Лиля долго смеялась.

А потом предложила Джерисону красивую розовую ленту.

– Зачем?

– Повяжешь, и скажешь, что лучший мой подарочек – это ты! Место для повязывания указать?

Процесс примерки ленты затянулся до утра. Но определенное неудобство Джерисон испытывал, и когда супруга попросила заехать в городок, согласился, не раздумывая.

На ночь.

Получится на полдня и на ночь, как раз дамы отдохнут, мужчины тоже отдохнут… от дам, и кони отдохнут, и обозники, и слуги.

Ладно, заедем.

Хотели позднее, но раз супруга попросила – надо.

А Лиля тем временем рисовала колбы.

А ведь если разобрать термокружку, там вообще простой пенопласт, как изоляция. Может, и тут что-то такое? Тот же уголь она добавит, но чтобы не возиться с получением – цеолит? Вполне себе природный материал. Не вакуум, но хороший поглотитель, может и сойдет? Или глина? Только не всякая…

А как приятно будет глотнуть холодненького в жаркий день, или наоборот, горячего – в дождливую погоду? Не останавливаясь, не разводя костра?

Миранда слушала маму и думала.

Джерисон тоже прислушался, и принялся чесать в затылке.

Делали такое раньше?

Нет, не делали. А как это пришло в голову Лилиан?

Подумалось, вот… попробуем?

Джерисон махнул рукой, и решил сходить вместе с женой к этому мастеру Шмульцу. Мало ли что? Мало ли кто?

Лавку эввира искали аж вчетвером. Вся графская семья, плюс Том в качестве проводника и старого эввирского знакомца. Это не считая свиты из вирман. Нашли быстро, но…

Лавка была закрыта.

На двери – грубо намалеван белый голубь. И доской поперек заколочено.

Лиля вопросительно посмотрела на супруга.

– Что это такое? Он ведь не уехал?

Граф посерьезнел.

– Лили, это не шутки. Поехали отсюда.

– Джерисон!

– Поехали, по дороге объясню.

Лиля кивнула, тронула Лидарха, и подергала супруга за рукав. Тот ее не разочаровал.

– Видимо, кто-то из семьи ювелира преступил заветы Альдоная.

– Чего?

– У него в семье нашли или шильду, или суравса.

– Шильду знаю. Суравс… мужского рода? – уточнила Лиля.

Джес кивнул.

– Да. Лучше не связываться.

– Почему?

– Потому что будет суд, разбирательство с храмом…

– Я могу написать альдону Роману. Хоть сейчас.

– О чем? – ласково поглядел Джерисон.

Лиля задумалась.

– Милый, а где ведется следствие?

– В магистрате.

– А можем мы туда прогуляться? И узнать подробнее? О чем писать, кому писать…

Том слушал с явным одобрением. А потом кашлянул, намекая, что ему тоже хорошо бы слово дать.

Джерисон бы лучше дал по шее, но – сам ввязался. Знал бы – никогда бы!

Поздно. Том Конкор еще раз прочистил горло, и заговорил.

– Ваше сиятельство, я мастера Шмульца уж лет десять знаю. И дочку его знаю. Поверьте, не безбожники они. Хоть Шмульц в храмы и не ходит, но ради дочери он еще лет шесть тому как посвятился.

– Вот как?

– И дочь в храм сам отвел, еще к старому пастеру. Когда сын, оно проще. А когда дочка, да единственная, кровиночка, любимая… Шмульц так рассудил – пусть Альдонай позаботится, коли он сам не сможет.

Джерисон понял, что просто так от него не отстанут, и кивнул.

– Ладно, съездим.

Лиля усмехнулась.

Историю она знала отвратительно, но про выкрестов что-то слышала. И про причины… Альдонай там был на последнем месте. Чаще работали налоги, льготы и дурость соседей. Людям было проще демонстративно повесить на шею крест размером с кистень, и соблюдать внешнюю сторону обрядов, чем бороться со всем миром.

Зачем?

И Лиля сильно подозревала, что местный мастер-эввир поступил так же. Голубь Альдоная есть, в храм сходить можно, а уж что там в душе, или в потайной молельне – никого не касается.

Ладно!

Ювелир ей все равно нужен, а если удастся хорошему человеку помочь – тем лучше.

Магистрат Лостра ничем не отличался от магистрата Альтвера. Разве что последний был побольше, и народ там шевелился поживее. Порт, торговля, прибыль.

Лостр на удачной дороге не стоял. Раньше может, что и было, но в последние годы зачахло. Так, городишко. И магистрат – два этажа, четыре комнаты.

Визит четы Иртон произвел впечатление на все население городка. Представьте себе, захолустный городишко, дворов так в пару сотен, в котором самая острая новость, сколько яиц снесла соседская курица и кто к кому на сеновал бегал, даже не город, почти деревню, и тут подъезжает к мэрии лимузин ценой в полгорода, из него выходит президент – и топает внутрь. Так, к примеру.

Вот-вот.

Лилиан в своем экзотическом наряде, Миранда – тоже экзотика, только для детей, Джерисон, с графской изумрудной цепью, и посольским бантом, и – кони.

Лидарх стоил, переводя на деньги двадцать первого века, как «феррари» последнего поколения. Конь Джерисона аварцем не был, но на «майбах» тянул спокойно.

Плюс еще свита.

Лилиан могла поехать одна, в крайнем случае с вирманами, которые давно плюнули на приказы и просто охраняли графиню. Иногда – от ее собственных безумных идей.

Джерисон без свиты не ездил. То есть – двое вирман, двое гвардейцев. Том просто терялся на этом фоне. Человек – и человек, обычный. А вот эти…

И все это двигалось в магистрат.

Тут-то Лиля и поняла, чем отличается средневековый аристократ от человека ее времени. И почему вирмане иногда так на нее смотрели. И не только вирмане.

Джерисон подхватил Миранду на руки, раз уж дочка просится, и с размаху открыл дверь в магистрат ногой. Кажется, от нее что-то отлетело, но графу было наплевать. Он прошествовал в центр комнаты и огляделся с видом английского лорда, попавшего на свалку. Этакое невыразимое презрение.

– Граф Иртон к мэру города. Доложить немедленно.

Ни тени сомнения, ни размышлений.

Граф отдал приказ, шевелитесь, твари! Рысью!

Чиновники, которые сидели внизу, заметались вспугнутыми мышами. Лиля наблюдала с искренним удовольствием.

Ах, так бы в двадцать первом веке. Открыть дверь с ноги, да рявкнуть, чтобы забегали… нет же! За справку, бумажку, за то, что тебе и так причитается набегаешься – рехнешься! А эта милая манера футболить просителя от одного чиновника к другому?