Папа мне в ноги упал: «Доча, выручай, если откажешься, меня убьют». И что мне прикажете делать? Я согласилась. Свадьбу не играли. Валентину жена была не нужна, он юную любовницу завел, но боялся, что кто-нибудь настучит, что он живет с несовершеннолетней. И вообще, он к себе внимания привлекать не желал, потому как валютой занимался. Но арестовали его не за финансовые махинации.

Светлана замолчала.

– Никитин убивал своих сожительниц, – пояснил Кузя, – и хоронил их на дачном участке. Все жертвы были в возрасте от двадцати двух до тридцати лет. С ними он брак не оформлял, а жизни лишал побоями.

– Мне два раза крепко досталось, – вздохнула Светлана, – этого хватило, чтобы понять: не стоит сопротивляться. Он, когда зверел, всегда орал: «Ты живешь, пока молодая, исполнится двадцать, зарою тебя, как и остальных. Я думал, что они дуры, потому что перестарки. Нашел помоложе, а ты совсем тупая».

Светлана передернулась.

– Два года ада! Чего он только не придумывал! Сбрендил на сексе! Помешался на собственной значимости. Изображал из себя царя, а я стала его рабыней. Убежать было невозможно. Если он уезжал, то запирал двери, окна, кирпичный забор вокруг участка был метра три высотой. Гладкий. Наверху колючая проволока. Во дворе четыре злющих добермана. Я знала: время летит, перевалит мне на третий десяток, и каюк. Вот и сумела освободиться. В бане был люк, туда входили трубы канализации. Я проползла по ним, надеялась, что где-нибудь найдется выход наружу. И точно! Увидела над головой круглую крышку, с трудом подняла ее и оказалась на проезжей части. Вокруг машины неслись. Мне повезло вылезти в паре метров от гаишника, тот движение регулировал. Он аж жезл выронил, когда меня увидел. Я очутилась в отделении милиции и сдала Валентина с потрохами. Рассказала, где деньги в доме хранятся, и добавила: «Наверное, он еще в саду нычку зарыл. Не разрешал мне там даже цветы сажать».

Стали менты перекапывать землю и нашли трупы. А у меня во время следствия со здоровьем чехарда началась. То жарко было, то холодно. Спать хочу и тошнит. Я решила, что все это от нервов. Поняла, что беременна, когда живот уже прилично вырос. Прожила несколько лет с мужиком, а про ребенка и не думала. Наивная советская девушка. Матери у меня не было, отец со мной никогда на интимные темы не беседовал. Подруг тоже не было, Интернет еще не изобрели. Я знала, что дети рождаются, когда мужчина и женщина вступают в брак. Но почему-то не думала, что сама могу стать матерью. И вот тебе сюрприз!

Светлана закрыла глаза ладонью.

– Мне повезло со следователем. Милеонов Николай Иванович, тогда уже пожилой, собирался на пенсию и говорил: «Ты мое последнее дело, а оно особенное, как первое».

У Милеонова была семья, дочка моего возраста. Замечательный был человек, следствие долго шло, не один месяц.

Николай Иванович понял, что я беременна. Отправил меня к знакомому гинекологу, посоветовал сделать аборт. Я помчалась к доктору, а он объяснил: «Операцию проводить поздно, придется рожать. Но вы можете сразу отказаться от младенца. Устрою вас в роддом, там моя жена главврач. Она умеет чужие тайны хранить, положит вас в отдельную палату. Никто никогда не узнает о том, что вы ребенка оставили. Младенцу быстро найдут приемную семью».

Светлана отвернулась к окну.

– Я согласилась. Доктор все организовал, положил меня вроде как на сохранение. С большим животом не ходила перед всеми. Но…

Светлана посмотрела на меня.

– Мужчины удивятся, а Дарья поймет. Когда мальчик появился на свет, Лидия, главврач, сказала: «Чудесный ребенок, здоровенький. Родителей ему уже нашли».

Я попросила показать его мне, она отказала и ушла.

Когда Лидия скрылась за дверью, сердобольная медсестра дала мне дитя, я на него взглянула и поняла: не смогу его никому отдать. Милеонов меня очень ругал, говорил: «От волка родятся волчата, от голубя – голубята. А ты не от райской птички родила».

Потом он мне рассказал, что у Никитина была первая жена Ксения, его ровесница, из бедной семьи, забеременела сразу, недели в браке пожить не успела, и пожалуйста, сюрприз. Ксения обрадовалась, сообщила супругу, а тот взбесился, избил ее, велел аборт сделать. Сам отвез ее в клинику. Ксения оттуда сбежала прямо в халате. Она оказалась не мямлей, как я, где-то спряталась, потом с животом пришла на работу к Валентину. А тот в райкоме ВЛКСМ был начальником, карьеру делал по комсомольской линии, мечтал высоко взлететь. Ксения правильно рассчитала, что муж испугается. Села в его кабинете и выдвинула условие: она согласна на расторжение брака по причине своего собственного алкоголизма.

Светлана грустно улыбнулась.

– Развод мог испортить продвижение Валентина по служебной лестнице, но если он уйдет от пьяницы, сумасшедшей, то это ему не поставят в вину. Жена пообещала молчать о побоях, принуждении к аборту. Но! Валентин должен поменяться с ней жильем. Ксения получит его квартиру, Никитин – ее комнату в коммуналке. И он будет платить алименты на ребенка.

Пришлось Валентину согласиться. Он после той женитьбы больше никогда не связывался с одногодками. Искал тех, что помоложе, брак не оформлял. Меня он в загс отвел, потому что я была несовершеннолетней, а это статья. У Ксении родился мальчик, он был меня всего на несколько месяцев младше. Никогда с ним не встречалась. Хотя он Константину единокровный брат.

Вот такая история.

– Биографию Светланы Алексеевны тщательно почистили, – отметил Кузя. – Я случайно нашел упоминание о признании вашего с Никитиным брака недействительным.

– Николай Иванович все устроил, – объяснила Буркина, – он мне дал новый паспорт, без штампа, с пропиской в коммуналке, где я до замужества жила. И предупредил: «Дура ты, молодая еще. Наплачешься одна с ребенком. Алиментов не получишь, так как в метрику вписан как отец малыша выдуманный человек. Я хотел помочь тебе, но ты по-своему решила. Детство у тебя в заднице играет, охота тебе доказать: умная я, назло кондуктору пойду пешком. Пожалеешь потом, да поздно будет. Ясно мне, что ты хочешь жить так, как хочешь. Но все же дам тебе пару советов: быстро меняй свою халабуду на такую же, но на окраине Москвы. И если в твоей судьбе появится хороший мужик с серьезными намерениями, не сообщай ему правды, от кого твой сын. Мало кто согласится сажать на свою шею чужого отпрыска, да еще воспитывать мальчика, в котором течет кровь убийцы. Яблоко от яблони недалеко падает. Никому не нужны неприятности. Но даже если найдется храбрец, который не поверит, что в ребенке может ожить преступник, скажет: «Правильное воспитание из тигра кролика сделает», то мать этого мужика тебе всю жизнь шипеть в ухо станет, напоминать, что родила от морального урода. Лучше соври тому, кто тебя «с прицепом» замуж позовет, скажи, что в школьные годы случился роман, появился ребенок, а парень сбежал». Я так и поступила, когда в моей жизни появился Илья. Он, правда, ни о чем не спрашивал, я сама решила все объяснить. Орехов не разозлился, наоборот, сказал: «Хорошо, что у тебя сын есть. От меня детей не будет, я бесплоден. Постараюсь нормально относиться к мальчику».