королевские служители объявлялись главными виновниками всех бед в королевстве, но с этих пор речь шла о контроле общества над властными органами и королевскими служителями. Политический кризис 1356–1358 гг. наглядно доказал возросшее влияние институтов королевской власти, за контроль над которыми и боролись на Штатах различные группировки. Наряду с акциями политически ангажированной наваррской партии во главе с Робером Ле Коком вновь прозвучала идея об ограничении монархии со стороны общества, сформулированная на этот раз университетскими интеллектуалами[439]. Осуждая злоупотребления чиновников, реформаторы апеллируют к более высокому, чем это выглядело в движении Провинциальных лиг, идеалу должностного лица. И на этот раз результатом кризиса явилось этапное оформление правовых гарантий королевской службы.

В том же русле выступали и депутаты на Штатах 1413 г., и в том же духе был составлен «кабошьенский ордонанс»: хотя вновь все беды в королевстве приписывались нерадивости, злоупотреблениям и грехам чиновников, общий настрой реформаторов диктовался апелляцией к принципам службы, заложенным «мармузетами» в 1388–1392 гг.[440]

Скомпрометированное крайностями восставших, само слово reformatio исчезает из политического лексикона, однако в конце исследуемого периода на собрании Штатов в Туре в 1484 г. в речах депутатов на новом витке развития прозвучали те же общественные чаяния — контролируемая обществом администрация, наказание злоупотреблений и поддержание высокого идеала службы[441].

Суть выдвигавшихся реформ для каждой из бюрократических сфер будет предметом исследования в соответствующих разделах; здесь же стоит подробнее остановиться лишь на одном аспекте общественного мнения об оформлении ведомств и служб короны Франции и его последствии — на «замораживании» в середине XIV в. численности штатов должностей. Хотя численность королевских служителей была объектом постоянного контроля верховной власти, она под нажимом общественной критики превращается в XIV–XV вв. в общее место, в топос общественного неприятия институтов королевской власти[442].

Ответом именно на эту устойчивую претензию были регулярные указы о сокращении чиновников. Эхом Штатов 1356–1358 гг. стал соответствующий ордонанс 1360 г.: количество королевских чиновников было снижено до минимальных размеров за весь исследуемый период[443]. «Замораживание» штатов благотворно сказалось на институционализации королевской службы в XIV–XV вв., но реальные потребности управления и «жажда чинов» провоцировали рост числа должностей. Критика разбухающего аппарата активно использовалась в качестве популистского приема в политической борьбе. Наиболее последовательно к нему прибегали бургиньоны в борьбе сначала с герцогом Орлеанским, а затем и с арманьяками, что обеспечило им, среди прочего, устойчивые симпатии французов. Так, вслед за убийством Людовика Орлеанского 23 ноября 1407 г. сменившееся окружение короля Карла VI вырабатывает новый ордонанс о реформе (от 7 января 1408 г.), который предусматривает резкое сокращение. Вступление войск герцога Бургундского в Париж в мае 1418 г., наряду с физической расправой над противниками и бегством уцелевших, сопровождалось и ритуальным сокращением численности должностей, обещанным парижанам бургиньонами[444].

Требование сократить число должностей становится общим местом и в политических трактатах. В наставлении Карлу VI, написанном Филиппом де Мезьером, постоянно напоминается о необходимости привести «неразумно бесчисленное» число чиновников к «законному» штату; в период королевской схизмы дается совет королю иметь «как можно меньше чиновников»; о необходимости сократить слишком большое число служителей короля говорится и в анонимном трактате «Совет Изабо Баварской», и в трактате 1433 г.; совет положить предел увеличению количества чиновников дает новому канцлеру Гийому Жувеналю его брат Жан в 1445 г.; наконец, это же требование вошло в наказ королю от депутатов Генеральных Штатов 1484 г. — «сократить слишком большое число чиновников и служителей»[445].

Исследователи давно обратили внимание на то, что требование «преобразования» (reformatio) сводилось, по существу, исключительно к сокращению корпуса чиновников. Как уменьшившееся их количество стало бы лучше работать, остается загадкой[446]. Между тем, их сокращение вытекает, на мой взгляд, из самой сути понятия reformatio, означавшего в ту эпоху очищение от незаконных новшеств и возврат к «золотому веку». Как следствие, количество служителей также должно было вернуться к прежней цифре. О символическом значении этого прошлого свидетельствует и постепенное изменение «референтной эпохи»: время правления Людовика Святого уступает место к концу XV в. эпохе Карла VII[447].

Освященная временем численность королевских служителей предстает не просто основой стабильности власти, но гарантией от ее сползания в тиранию. Одновременно с появлением «фундаментальных законов» королевства во второй половине XIV в. штаты ведомств воспринимаются как автономные от воли монарха элементы власти. В этом вопросе общественное мнение совпадало с интересами самих чиновников, заинтересованных в сохранении своего статуса. Не случайно в трактате, написанном в правление Людовика XI, когда начался новый виток роста числа должностей, говорится: «король не может согласно разуму существенно увеличивать ординарно установленное и столь долго сохраняемое его предками число… и очень опасно менять эти ордонансы»[448].

Вторым идейным основанием для требований сократить и не увеличивать корпус королевских служителей становится объем доходов от домена, на которые король обязывался содержать свой чиновный аппарат. Поскольку фундаментальная идея политической мысли во Франции XIV–XV вв. требовала, чтобы король «жил на свое», т. е. оплачивал свои личные расходы из поступлений от домена[449], то изначальное число чиновников предстает как адекватное размерам доходов короля и, следовательно, его увеличение провоцирует либо разорение казны, либо неправильное использование средств, либо незаконное увеличение налогового гнета.

Так, в трактате Филиппа де Мезьера вопрос о численности королевских служителей напрямую увязывается с размерами домена и доходами с него. Автор рекомендует Карлу VI, чтобы «советники и чиновники были бы приведены к некоему числу, согласно поступлениям от твоего королевского домена». А в другом месте он напоминает, что в прежние времена предки Карла VI якобы жили только на доходы с домена, на эти доходы и войны вели, и казну наполняли[450]. Эта же тема присутствует и в «Совете Изабо Баварской», где рекомендуется сократить слишком большое число чиновников, «ибо чем больше служителей, тем больше расходов на жалованье и дары, что сильно уменьшает финансы». Нагрузка на казну в ситуации войны, по мнению автора, должна быть скорректирована, поскольку к 30-м годам XV в. треть королевского домена находилась в руках англичан и король не имел права увеличивать давление на урезанный бюджет[451]. Об этом же писал брату, новому канцлеру Франции, Жан Жувеналь дез Юрсен: «увеличение (multiplications) служб… есть обжорство, насмешка и непомерная ноша, каковую домен не способен вынести»[452].

Привязка численности королевских служителей к размеру домена была удачно использована автором анонимного трактата, написанного для Людовика XI с целью оправдать разрастание штата Палаты счетов. Поскольку освященная традицией численность королевских служителей была некогда установлена для меньшего по размеру домена, то его расширение ко второй половине XV в. естественным образом оправдывает и увеличение аппарата, в