– То, что я могу сойти за убийцу, – хохотнул Филипп.

– Да, себя частенько бывает трудно представить в такой роли. Итак, мистер Китинг, насколько я понял, вы в конце концов нашли свою шляпу у мистера Дервента. Не эту ли шляпу, позвольте спросить? – осведомился Мастерс, поднимая со стола серую фетровую шляпу.

– Нет.

– Вы слышали от комиссара, что эта шляпа была на голове мистера Вэнса Китинга незадолго до выстрела. Чисто для проформы, – промурлыкал Мастерс, протягивая шляпу Филиппу, – не могли бы вы подтвердить, что она принадлежит вам.

Филипп повертел ее в руках. Заглянул внутрь. Положил обратно на стол.

– Боюсь, этого я подтвердить не могу, ребятки, – сказал он с беспокойством в голосе. – Потому что шляпа, без всяких сомнений, не моя.

Г. М. утверждает, что есть определенные вещи, на которые следователь имеет полное право опираться в ходе расследования, но которые порой заводят его в тупик. Например, следователь не опасается, что стул умчится вприпрыжку, когда он попытается на него сесть, или какой-нибудь избитый трюизм вдруг развалится на глазах. Г. М. также сказал, что этот казус стал для него хорошим уроком, пробудил сонный ум и помог прийти в себя. Однако старшего инспектора Хамфри Мастерса в тот момент меньше всего волновали философские вопросы.

– Ничем не могу вам помочь, – упорствовал Филипп Китинг, отвечая на взгляд Мастерса, в котором явственно читалось: «Не мелите ерунды». – Эта шляпа мне не принадлежит.

– Но вы признаете, что на ней написано ваше имя?

– Ну, я не могу это отрицать, – усмехнулся Филипп. – И что из того? Когда вы покупаете в магазине шляпу, у вас не спрашивают ваше чертово свидетельство о рождении, чтобы проверить имя, которое вы назвали. К тому же я никогда в жизни не просил написать внутри шляпы свое полное имя, ограничиваясь лишь инициалами. Больше мне нечего сказать. Вы сами должны понимать, что кто-то пытается втянуть меня в свою грязную игру.

– А можете вы объяснить, каким образом кто-то пытается вас куда-то втянуть, если мистер Вэнс Китинг в тот день собственноручно надел на себя эту шляпу?

– Нет.

– И вы признаете, что эта шляпа вам подходит?

– Она моего размера, если вы это имеете в виду. Но если вы пойдете со мной ко мне домой, думаю, что смогу доказать, что она никак не могла быть моей. – Филипп обратился к девушке: – Послушай, Френсис, ты ведь можешь подтвердить мои слова. Мы знакомы сто лет. Ты видела хоть раз, чтобы я надел хоть какую-то шляпу, кроме котелка?

– Никогда, – решительно ответила девушка. – Ну, если не считать цилиндра, конечно. У нас даже есть такая шутка: «Филипп и его котелок».

Мастерс выразительно постучал по столу:

– Полноте, сэр! Я бы хотел напомнить вам, что ваша шляпа, обнаруженная в комнате, где застрелили вашего кузена, вовсе не означает, что на вас падают какие-либо подозрения. Пожалуйста, поймите это. Мы знаем, что ваши с ним квартиры находились в одном доме, мы знаем, что он с легкостью заимствовал вещи…

– Благодарю вас, я тоже это знаю, – отрезал Филипп. – А теперь послушайте. Когда я услышал, что в той комнате нашли мою шляпу, меня это не удивило. Я так и сказал комиссару. Да у меня и сомнений-то никаких не возникло. А теперь используйте здравый смысл. Вы только что сами признали, что шляпа не бросает на меня никаких подозрений. Тогда почему, черт возьми, если шляпа действительно принадлежит мне, я стану это отрицать?

С минуту все в замешательстве смотрели друг на друга. Наконец Г. М. заявил, что пришло время выпить.

Глава двенадцатая

Злоключения камердинера

«Линкольн-Мэншнз» на Грейт-Джордж-стрит был новой многоэтажкой, казавшейся пронзительно белой на фоне сочной зелени деревьев и серого величия Вестминстера. Весь район, когда туда прибыли Г. М., Мастерс, Филипп Китинг, Френсис Гэйл и сержант Поллард, из-за одуряющей жары напоминал сонное царство. Но на горизонте собирались тучи, и Мастерс всю дорогу подбадривал компанию рассуждениями о приближающемся дожде.

На «Линкольн-Мэншнз» им неожиданно привалила удача. В вестибюле дома Филиппа приветствовал швейцар.

– Надеюсь, все в порядке, сэр, – сказал он. – Мистер Гарднер и мистер Соар ждут вас наверху. Я подумал, что вы не будете возражать…

Филипп подтвердил, что все в порядке, но вид у него был смущенный. Мистер Гарднер и мистер Соар не теряли времени даром, это стало понятно визитерам, кода лифт поднял их на четвертый этаж. Филипп открыл дверь своей квартиры, и они попали в длинный, роскошно декорированный холл. Из открытой комнаты слева доносился мужской голос. Кто-то там, по всей видимости, вел телефонный разговор.

– …Она сказала, что он это сделал? – послышался насмешливый голос. – Да, но послушайте, Дервент, при всем моем уважении… Ну вы же знаете Джанет… Да, я понимаю, что это неплохая возможность сформулировать наши доводы. Если мы соберемся здесь на военный совет, а потом всем скопом отправимся в Скотленд-Ярд… Но что еще сделал этот парень? Сунул свою руку под ее… Чт-о-о? Да ну, не может… Я не верю. Вот старая потаскушка. Как зовут этого парня? Костер? А, Мастерс… Старший инспектор Мастерс… Да, хорошо, если он…

В полутемном холле Поллард видел только затылок Мастерса, но уже испытывал к нему нечто вроде сочувствия. Страдания старшего инспектора, должно быть, достигли апогея. То, что его начальник все же не лопнул от злости, Поллард воспринял как должное. Мастерс тяжелой поступью зашагал вперед по коридору и встал в дверном проеме.

В комнате находились двое мужчин. Один сидел за телефонным столиком, другой расположился на диване с журналом в руках. Комната была отделана панелями из темной полированной древесины и освещалась скрытыми светильниками. Кресел с гнутыми ножками, обитыми синим плюшем, вполне хватало и на новоприбывших. Когда Мастерс появился в дверях, мужчины дружно подняли головы, и их лица навсегда остались в памяти Полларда, словно запечатленные фотокамерой.

У телефона сидел дородный юноша лет этак под тридцать, смахивающий на располневшего спортсмена, с квадратным, довольно симпатичным лицом и хорошо очерченным подбородком. Его коротко подстриженные усы были немного темнее русых волос, но, несмотря на аккуратную стрижку, выглядел он несколько взъерошенным. Загорелая до черноты кожа оттеняла светлые глаза, смотревшие на старшего инспектора с приветливым любопытством. Он был в старой спортивной шапочке и видавших виды фланелевых брюках. Поллард, совершенно правильно идентифицировавший его как Рона Гарднера, начал понимать, почему окружающие затруднялись представить его в роли убийцы. Но первое впечатление, напомнил себе сержант, бывает обманчивым.

При