можно, к сожалению. В любом случае, на наш век хватит. Но, это сейчас неважно! Важно перейти на новый, космический уровень. Готовы вы к переходу? Нет? Ну, так надо готовиться. А про финдира вашего… ну, давайте бороться за свои права. Аккуратно только, чтоб не вышло чего. Без излишнего либерализма.

— Брагин, ты не выпил?

— Нет, Роман Александрович, — усмехаюсь я. — Сами знаете, в отличие от вас, не пьющие мы.

— Так! Ты это заканчивай!

— Смотрите, если ваш жлоб вас урезает, я буду передавать им меньше на величину вашей доли.

— Тебя вычислят и примерно накажут за это, — качает он головой. — Вариант так себе.

— Вариант «Омега». Может, и не вычислят. Слушайте, ну не век же нам кишки фаршем набивать! Колбаса колбасой, но нас ждут огромные свершения и невообразимо прекрасная Россия будущего!

— Надо тебя порекомендовать в агитаторы университета Марксизма-Ленинизма, — говорит он, пытаясь показать себя циником, но я-то вижу, что он очень, прям очень-очень хочет мне верить.

— Некогда мне агитировать, товарищ подполковник, надо бабки рубить.

Глаза Романа из потухших, и по-детски обиженных, начинают освещаться если не оптимизмом, то, по крайней мере, надеждой.

— А зачем тебе столько денег? — спрашивает он.

— Это я у вас хотел поинтересоваться, — смеюсь я. — Я свою долю пущу в геополитический проект. А вы куда? Можете не отвечать, если ещё не придумали. Но время придумывать и вообще, время крепко задумываться уже наступило.

— Ладно, Егор, — начинает он, но замолкает, потому что в прихожей раздаётся звонок. — Это Валя, наверное.

Действительно, это она. Я слышу её радостный голос. Она вбегает в гостиную и…

— О! А этот откуда взялся?

— Валентина Романовна, — лучезарно улыбаюсь я. — Привет!

— Па-ап, — игнорирует она моё приветствие. — Зачем здесь Брагин? Как-то он раздражает в последнее время.

— Валя, — укоризненно говорю я, — разве можно так говорить о старом друге, тем более, прямо при нём?

Блин, с ней у меня совершенно не было настроения видеться сегодня. Вот правда, на душе не очень, а ещё её выслушивать, подлаживаться, придумывать, импровизировать.

— Нам обязательно нужно поговорить, — продолжаю я. — Мне кажется, ты в последнее время сердишься на меня. За что только, никак не пойму.

— Сержусь? Что ты! Было бы на кого сердиться, — говорит она и выглядит невероятно сердитой.

— Валь! Ну что такое?

— Что такое? — скрещивает она руки на груди. — Не надо только из себя овечку строить! Мне неловко всё говорить тебе при папе, иначе, я бы объяснила. Доходчиво бы объяснила и максимально понятно даже для самых тупых имбецилов.

— Так, — встаёт с кресла Куренков. — Говорят, милые бранятся, только тешатся. Но давайте вы без меня свои отношения будете выяснять. Валя, ты с нами сегодня вечером?

— С вами, — соглашается она. — Если не поступит более серьёзных предложений. — Но если вы с собой Брагина решите прихватить, то я точно пас.

— Нет, он не идёт, — качает головой Роман.

— Валя, я думаю… — говорю я, но она перебивает.

— Так, Егор, избавь моих родителей от своих объяснений. Не надо тут начинать рассказывать, что именно ты думаешь, хорошо? У меня есть конкретные вопросы по твоему поведению и я хочу, чтобы ты делом показал… э-э-э… свою приверженность идеалам Октября.

— И Нового года, — улыбаюсь я. — Хорошо, давай обсудим, договоримся о встрече и…

— А чего тут договариваться, — возражает она. — Давай прямо сейчас, пока я на взводе и мне есть, что тебе предъявить.

— Слова-то какие, — хмыкаю я. — Предъявить.

— Да. Когда закончишь разговор с папой, — зловеще улыбается она, — пойдём ко мне, я тут рядышком живу.

Блин, так и хочет меня затащить за точку невозврата…

— Да мы вроде закончили уже, — говорит Роман, — обсуждать то есть, что я буду делать со шкурой неубитого медведя. Пока ответа нет, об этом я ещё подумаю. В принципе, Егор, я рад, что мы поговорили.

— Я всегда предпочитаю, чтобы не было никаких даже малейших недосказанностей в деловых отношениях.

— Прекрасно, — хвалит меня Валя. — В таком случае, пойдём со мной.

Усугублять кризис в отношениях с ней я не хочу. А вот попробовать умиротворить её без приношения жертв, это да, хочу. На её территории это будет сделать сложнее, но вступать в малозначимый спор сейчас смысла нет. Думаю, у меня найдутся подходящие слова.

