непривычно любезно говорит Гена. — А машина не в угоне, случайно?

Из трубки доносится поток громких высказываний. Я, конечно, не могу разобрать, что именно там кричат, но ясно, что-то очень неприличное.

— Да ладно тебе, Виталь… Хорош, орать-то!!! Ты смотри давай… А, понял… ладно… хорошо, подожду…

Он кладёт трубку и трёт ладонью шею, будто этот Виталий Петрович приложил его не словами, а вполне конкретно намылил шею.

— Вот, — недовольно смотрит он на меня. — Вечно через тебя херня какая-нибудь. Эти ещё…

Из-за стены опять несётся призыв немедленно влиться в коллектив.

— Гена, — ты же не пьёшь, — взываю я к нему.

— Кто это тебе сказал? — нервно вздёргивается он. — С Лариской уже перетёр?

— Хорош гнать, ты сам мне и сказал, а с Лариской твоей я не говорил и не видел её сто лет уже. А на машине этой подозреваемый скрылся. Тот, что пытается твою дочь вдовой сделать.

— Да понял я уже, понял, что не просто так.

— И про паспорта не забудь, пожалуйста.

— Ну, это не сегодня, — решительно машет он, как чувак на плакате, бескомпромиссно отвергающий рюмку с водкой.

Трезвость — норма жизни! Звонит телефон.

— Капитан Рыбкин… Ага… Понял… Да. Ладно, спасибо большое. Виталик, буду должен.

Он кладёт трубку на рычаг.

— Слыхал? — кивает он мне. — Из-за тебя должен буду. Машина в угоне не числится, так что всё чисто.

— Отлично. Спасибо, дядя Гена.

— «Спасибо» тебе, — сердится он. — У человека, можно сказать, единственный праздник в году, а ты… Ладно, если вопросов больше нет, давай, иди, а я к коллективу примкну. Временно. А вечером поговорим, если что.

Сантименты — это не про Гену вообще, ну и ладно, хорошо и так. Итак. Вот адрес. Есть некая гражданка Шварц Ангелина Ивановна. Я с ней не знаком, а вот она меня, похоже, недолюбливает. Впрочем, она, скорее всего, и ни при чём. Возможно, кто-то на машине по доверенности ездит. Купил типа по генеральной и катается в своё удовольствие. Всё возможно.

Стало быть, надо пойти и проверить, кто она такая и с чем её едят. Прижать, может быть. Посмотреть, как она на моё появление среагирует. Хорошо бы взять Гену в форме и с удостоверением.

— Дядя Гена, а одолжи мне удостоверение своё, а?

— Чего? — у него глаза на лоб лезут. — Нет, ну, Брагин, ты аферюга. Я знал, конечно, но чтобы так!

— Ну поехали вместе тогда. Грех зятю не помочь. Или тебе водяра важнее?

— Так, ты чё на понт меня взять решил? А ну, канай отсюда, редиска!

— Папа-папа, — качаю я головой. — Под пули зятя отправляешь. Давай удостоверение, говорю. Верну через час.

— Э-э-х! — в сердцах машет он рукой и вытаскивает свои новенькие красные корки. — Всё, давай, чеши отсюда. Но чтобы через час был. Ясно?

Паша с Игорем ждут на крылечке, внимательно оглядывая всё вокруг. Бдят, короче.

— Погнали парни. Хотя нет, стойте. Ну-ка, посмотрите на меня. Что ж вы молодые-то такие, а? Я смотрю на них и на Рыбкинскую фотку на удостоверении. Ладно, Игорь, будешь капитаном Рыбкиным. Держи. Паха вообще не похож. Ты просто не похож, а Пашка вообще. Поехали.

По дороге я ставлю задачу. Паша смеётся, а Игорь качает головой.

— Актёр из меня никудышный, — говорит он.

— Какой ещё актёр! — возмущаюсь я. — Играть не надо, не вздумай вообще! Просто будь собой и всё. Вопросы задавай такие, чтобы выяснить все детали по машине. Ты понял меня?

— Угу, — мрачно кивает Игорь.

— Игорь, — подзадориваю его я. — Ну, взбодрись, прислушайся к себе. Ты же охотник по жизни. Ты же чувствуешь добычу, ты берёшь след. Твои ноздри раздуваются, а в кровь вливается адреналин!

— Точно, — смеётся Пашка. — Мухтар берёт след.

— Капитан Рыськин, — говорит он обескураженной женщине в переднике. — Вы Ангелина Ивановна Шварц, сорок второго года рождения?

— Да, — удивлённо хмурится она. — Паспорт можно ваш посмотреть?

— А в чём дело, собственно?

На меня она не реагирует, значит, сама не при делах. Это точно. Сто процентов. Такое я вижу.

— Вы погодите с вопросами, — кивает Игорёк. — Я здесь вопросы задаю. Паспорт покажите.

Ох, не пережми палку, Игорь. Полегче…

Гражданка молча исчезает и через минуту появляется с паспортом в мокрых руках.

