сохранять форму, ведь ты нужна мне здоровенькой, чтобы жить долго». И гладил меня по руке, уверяя, что будет к моим услугам в любое время, когда мне вздумается куда-нибудь поехать.

Каким-то образом незаметно пролетели годы, а подходящее время, чтобы научиться водить, так и не наступило, поскольку мое желание получить права почему-то обижало Массимо и вызывало упорное сопротивление.

Но это было тогда. Сейчас отец уходил во тьму, а меня не было рядом, я застряла вдали от него, и наши свидания зависели от луны, звезд и настроения Массимо.

Пришло неприятное осознание, что вся эта возня и забота о моей безопасности были просто прикрытием для тотального контроля. Массимо так или иначе перекрыл бы мне кислород, скажи я ему, что собираюсь научиться водить машину. Но был слишком умен, чтобы запрещать открыто. Поэтому сначала якобы возник финансовый кризис, и меня попросили сократить расходы на «излишества», потом добавились новые сложности, и пришлось отменить уже назначенные уроки, а главное – мне мягко, потихоньку, но постоянно капали на мозги, что у меня плохая координация, я не способна предвидеть действия участников движения и вообще вряд ли сдам необходимые экзамены. Эти разговоры непременно завершались фразой: «К тому же мы все помним, что случилось с твоей матерью». В результате я стала бояться даже овощерезки.

Но сейчас я была нужна папе.

И когда Мэгги предложила научить меня водить машину, я не стала отговаривать себя, как поступала обычно, а ухватилась за эту идею. И принялась судорожно искать способ преодолеть препятствия, которые мне наверняка будут чинить на этом пути. Говорить Массимо, что я учусь, не стоило: он тут же изобретет, как мне помешать. Но и просить Мэгги солгать ему тоже нехорошо.

– Ты действительно научишь меня?

Мэгги расхохоталась, словно ей показалось смешным само удивление, заключенное в вопросе.

– С удовольствием. Это доставит мне немалое удовлетворение. Мама так и не научилась водить, потому что мы были слишком бедны. Но ты-то в любом случае не хочешь зависеть от Массимо, который то и дело надолго отлучается и не может возить тебя в дом престарелых. А так в любой момент, как только захочешь, прыгнешь в машину и навестишь отца.

Мне хотелось, не выдавая своего отчаяния, небрежно бросить: «Да, отличная идея, заодно и повеселимся», а не скулить, как бедолага, который упал с парома, пересекающего Ла-Манш, и теперь цепляется за спасательный круг. Но, к своему ужасу, я не смогла выдавить ни слова: из груди словно выкачали весь воздух. Слишком давно мне не предлагали решить мою проблему, вместо того чтобы добавить новую. Рядом с Мэгги голова у меня всегда шла кругом. Ее здоровый житейский оптимизм был заразителен, вызывал ощущение, что да, жизнь бывает непростой, но для начала хорошо бы поставить чайник и успокоиться. Казалось, она сочувствовала бы даже той, прежней мне, не говоря уже о жалком существе, которое Массимо вылепил из меня за минувшие десять лет.

Мэгги остановилась на придорожной стоянке.

– Бедная ты моя, храни тебя Господь. – И, отстегнув ремень, крепко обняла меня.

Мне ни разу не приходилось вот так спонтанно, ни с того ни с сего, с кем-то обниматься, и ощущение было такое, будто мозгу велели оставить тело в покое. Обычно я находилась в состоянии постоянной готовности, что Массимо набросится на меня и нужно успеть улизнуть или смириться с тем, что любое проявление нежности станет прелюдией к утомительному сексуальному марафону.

Я на секунду замерла, а потом благодарно расслабилась.

Мэгги гладила меня по волосам, пока все мое замешательство, вся ярость из-за того, во что я превратилась, изливались наружу. Она оказалась очень тонким психологом, хотя сама обычно только отмахивалась: «Да что я там знаю-то? Просто пришиваю молнии. Умница у нас ты, Лара. Хотела бы я хвастаться, что у меня есть диплом экономиста, и чтобы все смотрели на меня и думали: “Ух ты, а она, должно быть, смышленая”».

Да уж, настолько смышленая, что позволила Массимо практически оторвать меня от родного отца.

В конце концов пришлось отстраниться от тепла и уюта, которые предлагали объятия Мэгги. Скажи я ей всю правду, она бы, наверное, решила, что я помчусь домой, соберу чемоданы и что-нибудь предприму. А что тут предпримешь? Какие варианты есть у женщины вроде меня, без собственных денег, без родных, а теперь, благодаря Массимо, еще и без друзей? Куда мне забрать Сандро, куда увезти, чтобы не травмировать еще больше, чем уже сделало непредсказуемое поведение его отца?

И я поступила как всегда. Затолкала эмоции поглубже и выставила щит из оправданий, которые обычно использовала, когда злилась на Массимо или, не приведи бог, отказывала ему: «Я устала», «Сандро меня нынче совершенно вымотал», «Прости, я знаю, ты вовсе не хотел меня обидеть, просто сегодня я слишком остро реагирую», – что угодно, лишь бы сохранить мир и не допустить такого накала ожесточенных споров, когда Сандро, заткнув уши, убегает к себе в комнату, пес принимается лаять, скакать вокруг и рычать, а Массимо – натравливать Лупо на меня.

Я откашлялась.

– Прости, Мэгги. Я слишком остро реагирую. Уж очень жутко видеть папу таким. Он ведь принял меня за маму.

Она склонила голову набок и обняла меня за плечи.

– Совершенно нормально ты реагируешь. Твоему отцу больно, он растерян, а ты расстроена. Тут нет ничего странного. Господи, Лара, дай себе передышку. Ты же не из бетона сделана. – Она помолчала. – А хочешь, я позвоню Массимо и расскажу, что случилось?

Но я не собиралась говорить мужу, что папе становится хуже.

– Нет-нет, спасибо. Иначе он разволнуется и заторопится домой. Ему и на работе хватает сложностей.

Мэгги скроила гримасу, которую я видела на лицах друзей, когда у меня еще были друзья: «Не будь такой размазней». И, как и они, раздраженно вздохнула.

Однако мне нужно было ее дружеское расположение, эта крупица нормальности в моем безумном мире.

– Но буду рада, если научишь меня водить машину. Как думаешь, мы сможем провернуть это в полной тайне? Было бы здорово удивить Массимо и в один прекрасный день просто сесть за руль. – Я затаила дыхание, гадая, сошла ли уловка мне с рук, согласится ли Мэгги на такое вроде бы невинное предложение.

Она кивнула.

– Всегда приятно удивлять мужей именно в тот момент, когда они убеждены, будто изучили тебя до мельчайших подробностей! Но встречаться нам придется где-нибудь за поворотом, подальше, потому что, зуб даю, Анна через видеонаблюдение следит, не приторговываю ли я фамильным серебром.

Меня охватил трепет предвкушения, мятежный дух, как донесшийся с далекой подростковой