– Кто говорит? – спросила Тоня.

– Я.

– Вы где? – осведомилась Мартынова.

– Тут.

Я включилась в беседу.

– Вас не видно.

– Неужели? – удивился тенор. – А-а-а! Я за шторой.

Занавеска на окне раздвинулась. Перед моим взором предстал Никита Сергеевич, лжеврач со «Скорой», он держал батарею.

Я закрыла глаза. Надеюсь, этот тип просто привиделся. На самом деле его здесь нет. Хватит с меня Антонины.

– Я офигеваю, – заржал Гарик. – Ты что здесь делаешь?

– Кит чинит радиатор, – сообщила из кухни Нина, – он шумит так, что мигрень в голову вгрызлась.

– Да, громко парень разговаривает, – согласился Гарик.

– Ты не понял! Я имею в виду воздух, который гудит внутри батареи, – уточнила Нина.

– Всем привет, – сказал Феликс. – Что у нас на ужин? О-о-о! Заливное!

– И кролик! – объявила Марина, внося в столовую блюдо. – На десерт антоновка в тесте!

– Дайте ножик, дайте вилку, – пропел Гарик.

– Вы уже едите? – возмутился Дегтярев, материализуясь в столовой. – Не могли нас подождать?

Кузя молча сел, положил ноутбук на стол, открыл его и впился глазами в экран.

– Разрешите мне расположиться на краешке стола и посмотреть, как семья ужинает? – всхлипнула Тоня. – Хоть у чужого очага погреюсь.

– Устраивайся в центре, перестань изображать пипкана! – велела Марина.

– Нет, нет, мое место последнее, – канючила Тоня.

– Лады, – согласился Сеня, – вот вам стул, поставьте его у комода, там вы точно будете в наименее почетной позиции.

– Никита, идите ужинать, – велела жена полковника.

– Очень хочу поесть, но не могу, – прокряхтел сантехник.

– К нашему берегу приплыл еще один пипкан, – сказала Марина.

– Не знаю, кто это такой, но я не он! – возразил Леонов.

– Неприятно, когда тебя пингвином обзывают, – шмыгнула носом Тоня, – но когда тебя, сироту, некому защитить, тогда нужно терпеть!

– Не пингвин! Пипкан! – уточнила наша повариха. – Это особый род человека. Он всегда говорит: «Я ничего не значу, мое мнение гроша ломаного не стоит, я не достоин находиться среди вас, умных, успешных. Я маленький человек…» И ноет, и стонет, и зудит, и бубнит. На самом деле пипкан себя таким не считает. Наоборот, он уверен, что самый умный, хитрый, а остальные тупицы.

– Зачем он так поступает? – изумилась Нина.

Марина начала резать кролика.

– Привлекает к себе внимание. Нормальному человеку скажешь: «Садись за стол, бери вилку, получишь вкусный ужин». Он с радостью побежит куда велели. А пипкан заноет: «Сяду в уголке на краешке табуретки». Все начнут его уговаривать, упрашивать. Кое-как уломают. И что? Пипкан устроится на лучшем месте, ему хозяин свое кресло отдаст, вдруг гость, не дай бог, решил, что его унизить хотят. И на тарелку такому положат самый сладкий кусок. Весь вечер только им заниматься будут. Никита, ты идешь? Или в пипкана играешь?

– Я принадлежу к гостям, которые галопом к ужину бегут, – засмеялся сантехник, – но не могу опустить батарею.

– Иди с ней, – посоветовал Гарик.

Наивный Никита Сергеевич воспринял слова нашего противного родственничка как совет от души и стал оправдываться.

– Ужинать с чугуниной неудобно!

– Повесь ее, – велел Дегтярев.

– Крючков нет.

– Поставь на пол, – предложил Семен.

– Упадет.

– Положи на паркет! – подсказала я.

– Вдруг вода вытечет! Она внутри осталась.

– Сунь батарею куда-нибудь, – велела Марина, – и делу конец.

– Но… – начал Никита.

– С батареей нельзя сесть за стол, – перебила его жена полковника.

– Почему? – удивился сантехник.

– Неудобно, – ответила я.

– Повесь ее, – повторил полковник, демонстрируя несвойственное ему терпение.

– Крепления пришлось обрезать, – сообщил «врач»-сантехник.

– Зачем? – изумилась Марина.

– Иначе она не снималась, – вздохнул Никита.

– Я абсолютно безграмотен в вопросах отопления, – признался Феликс, – но один раз видел, что мастер спустил воду, а потом снял батарею.

– Так я поставил заглушку на трубы, – объяснил гость, – батарею надо помыть. Хотел отнести ее в санузел, так она не снималась. Пришлось обрезать крючки.

– А-а-а, – протянул Гарик, – мудрое решение. Вопросец у меня есть. А на что чистую, как хрустальный бокал, фиговину ты потом повесишь?

– На крючки, – ответил Никита Сергеевич, – это очень просто!

– У тебя есть новые крепления? – перешел с ним на «ты» Сеня.

– Э… э… ну, – смутился Никита, – нет проблем! Съезжу на рынок, куплю.

– Покатишь в обнимку с радиатором? – осведомился Игорь и заржал.

– Чем он заглушил трубу? – неожиданно полюбопытствовал Дегтярев.

Нина вышла из кухни.

– Я дала ему замечательную пробку. Она от банки, в которой была пармская ветчина. Машенька эту вкуснотень из Милана привезла в специальной коробке, которая герметично закрывается. Когда возникает желание угоститься, из крышки вынимаешь тугую пробку и специальными щипчиками – они прилагаются – вытаскиваешь ломтик. Затем затыкаешь контейнер. Итальянцы молодцы, очень надежная упаковка, сохраняется аромат и вкус ветчинки.

– Дай-ка ее нам, – потер руки Гарик, – сейчас оценим и вкус, и аромат!

– Так закончилась, – пояснила Нина, – потому я и отдала пробку Никите Сергеевичу, она просто будто специально сделанная подошла. А почему вы интересуетесь?

– Теперь понятно, по какой причине Мафи трубу облизывает, – ответил полковник.

Я посмотрела в сторону окна, увидела, что пагль вытаскивает зубами затычку, и строго сказала:

– Мафуня, немедленно прекрати, иначе…

Договорить я не успела, собака дернула головой, и из трубы хлынул поток воды.

– Нас затопляет! Мы все утонем в мучениях! – закричала Антонина и с визгом выскочила из столовой.

– Возьмите у меня батарею, возьмите батарею! – заорал Никита Сергеевич.

А я схватила со стола большую тряпку, подбежала к окну и в один миг запихнула импровизированную затычку в трубу. Водопад превратился в ручеек.

– Держите тазик, – прошептала Нина, подавая мне пластиковую емкость.

Я живо подставила ее под «ручеек» и выдохнула.