без подобострастия. Ковалева это зацепило, он привык к другому отношению простых людей. «Да, странно, – заключил в итоге Нил Семенович. – Возможно, он большой наглец, а, может, знает себе цену. Ладно, разберемся…»

[1] 407 уроженцев Белоруссии были удостоены звание Героя Советского Союза в Великую Отечественную войны, плюс 7 из них – дважды. Многие погибли на войне, кое-кто проживал в других республиках СССР, так что в самой БССР в 1969 году Героев оставалось не так уж много, может, сотня-две.

[2] Так было в СССР. Наличие близких родственников даже с погашенной с судимостью, закрывало претенденту путь во власть. Доходило до абсурда: мужчина бросил с семью с маленьким ребенком и исчез на просторах большой страны. Сын его не знал совсем. Вырос и захотел работать в милиции. Проверили по базам, узнали, что у отца есть судимость, отказали.

[3] Медаль «Партизану Отечественной войны».

[4] Сергей Владимирович Гришин, прославленный советский партизан, Герой Советского Союза. После войны многие белорусские партизаны служили в органах внутренних дел. Не имея нужных знаний и опыта, дров они наломали много.

[5] Нынешняя практика дарить невесте колечко с бриллиантом пришла к нам с Запада. В СССР того времени о таком обычае не знали.

[6] В 1967 году дочь Сталина, Светлана Аллилуева, эмигрировала в США, попросив в посольстве этой страны в Индии политического убежища.

Глава 9

9.

Пока Борис и Ольга пребывали в сладкой неге, забыв об окружающем их мире, в нем происходили неприятные события. Статья в «Известиях» взорвала СССР, как упавшая на город бомба. В советском обществе конца 60-х зародилась отчаянная жажда справедливости. Процессы разложения его начались, и люди видели, как обособляется от них партийная элита. Распределители промышленных товаров для начальства, персональные коровы для их семей, дающие особое молоко, специальные цеха на комбинатах, производящие продукты для избранного контингента… Их дети поступали в вузы без проблем, закончив, получали назначения на теплые места… Неприкасаемая каста! Попробуй-ка арестовать высокопоставленного члена партии без одобрения райкома или горкома, а тот согласие на это вряд ли даст. А вот обычный человек перед милицией и прокуратурой беззащитен. Закрутят дело – и пойдешь на зону без вины виновный. Не то чтоб это было часто, но случаи имелись, молва о них ходила среди людей.

И тут статья в газете! Не какой-то «голос», клевещущий из-за границы, а «Известия советов депутатов трудящихся СССР». Оборзевшая милиция не погнушалась по надуманному поводу арестовать героя-пограничника, сражавшегося на Даманском и тяжело там раненого. Инвалида, за свой подвиг удостоенного Золотой Звезды. Да что ж это творится, а, товарищи?

Реакция на публикацию случилась бурной. Статью эмоционально обсуждали на работе, на улицах и в транспорте. В редакцию газеты и ЦК КПСС приносили телеграммы, письма, нередко коллективные. Но это были лишь «цветочки». Репутация милиции, и без того невысокая, упала ниже плинтуса в компании с бордюром. Люди не скрывали к ней презрения. В ряде мест, где милиция особо «отличилась», их служебные машины забрасывали яйцами и гнилыми помидорами. Они летели в здания отделов и даже в постовых. Сигналы о таких явлениях стекались в здание на Старой площади в Москве[1], и скоро там поняли, что выпустили джина из кувшина. Не хватало, чтоб в стране произошел второй Новочеркасск или недавний Слуцк.[2] Следовало реагировать, причем, немедленно. Генеральный секретарь велел собрать Политбюро. Предстояло срочно рассмотреть вопрос о принятии мер. Помощник Брежнева Цуканов получил задание собрать материал об обстоятельствах произошедшего.

Георгий Эммануилович к порученному делу отнесся добросовестно. Для начала позвонил Коровке, из-за которого в стране случилась буча, и расспросил его подробно. Тот, не таясь, все рассказал, в конце беседы похвалив Машерова, который не погнушался лично извиниться перед ним. Более того, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии выступил по телевидению, где сообщил о принятых в отношении виновных мерах. Двух генералов – министра внутренних дел и начальника УВД столицы – сняли с должностей и отправили на пенсию. Других, причастных к делу, тоже строго наказали, а начальник РОВД застрелился в служебном кабинете. Он, к слову, рассчитал все правильно: его похоронили пусть без помпы, но под трехкратный залп из автоматов. Не тронули и сына подполковника, он продолжил обучение в высшей школе МВД.

Но это все случилось позже, Борис о том не знал. Расскажем мы. Дознавателя, виновного в фальсификации материалов дела, нашли в притоне, где он пил водку с уголовниками. Его отправили в СИЗО. Прокуратура возбудила дело, и Пинчука ждал немалый срок. Смерть подполковника спасла отчасти Григоровича: он заявил, что ничего не знал и указаний милиционерам не давал. Секретарь горкома отделался выговором по партийной линии и был отправлен на работу в Минлесхоз, где занял должность заместителя министра. В лесном хозяйстве Григорович ничего не понимал, но это роли не играло: член партии, посидевший в кабинете с секретарем в приемной, не мог стать рядовым трудящимся – такие правила у номенклатуры. Сыну Григоровича хотели дать административку за хулиганство, то есть штраф, вот только срок давности истек… И в вузе он остался – отец похлопотал. Обошлось взысканием по комсомольской линии. Но это все произошло потом…

На заседание Политбюро велели прибыть Щелокову и Руденко.[3] Министр доложил об оперативной обстановке, особо подчеркнув, что воду мутит криминал из бывших осужденных, которые и подстрекают граждан на насильственные действия в отношении сотрудников милиции.

– Всему причиной – статья в «Известиях», – заявил министр, подытожив. – Из-за нее все началось. Нельзя публиковать статьи такого рода.

– А чем статья не угодила? – хмыкнул Суслов. – В ней факты достоверны?

– Да, – подтвердил министр. – Но сообщать их всей стране…

– Чтоб и далее творилось беззаконие? – повысил голос Суслов. – Я вижу, Николай Анисимович не сделал должных выводов из происшедшего. Всему причиной не статья, а слабая работа министерства по воспитанию милицейских кадров! Обнаглеть настолько, чтобы состряпать дело в отношении Героя!..

Он развел руками.

– И по служебной линии существенные упущения, – подключился Пельше. – Как можно допустить, чтоб уголовники руководили массами? У вас что, мало сил и средств, чтоб привести их в чувство? Я вижу, что товарищ Щелоков с обязанностями министра не справляется. Предлагаю освободить его от должности.

Щелоков побледнел.

– Товарищи, не спешите! – вмешался Брежнев. – Николай Анисимович, конечно, виноват, и мы его накажем, разумеется. Но не стоит забывать, что он в должности министра сравнительно недавно и много сделал по