— А в чём дело, товарищ милиционер? — спрашивает она и подозрительно косится на меня. — У меня там сковорода… подгорает…

Из квартиры действительно доносится запах еды.

— Ничего, мы быстро, — говорит Игорь и передаёт паспорт мне.

— Я из ЮДМ, — поясняю я и начинаю листать страницы.

Так… так… прописка… ага… вот, семейное положение…

— Мы по поводу автомобиля, — говорит Игорь. — Вы являетесь владельцем горчичного «Москвича»-2140 тысяча девятьсот семьдесят восьмого года выпуска. Так?

— Да, — пожимает она плечами. — А в чём…

— Кто эксплуатирует автомобиль? — не даёт ей слова Игорь.

— Мой муж…

Зарегистрирован брак с гражданином Шварцем Яковом Борисовичем, читаю я запись в паспорте.

— Яков…

— Где сейчас находится автомобиль?

— Так в гараже… Тут, недалеко, пятнадцать минут… пешком…

— Муж сегодня эксплуатировал машину? Где сейчас находится ваш супруг?

— Муж в командировке в Топках, на цементном заводе. С минуты на минуту должен вернуться… На поезде… А в чём собственно дело?

— Кто ещё имеет право эксплуатировать автомобиль? — повышает Игорь голос. — Кто сегодня ездил на машине? Вы слышите вопрос?

— Почему вы кричите? — хмурится хозяйка «Москвича». — Так вести себя непозволительно…

— Вы чините препятствия следствию! — заявляет Игорь.

— Какому ещё следствию? — начинает возмущаться она. — Пришли, ничего не объяснили… Я… Я жаловаться буду! Покажите ещё раз ваше удостоверение! Кто вы такие⁈

На лестнице раздаются шаги и к нам подходит представительный мужчина в дублёнке. В руке у него элегантный чемоданчик из кожзама.

— Ангелина, что здесь происходит? — спрашивает он низким, как у Левитана голосом, ставит чемодан и снимает большие запотевшие очки.

— Милиция, — твёрдо заявляет Игорёк, а ещё говорил, что не актёр. — Капитан Рыськин.

Он открывает корочки и буквально тычет их в лицо Якову Шварцу. Тому даже приходится податься назад.

— Позвольте, — басит он…

— Кто имеет право управлять принадлежащим вашей супруге транспортным средством? — не даёт опомниться Игорь.

— Хорошо, — кивает муж, — я вам отвечу.

Он чуть отступает на полшага назад и начинает протирать очки лохматым мохеровым шарфом.

— Яша, это очень странная милиция, — говорит Ангелина.

— Я скажу вам, кто может управлять автомобилем моей супруги, кроме меня, — хорошо поставленным голосом говорит Яков Шварц. — Но сначала попрошу ответить вас. Почему в ваше удостоверение вклеена чужая фотокарточка?

16. Здравствуй, Дедушка Мороз

Надо же, какой Яков Борисович глазастый. Как он так быстро сумел рассмотреть фото Рыбкина и сравнить его с ликом Рыськина? Пора его срочно колоть. Либо затаскивать их обоих в хату и пытать. Но это, разумеется, вариант совершенно нерабочий. Не наш вариант.

По тому, как ведут себя супруги, мне понятно, что к покушению они отношения не имеют. Вижу, чувствую. Уж в этом я никогда не ошибаюсь. Это точно. Чуйка. Так что единственное, что мне сейчас нужно — имя того кто, ещё может водить их машину.

— Позвольте ещё раз взглянуть, — рокочет басом Яков и тянет руку к Игорю.

И зря. Потому что в ту же секунду рука эта оказывается заломанной, а шапка и очки гражданина Шварца летят вниз по лестнице.

— Нападение на сотрудника! — заявляет Игорёк. — На этом автомобиле совершено преступление. Быстро назовите имя! Кто ездил на машине⁈

— Брат, брат… — басовито стонет Яша.

— Яша! — кричит Ангелина Ивановна. — Это бандиты! Не говори! Помогите!

— Покушение на лицо при исполнении! — заявляет Игорь. — Говори имя!

— Брат… — стонет Яша. — Двою… родный…

Твою же дивизию. Ну и балаган мы устроили!

Этажом выше начинают хлопать двери.

— Помоги… — запускает новый раунд воплей хозяйка тачки, но я не даю ей опомниться и заталкиваю в квартиру.

— Заткнись, — рычу я. — Котлеты! Пожар!

Она ахает, хватается за голову и летит на кухню, откуда уже и вправду пахнет дымом. Я тут же захлопываю дверь, отрезая Якову все пути к спасению.

— Имя, твою мать! — кричит Игорь.

— Я скажу, скажу, — трубит Шварц. — Только отпустите! Ай, как больно!

Да говори ты уже, козёл старый! То ли ты тупой?

— Немедленно прекратите! — несётся женский голос с верхнего этажа. — Хулиганы! Сейчас милиция приедет!

И блин! Ну твою же дивизию! Снаружи действительно доносится милицейская сирена.

— Выводим! — командую я. — Везём в отделение, уже наряд подъехал.