что «А. Барбере был избит немецкими колонистами недалеко от Одессы и вследствие этого скончался 2 сентября»[778]. Андре Марти, известный французский моряк, который принимал участие в восстании на Черном море, сообщал, что юноша «погиб 3 августа 1919 г. от рук белогвардейцев»[779]. А в книге Ж. Садуля «Как был создан III Интернационал» и вовсе сообщается, что «Анри Барбере был убит в Одесском районе в августе 1919 г. во время сражения между красноармейской частью и отрядом немецких белогвардейцев»[780].

Отмечу также, что агитационная работа сотрудников группы была ориентирована не только на проживавших в Одессе французов, но и на французских военнопленных. На этом сюжете остановимся более подробно.

Установление советской власти на территории Украины в начале 1919 г. и исход интервенции стали переломным моментом в Гражданской войне на Юге России. Вывод союзных войск с данных территорий в историографии получил название Одесская эвакуация. Вместе с тем, спешно оставленное войсками стран Антанты Северное Причерноморье, в особенности скорый вывод французских войск (4–7 апреля 1919 г.), породили в историографии хрестоматийную точку зрения о буквальном бегстве интервентов с южных территорий современных России, Украины и акватории Черного моря. Эта точка зрения сложилась в первую очередь благодаря советским историкам, сообщавшим, что «десятки тысяч французских солдат, осознав, что были обмануты империалистическими правительствами»[781], отказались сражаться против войск Красной армии, неоднократно уклонялись от выполнения приказов своих офицеров[782], «братались с русскими солдатами»[783], «демонстрируя братскую солидарность»[784], а после добровольно оставались в России и вступали в ряды Красной армии. Однако экстренная эвакуация французов связана отнюдь не с волнениями в рядах военных, но обусловлена целым комплексом причин[785], с которым столкнулись бывшие союзники.

После объявленной эвакуации военные столкновения между смешанными греко-французскими войсками и Красной армией еще продолжались. В ходе этих сражений красноармейцы нередко брали в плен иностранных солдат. Причиной того служило стремление большевиков пополнить ряды Красной армии за счет пленников, которые сформировали бы интернациональные полки. Так, Одесса стала одним из важных пунктов формирования интернациональных частей. В этом городе был образован 1-й интернациональный полк, включивший в себя многочисленных иностранных военных, в том числе и французских. Мобилизации солдат в интернациональные подразделения способствовала как раз работа иностранных коммунистических групп[786]. Современниками сообщалось, что французские коммунисты порой были «даже жестоки по отношению к их соотечественникам» [787], что позволяет поставить под сомнение убеждение о добровольном переходе иностранных военных на сторону большевиков.

Пролить свет на события весны 1919 г. позволяют телеграммы и отчеты представителей французской разведки о ситуации в Украине. При этом наиболее информативным источником являются рапорты главнокомандующего союзными войсками на юге России генерала Луи-Феликс-Мари-Франсуа Франше д'Эспере [788], а также отчеты экономического отдела Генерального штаба армии Франции на Юге России, занятом Добровольческой армией, доклады генерала Франше д’Эспере о ситуации и потребностях армии генерала А. Деникина[789], а также отчеты об обстановке в Украине в целом. Кроме того, информативными являются выписки из материалов газет, радио и телефонограммы, касающаяся внешней политики Советского государства, состояния Красной армии и масштабов большевистской пропаганды[790].

По свидетельствам французских солдат и моряков их пленение происходило в разных населенных пунктах Причерноморья: в Бендерах [791] были схвачены солдаты из Первой дивизионной группы; несколько французских моряков были пленены в Одессе[792]; в селе Еремеевка[793] 5 апреля при выполнении задания И солдат были атакованы и схвачены 50 красными кавалеристами[794]; в Овидиополе 12 апреля были пленены еще несколько человек[795]. Были и другие места пленения, такие как Николаев и берег Днестра[796]. После ареста все пленники были лишены личных вещей, в том числе и ценностей, и доставлены в Одессу. Там их временно зачислили на довольствие в 1-й интернациональный полк, включавший солдат всех национальностей[797]. О количестве военнопленных источники сообщают противоречивые данные. По данным французского генерала Франше д’Эспере, пленников было около 40 человек[798]. Эти же данные подтверждают и некоторые другие источники[799]. Однако М. Боди сообщал, что пленных французов было гораздо больше – около сотни[800]. Но очевидно, что французский активист несколько преувеличивал или включал в это число всех увиденных им пленных иностранцев, поскольку такое существенное количество пленников являлось бы большой потерей для французских войск во время локального конфликта.

Пленные французы были не только на юге страны, но и в Центральной России. В 1918–1919 гг. между правительствами Франции и России велись переговоры об обмене французских военнопленных и гражданских на солдат Русского экспедиционного корпуса, находившихся в годы Первой мировой войны во Франции. Нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин заявлял, что французская репатриация возможна только в том случае, если для этого будут соблюдены все договоренности[801]. Договоренности включали в том числе и условия содержания русских пленных, и их скорую репатриацию. Положение пленников осложнялось перешедшими во враждебное состояние франко-русскими отношениями после отъезда официальных представителей союзных стран из России 25 июля 1918 г. [802] Что касается положения пленников юга страны, то из Киева, Одессы, Харькова и Николаева были также выдворены консулы нейтральных государств, а вместе с ними исчезли и все возможные гарантии по спасению военнопленных. К тому же успехи Добровольческой армии «могли бы заставить большевиков принять более жесткие меры по отношению к ним, и пленные могли бы попросту погибнуть в ответных репрессиях на антибольшевистские действия других правительств»[803]. Очевидно, что большевики содержали в плену иностранных военных в качестве давления на враждебно настроенные к ним правительства других стран, а также в качестве гарантий возвращения русских солдат на родину.

По материалам источников главных пропагандистов, военнопленных было несколько: помимо уже известных нам Ж. Садуля, М. Боди и С. Косты, «некто Жозеф, которого представляли как француза, другие как русского [речь идет о Жозефе Давуане, который будучи французским матросом, бежал с корабля и изъявил желание вступить в интернациональные войска[804], – отсюда и его определение не то француза, не то русского. – К. Б.], и майор Кукарекай или Кокарскай, бывший военный из Иностранного легиона»[805].

Для привлечения военных на сторону большевиков сотрудники французской группы использовали агитационную литературу, распространявшуюся всему возможными способами, а также проводили устную агитацию. Беседы с военнопленными, дискуссии и личные встречи считались «самым эффективным методом привлечения иностранцев к коммунизму»[806]. На таких собраниях часто выступал М. Боди[807], чьи ораторские способности полно раскрылись именно на Юге России. Сотрудники группы организовывали собрания для франкоговорящего населения