свои картины в местах не столь отдаленных. И даже отец не смог бы тебе помочь. – Он повернул голову в сторону Игоря, не меняя позы. – Каждый раз ты идешь на поводу своих эмоций, не контролируешь силу и не прислушиваешься к голосу разума. – Святослав выпрямился, погрузил руки в карманы брюк. – И тогда – в начале сентября – я все прекрасно слышал. Не понимаю, почему Аверина не доносит на тебя.

– Свят, я…

– А ведь с ней ты был и раньше? До того, как разорвал отношения с Василевской. Ведь так? Не брезгуешь? Играешь грязно.

– Осуждать меня вздумал? Решил поговорить со мной о морали? – Игорь зло фыркнул. – Я в твою постель никогда не лез. И ты в мою, будь добр, тоже.

– А не лучше ли оставить одеяло нетронутым, когда тебе страшно? – ответил Горский, не сдерживаясь. – Мне довелось увидеть слишком много твоего грязного белья, чтобы сейчас слышать обвинения в свой адрес.

Игорь молчал, осознавая свое бессилие. Он не мог отвергнуть правду, которую высказал Горский, и не решался посмотреть ему в глаза. В его голове не было аргументов или оправданий – только пустота. Игорь был уверенным в себе человеком, всегда полагавшимся на физическую силу и использующим ее без колебаний. Привык получать желаемое и злился, когда не находил взаимности. И при этом не стеснялся применять насилие или шантаж. Были случаи, когда он раскаивался в своих поступках – как с Василевской, – но его раскаяние было временным. То состояние, в которое он попал из-за Сони, не было вызвано угрызениями совести или искренней любовью. Это не следствие обстоятельств, а результат его собственных действий. Игорь был напуган и сломлен, как карточный домик.

– Ладно, – прервал молчание Горский. – Поговорю с Колычевой сегодня.

– Зачем?

– Хочу узнать, что именно она сказала следователю и зачем, – безразлично пожал плечами Горский.

– Что это даст? – с усмешкой спросил Игорь. – Она уже сделала достаточно. Не возьмет же свои слова назад.

– Не знаю, – честно признался Горский и посмотрел на Игоря. – А ты будь добр, реши, что будешь делать со своими показаниями. Что бы мы сейчас ни обсуждали, в случившемся определенно нет твоей вины. – Горский немного подумал и решил все же продолжить: – И стыдиться тебе нечего.

– Прости за макет.

– Ничего. Случайно порву твою дипломную работу. Я не в обиде.

Март. Год поступления Колычевой

[09.03.2023 – Четверг – 21:10]

На втором этаже библиотеки на небольшом столике в центре книжных стеллажей, образующих букву «П», стояла небрежная башня из разнообразных книг, сверкающих своими корешками. Сверху они были припорошены множеством конспектов и пустых листов.

Василиса осторожно закрыла книгу, которую читала и конспектировала последний час. Уставший взгляд скользнул по настенным часам. Время было поздним, за учебой оно пролетало практически незаметно. Закуток, где скрывалась Василиса, оставался незамеченным – нужно было протиснуться между стеллажом и стеной, чтобы ее увидеть. Она бы не удивилась, если бы библиотекарь забыл о ее существовании и закрыл двери, оставив внутри.

Послышались мерные глухие шаги. Они затихли где-то за спиной Василисы, и она резко развернулась с твердым переплетом в руках. Из-за стеллажа выглянуло заинтересованное лицо, сверкая разноцветными глазами из-под ровно очерченных черных бровей.

– Прячешься? – спросил Горский и сделал шаг вперед из своего укрытия.

– Только не говори, что это совпадение, – ехидно фыркнула Василиса и небрежно бросила книгу на столик поверх исписанных конспектов.

– Оно самое, – сухо ответил староста и подошел ближе, заинтересованно разглядывая содержимое поверхности стола. – Завалила макулатурой редкую букинистику, – с издевкой заметил Святослав, положил свой дневник и выудил из образовавшегося беспорядка цельнокожаный переплет, разрушив книжную башню. – Может, ты не знала, но это, – он поднял руку, чтобы показать Василисе книгу, – антиквариат. На него страшно дышать, не то что читать его.

Василиса в мгновение зарделась, пристыженная, словно маленькая девчонка. Растеряла все колкости, которые так старательно хранила в своей памяти для Горского. Вместе с тем, боясь показать свою слабость, она сделала шаг вперед и бесцеремонно вырвала из его рук книгу. Василиса была чуть ниже Святослава, поэтому слегка вздернутый подбородок со стороны выглядел горделиво и немного высокомерно. Но эти черты были ей не присущи.

– Книги, кажется, для того и существуют – чтобы их читали, – с усмешкой бросила Василиса и склонилась над столиком, чтобы привести его содержимое в порядок.

Горский мазнул взглядом по настенным часам, отметив, что до закрытия библиотеки осталось около двадцати минут, и потянулся пальцами к пуговицам на своем пиджаке. Если он хочет поговорить с Василисой начистоту и обсудить произошедшее, то должен был потянуть время и задержать ее до закрытия. Святослав был уверен, что иначе она предпримет попытки к бегству при любом удобном случае.

Все с самого начала пошло не так. Когда Горский порекомендовал Василису в качестве абитуриента на бесплатное место за счет академии, учитывая ее бесспорный талант, меньше всего он желал становиться ей врагом. Однако Василиса – непроходимая дура, обладающая невероятным «везением» и комплексом героя – стала очередным объектом агрессии Игоря, которого было сложно сдерживать. Горский не единожды пытался отгородить Василису от возможных ссор, но методы Святослава капля за каплей наполняли сосуд ее ненависти. Видимо, он делал что-то не так.

Святослав не умел выстраивать мосты – пусть подобное высказывание и звучит смешно для характеристики будущего архитектора. Он не знал, как просить прощения и заглаживать вину, поскольку не всегда понимал ее причину и степень. Он понятия не имел, как быть дружелюбным, его редкие попытки всегда выглядели максимально карикатурно и лишь сильнее отталкивали людей.

– Я думал, – осторожно начал Горский, подбирая каждое слово, и аккуратно положил пиджак на спинку дивана, – что конфликт между тобой и Игорем исчерпан.

Василиса замерла и нарочито медленно повернула голову в сторону старосты. Светлые пряди волос выбились из небрежного хвоста, собранного на макушке, и прилипли к покрытому холодной испариной лбу. Она не сразу поняла, что имел в виду Святослав, говоря о конфликте, поскольку со смерти Сони Василиса не встречала Игоря.

– Между нами не было никаких конфликтов, – неожиданно для себя призналась Василиса, игнорируя воспоминания о неоднократных выплесках гнева и физическом насилии.

– Меня можешь не обманывать, – ответил Горский, схватил несколько книг и скрылся за одним из стеллажей. – Ты сама говорила, что я просто наблюдаю и ничего не делаю, – староста повысил голос, чтобы его было лучше слышно, и начал неторопливо расставлять книги в соответствии с указателями.

Василиса не знала, что ответить. В ее голове кружилось множество фраз: язвительные, высокомерные, жестокие, возможно несправедливые. Она перебирала их, как сообщения в телефоне, не решалась