома давно сидят, салаты строгают, а не по дорогам елозят.

— Твою дивизию, — качаю я головой. — Всё, давай, Игорь, Печёнкину звонить.

Но Игорь, вместо того, чтобы набирать номер, возбуждённо восклицает:

— Смотри! Да он нас дразнит что ли⁈

Слева по Красной на горчичном «Москвиче» едет наш пижон в шапке и тёмных очках.

— Да, сука! — восклицаю я и бью со всей дури по спинке кресла. — Да!

Игорь подскакивает и удивлённо поворачивается ко мне.

— Сорян, Игорёк, сорян! Пашка, давай, братишка! Больше мы его не упустим!

Направо, на Красную впереди нас сворачивает только одна машина, и мы бросаемся за ней. «Москвич» едет впереди, протяни только руку, но машина прямо перед нами едва телепается.

— Обгоняй, — цежу я сквозь зубы. — Обгоняй, Пашка.

— Тут знак, обгон запрещён, — тихо отвечает он но, глянув в зеркало, жмёт на газ. — Похер…

И тут же, а-а-а-а! Да вы чё, сговорились все сегодня⁈ Метрах в пятидесяти впереди из двора выскакивает жёлтый «козёл» с мигалкой. Тьфу!!! Сука! А навстречу нам бросается сержант с полосатой палкой. Ну всё, это минут на пятнадцать.

— Куда это вы так торопитесь, товарищи? — самодовольно улыбается он.

Я выскакиваю из машины и вглядываюсь вперёд. Хочу заметить, куда он повернёт — налево к крытому рынку или попрёт прямо в сторону набережной, туда где он подобрал сегодня калмыка.

И он… не едет ни туда, ни туда. Он останавливается прямо у горкома. Твою дивизию!

— Парни, решайте тут, — бросаю я. — Я гляну пока.

Перебегаю через дорогу и припускаю в сторону «Москвича». Вот он гад, метрах в двухстах пятидесяти. Скорее, Брагин! Беги, сука! Беги!

Я пробегаю с треть дистанции, как вдруг водительская дверь открывается и оттуда выходит этот очкарик. Что-то в его фигуре кажется мне знакомым, но я не успеваю подумать об этом, потому что вижу… Валентину Куренкову торопливо подходящую к нему.

Водитель подводит её к пассажирскому месту, открывает ей дверь, и она садится в машину.

— Стой! — хриплю я. — Валя!!!

Твою дивизию! Машина отъезжает, а я бегу за ней, пытаясь поймать ускользающую тень. Но теперь ты от меня не уйдёшь, скотина. Теперь не уйдёшь…

«Москвич» едет прямо, в сторону Валиного дома, а я останавливаюсь, сгибаюсь пополам, упираясь руками в колени, и пытаюсь отдышаться.

Подъезжают мои парни.

— Вперёд, — машу я рукой, забираясь в машину.

Подъезжаем к Куренковскому дому. Это просто бег по кругу. Сегодня я здесь уже был. Уфф… Следов «Москвича» нет. Ну ладно, пофиг. Пойдём теперь через Валю.