Ещё раз поздравив Романа и его жену, и пообещав на прощание не пропадать и созвониться в первые дни наступившего Нового года, я исчезаю. И Валя тоже.

Она живёт рядышком, практически в соседнем доме, но, чтобы попасть к ней, нужно выйти на улицу и пройтись по морозцу. Ну, что же, так мы и поступаем.

Мы выходим из подъезда, вдыхаем свежий холодный воздух и готовимся к непростому разговору. Вернее, это я готовлюсь. Парни сразу прилипают и следуют за нами.

— Это что ещё за танцы народов мира? — спрашивает Валя. — Это твои люди что ли?

Мои, Валя, мои.

— Ты Снежинского давно видела? — спрашиваю я, меняя тему.

Она пристально смотрит то на меня, то на парней.

— Давно, ещё как давно. Вот о нём, на самом деле, я бы тоже поговорить желала. Понимаешь ты меня?

Подъездная дверь выходит прямо на улицу, а благоустроенный двор располагается позади здания. Я осматриваюсь.

На противоположной стороне улицы замечаю парня с фотоаппаратом. Он перематывает плёнку. Интересно даже, что можно здесь фотографировать? В общем, уличный фотограф. Корреспондент, собственный… Он аккуратно крутит рычажок, и у меня в голове что-то щёлкает.

Парень, выполняя привычную и рутинную задачу, проводит операцию практически не глядя. Сразу видно, профессионал. Мы с Валей уже практически проходим мимо, но он поднимает глаза, и встречается со мной взглядом. И тут мне становится абсолютно ясно, кто он такой.

У него азиатский разрез глаз и довольно милое для юноши лицо. Выглядит он спокойно и безмятежно, но лишь до той секунды, пока не понимает… пока не понимает, что я всё понял.

Щёлк, и всё становится предельно ясным — и что он фотографирует здесь в это время, и, собственно, кто он такой. Щёлк, щёлк, щёлк, будто целая серия кадров вспыхивает в моём мозгу.

— Я согласовываю его кандидатуру в обкоме, — гнёт свою линию Валя, — а он после всего этого отказывается от поездки и выходит из комитета комсомола! Это никуда не годится, Егор, и наказать придётся именно тебя… Брагин! Куда ты понёсся?

Я делаю резкий бросок и мчусь через дорогу. Игорь и Паша стартуют вслед за мной, а фотограф поворачивается и бежит вдоль улицы.

— Надо догнать! — бросаю я своим ребятам.

— Брагин! — кричит Куренкова. — Это что вообще значит⁈

Игорь отстаёт, а Пашка вырывается вперёд.

— Брагин! Нет, ну что за детский сад! Брагин! Ну, погоди! Придёшь ещё, попросишь у меня что-нибудь!

15. Мухтар берет след

Игорь чуть отстаёт, а мы с Пашкой прибавляем ходу. Ходу, ноженьки резвые, ходу! Но и наш собственный корреспондент прибавляет, сучонок. Да ещё как прибавляет! Ладно, посмотрим, стайер ты или спринтер. Я чувствую себя гончей, взявшей след и чувствующей скорую добычу.

Он бежит по Красной, в сторону от реки, по направлению к универу.

Ой, снег-снежок, белая метелица,

Говорит, что любит, только мне не верится!

Лёд, припорошённый мелким снежком, прямо скажем, бежать не помогает. Стараюсь не думать об этом, а просто мчать вперёд за этим неведомым и незнакомым мне врагом. По воде, яко посуху и по льду тоже, яко посуху. Кто он такой и с чего вдруг решил открыть на меня охоту, мне совершенно непонятно.

Есть ли у него заказчик? Или он мститель? Может, он не калмык, а киргиз и мстит за Киргиза? Чушь и ерунда… Откуда у него оружие, откуда машина, откуда техническая поддержка? В общем, рабочей версии у меня нет, стало быть, нужно догнать гада во что бы то ни стало.

Я его неплохо рассмотрел. Разумеется, насколько это возможно, с такого расстояния. Не знаю, тот же это чел, что стрелял в первый раз, или нет, судя по всему да. Но блин, он молодой, мой ровесник практически, пацан желторотый. Не матёрый киллер, не омоновец, не спецназовец. Пацан.

Вундеркинд-убийца против вундеркинда-цеховика. Сюжет для комиксов, честное слово… Может, он тоже заброшен из будущего? И его цель уничтожить меня? Для чего только? Чтобы предотвратить восстание машин? Ну, короче, всякая хрень в голову лезет. Всякая… етит твою… хрень! Лучше бы за ногами следил!

Но уже поздно. Твою дивизию! Правая нога едет по льду, и в тот же миг я лечу на заснеженный асфальт. Обрушиваюсь, как потерявший управление