длинной аллее из соперничающих меж собой дубов, которые образовывали лиственный, завешенный мхом туннель вокруг дороги. Прямоугольное здание имело три этажа, а также небольшой четвёртый, который казался по большей части декоративным, хвастался классическими карнизами и слуховыми окнами, и я могла понять, почему это место напоминало Девлину о Шотландии. Оно наводило на мысли об отеле Монтелеон, с его замысловатой архитектурой и изысканным освещением, но здесь прожекторы светили вверх по белокаменному фасаду, чтобы залить окна кроваво-алым, подсветить карнизы тем же огненным свечением, непринуждённо сочетая элегантность с атмосферой «здесь происходит нечто коварное». Окна были высокими, арочными, обрамлялись зубцами из кованого железа. Такое заведение я бы ожидала увидеть в европейском городе, построенном давным-давно, когда ремесло было формой искусства, когда соблюдались языческие праздники, а женщин всё ещё сжигали на колах как ведьм.

Когда мы шагнули внутрь, я ахнула, вызвав ещё одну ошеломительную улыбку Девлина.

— Джунипер приложила руку к дизайну этого места. Предыдущее его воплощение было далеко не таким впечатляющим.

Кессонный потолок был примерно полметра глубиной, с богато украшенным резным обрамлением, древесина окрашена в цвет золотой металлик, а углублённые панели между — в угольный цвет. Перед огромными сдвоенными арочными окнами свисали сверкающие люстры. Барная стойка состояла из тёмной кожи и дерева, помещение обрамлялось обитыми кожей сиденьями и столами на полу цвета медового дуба.

— Когда оно было построено? — спросила я.

— Строительство началось в 1938 и закончилось двумя годами позже. Где-то в поместье есть альбом с газетными вырезками, чертежами и старыми фото.

— Но Джунипер в то время было… сколько? Всего двадцать или около того?

— Девятнадцать. Старожилы любят говорить, что она вышла из утробы уже с кожаным портфелем и чертежами. Когда ей было двадцать два, через пять лет после рузвельтовского закона об электрификации сельских районов 1936 года, она выступала за то, чтобы в город провели электричество, и в конечном итоге профинансировала первый в Дивинити электрический кооператив.

Создавала архитектурные проекты зданий, основывала электростанции, имела детей, никогда не была замужем. Высокая планка.

— Есть что-то, за что Джунипер Кэмэрон не отвечала в этом городе? — сухо спросила я.

— Насколько я знаю, вопреки общественному мнению, солнце не вставало и не садилось по её команде, — так же сухо ответил он, и мы оба рассмеялись.

— Рада это слышать. Я уже начинала волноваться.

— На первом этаже еда и выпивка, второй для музыки и танцев с комнатами для частных вечеринок сбоку.

— А третий?

— Это квартира Кэлен и Кензи. Они управляют клубом, живут наверху.

Я почти ожидала услышать, что владею данным заведением, и выдохнула с облегчением, узнав, что это не так.

— Но, Зо, ты владелица этого места, так что если хочешь каких-то изменений, тебе нужно лишь дать им знать.

«Ну естественно», — раздражённо подумала я.

— Сделай одолжение.

— Проси, что хочешь.

Напряжённый, горячий взгляд его глаз предлагал всё, что угодно.

— Не говори мне, если я владею ещё чем-то в этом городе. Мне нужно время справиться с тем, о чём я уже знаю.

Он рассмеялся.

— Как пожелаешь. Что будешь пить?

— Бурбон. Со льдом. С верхней полки.

«А почему бы нет? Я владею клубом», — с раздражённым неверием подумала я.

Когда Девлин направился к бару, кто-то сзади крепко схватил меня за локоть. Повернувшись, я призвала каждую крупицу своей силы воли, чтобы сохранить безразличное выражение лица, поскольку мисс Бин понятия не имела, что я отлично знала о том, что она пыталась сделать сегодня утром.

Улыбка Алтеи была яркой при глазах столь холодных, что могу поклясться, я видела в них иней, а одна-две снежинки присыпали её ресницы. Её льдисто-светлые волосы до плеч были тщательно уложены лаком, облегающее чёрное платье без рукавов открывало руки гладкие как бумага и белые как снег и такую же бескровную, бледную шею, украшенную жемчужным чокером. Бриллианты сверкнули, когда она взмахнула в воздухе свободной рукой, воскликнув:

— Вы, должно быть, Зо Грей! Я Алтея Бин. Так приятно познакомиться с вами. Здесь столько людей, с кем я хотела бы вас познакомить, вы просто обязаны пойти со мной.

Она не ослабила хватки, когда я повернулась, лишь чуть сместила её, и теперь её пальцы больно впивались мне в руку.

Улыбка натянутая, черты лица напряжённые, и яд, излучаемый Алтеей, был осязаем. Поскольку я уже пребывала в дерьмовом настроении, я встретилась с ней взглядом и стала прощупывать. «Предупреждена», — напомнила я себе. Я возьму каждый клочок информации об этой женщине, какой смогу получить. К моему внутреннему спокойствию не было доступа, но моя способность оценивать человеческие эмоции, улавливать оттенок души в их глазах, ощущалась как никогда острой и мощной. Я ждала, что на меня обрушатся волны алчности, злобы, негодования.

Я с такой лёгкостью проскользнула внутрь, что меня это скорее ошеломило, и я получила нечто совершенно иное.

Алтея Бин была напугана.

Глубинно, чрезвычайно напугана чем-то или кем-то.

Точно не мной. Тогда кем? Или чем? Я мягко прощупывала глубже… Ага, вот её злоба, поднимающаяся, раскручивающаяся словно…

— Прекрати это! — прошипела Алтея, её улыбка испарилась.

Прекратить что? Я в недоумении разинула рот. Невозможно, чтобы она имела в виду то, что, как мне показалось, она имела в виду.

— Где твои манеры! Мы в Дивинити не поступаем так друг с другом, Зо Грей! Мне без разницы, что ты наследница Кэмеронов, — резко развернувшись, она без дальнейших слов раздражённо удалилась.

— Что, чёрт возьми, ты только что сказала Алтее? — Девлин оказался рядом со мной, вкладывая бокал в мою ладонь. — Я готов был поспорить, что даже стаи летучих обезьян не удержат эту алчную женщину от тебя.

Несколько долгих секунд я не могла ответить. Идея о том, что кто-то действительно почувствовал, как я проталкиваюсь в их голову сквозь окна к их душе, как я себе это представляла, была вне моего понимания. Но с другой стороны, в последнее время всё вне моего понимания.

— Я ничего не говорила, — наконец, сумела выдавить я, что было полной правдой. И всё же она откуда-то узнала, что я делаю. Почувствовала, как я делаю это.

Поразмыслив, я задалась вопросом, не делала ли она то же самое со мной. Я испытывала зудящее, дискомфортное ощущение чуть повыше места между моих глаз, чего никогда не случалось ранее.

Вплоть до того момента я не воспринимала сведения, которые, как мне казалось, я получила пытливыми взглядами… как неоспоримый факт, скорее как тот призрак в арендованной хижине в Западной Вирджинии — я знаю, мама тоже его видела (и всё же в тот единственный раз, когда