– Почему?

– Мне показалось, что он врет о том, что не знал Василевскую, – Хомутов хмыкнул, сжал отскочивший мячик в ладони. – И эти ваши вопросы относительно книг… зачем они?

– Он растерян и напуган, – тихо проговорил Морозов, скрестив ноги. – Возможно, где-то он слукавил, но в этом кресле так поступали многие. Я хотел, чтобы он немного расслабился. Не забывай, Алешка, что они все просто дети, в конце-то концов. Им страшно, когда на них смотрит суровый дядька. Но сейчас меня интересует следующее. Во-первых, – Морозов оттопырил указательный палец, – Игорь Дубовицкий. Очевидно, что между ним и потерпевшей были интимные отношения. Насколько они были токсичными? Что происходило на самом деле? Мог ли он избавиться он назойливой поклонницы? Или, напротив, назойливым был именно он, и Соня просто хотела закончить эти отношения, а Дубовицкий не позволил? Во-вторых, – он разжал средний палец, – Ольга Аверина. Ревность – вполне весомый и реальный мотив. – Морозов тяжело вздохнул. – У меня чувство, что все лежит на поверхности.

– Что будете делать дальше? – Хомутов откинулся на спинку дивана и посмотрел на следователя.

– Необходимо ходатайствовать о проведении судебной сравнительно-определительной экспертизы по веревкам, чтобы установить соответствие между «орудием преступления» и изъятым аналогом. Если результаты будут положительными – допросить Меркулова и узнать, куда он дел недостающие десять метров. – Морозов убрал с лица ежедневник и посмотрел на Хомутова из-под полуопущенных ресниц. – Пока будем ждать результаты экспертизы, продолжим допрашивать свидетелей.

– Составлю с утра постановление, – охотно отозвался Хомутов. – Кстати, я узнал, что в четыреста пятой комнате, о которой мы говорили ранее, зарегистрирован некий Степан Николаевич Зиновьев. Больше информации мне не предоставили. Сами понимаете. У меня полномочий недостаточно.

– Еще один в список, – устало произнес Морозов и лениво записал фамилию в ежедневник.

– Кстати! – неожиданно воскликнул Хомутов, выпрямившись. – Мы не будем допрашивать родителей Василевской? Было бы странно их игнорировать.

– Как правило, родителям ничего не известно, и их допрашивают для характеристики потерпевшего. Кроме того, все произошло в стенах академии, спустя полгода после начала занятий. Из ее личного дела я узнал, что с первого курса она живет отдельно от родителей. Очевидно, что все, что нам нужно, скрывается в этих стенах. – Морозов тяжело поднялся с дивана, сел рядом с Хомутовым. – В любом случае у нас есть еще ее брат. Попробуем у него узнать что-нибудь интересное.

Следователь выгнул спину, похрустывая затекшими позвонками, и плавно покрутил шеей по часовой стрелке. Он бросил беглый взгляд на раскрытый ежедневник, попытался собрать плывущие буквы в слова, прочесть их без запинки и понять смысл – тщетно. Он ужасно устал. Работа мечты выжимала из него все соки, практически не оставляя времени для здорового сна, правильного питания и личной жизни. Конечно, в глубине души Морозов любил свою работу. Она была неотъемлемой частью его жизни, и, честно признаться, ничего более он делать не умел. Вместе с тем, он не желал быть женатым на своей работе и, более того, не планировал отбывать пожизненное заключение в следственном отделе.

– Боже, – прошептал Морозов и тихо рассмеялся. – Не могу заставить себя встать и поспешить на свидание с прохладной постелью. Я чудовищно устал за последние сутки.

– Не хочу расстраивать, но прокурор звонил, – сказал Хомутов. На этих словах следователь сморщился, словно разжевал дольку лимона. – Возникли какие-то вопросы по обвинительному заключению. Нужно исправить…

– Может, по пивку, Алешка?..

Глава 9

Март. Год поступления Колычевой

[09.03.2023 – Четверг – 14:50]

Игорь сидел в мягком кресле, закинув ногу на ногу, и рьяно тер платком пальцы в попытке избавиться от засохшей краски. Его действия выражали не столько истинное желание свести пятна, сколько повышенную раздражительность. Светлая кожа значительно покраснела, а на межпальцевых складках появились небольшие ссадины. Игорь чувствовал зудящую боль, но не мог остановиться. Движения становились резче, отрывистее и сильнее.

– Игорь Григорьевич, – осторожно позвал следователь. Он некоторое время с интересом наблюдал за свидетелем и не решался тревожить. – Может, воды?

– Что? – отстраненно спросил Игорь, соскабливая ногтем краску. – Нет, спасибо, – он резко мотнул головой, взгляд на следователя не поднял.

– Давайте начнем сначала, – сдался Морозов и сел на край дивана, чтобы быть ближе к Игорю. – Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Василевской?

– Я знаю всех студентов, которые учатся на моем факультете, – сухо ответил Игорь, не отвлекаясь от своего занятия. – Кого-то больше, кого-то меньше. Так работает наша система старшинства и наставничества. Когда Соня Василевская поступила в академию, я перешел на третий курс. На тот момент я уже был старостой. – Игорь немного помедлил и решил внести ясность: – Должность старосты передается от выпускающегося старшекурсника. Разумеется, кандидатура согласуется с Вадимом Братиславовичем – проректором по воспитательной работе. Честно говоря, я не горел желанием нести такую ответственность. Но ради друга согласился.

– Святослава Горского? – решил уточнить Морозов.

– Верно, – кивнул Игорь и крепче сжал платок в ладони. – Так вот, благодаря нашей системе мы взаимодействуем со всеми студентами, поскольку по умолчанию являемся наставниками первокурсников и на приветственной встрече знакомимся с каждым лично, – он тяжело вздохнул. – Очень утомительное мероприятие.

– Представляю, – не кривя душой пробормотал Морозов, сцепил пальцы в замок и уперся локтями в колени. – Значит, вы познакомились в начале учебного года в 2021-м?

– Все верно. – Игорь поднял взгляд на следователя, и тот заметил темные круги под его глазами, по всей видимости, от недостатка сна и усталости. – Я помогал Василевской, как и всем остальным студентам, с некоторыми проектами.

– Что можете сказать насчет агрессивного поведения потерпевшей? Некоторые свидетели утверждают, что она была достаточно конфликтной.

– У Василевской, как и у многих студентов, была высокая успеваемость. Но у нее… – Дубовицкий запнулся, поскольку с трудом заставлял себя говорить о Василевской в прошедшем времени, – был тяжелый характер. Она не могла уживаться в коллективе, была достаточно избирательна при выборе круга общения. Конфликты действительно возникали, но лишь из-за ее несдержанности. Прямолинейная. Не всем нравится слышать правду о себе, – последнюю реплику Игорь проговорил практически шепотом.

– Вот как… – Морозов смотрел на старосту, отмечая нездоровую бледность его кожи и в целом болезненный вид. Дубовицкий выглядел истощенным. Был явно измотан. В чем причина такого состояния? Физическая усталость или эмоциональная подавленность? Определить было сложно. – Вы хорошо осведомлены об особенностях ее личности.

– Я достаточно внимателен, – уклончиво ответил Игорь и вернулся к пятнам краски, но уже на ладони.

– Где вы были шестнадцатого февраля в период с двадцати двух часов до полуночи?

– В своей комнате, – сухо произнес Игорь, а затем нервно прочистил горло.

– Кто-то