ранены, один, инженер Трояни, подхватил горячку и лежит в жару, а вокруг бродят белые медведи. Еще трое отправились по льду к земле за помощью. А третью группу из шестерых человек после аварии унесло в неизвестном направлении.

Журналисты недоумевали. В рассказе Нобиле не хватало одного человека. После нескольких сеансов связи и вопросительных радиограмм Нобиле наконец решился рассказать о трагедии, которая замалчивалась в его первом сообщении. Погиб Винченцо Помелла, моторист задней гондолы. Беднягу задавило в момент столкновения со льдом. Нобиле всячески превозносил Помеллу — это все, что он мог сделать для его родных и друзей. Представители итальянских властей нанесли вдове официальный визит, чтобы выразить ей свои соболезнования. Муссолини лично отправил слова поддержки семьям всех участников трагедии.

И все же никто — ни журналисты, ни капитан «Читта ди Милано» — не мог даже вообразить себе всю чудовищность обстановки на льдине. Тому, кто там не был, ни за что не понять ужаса тех первых дней во льдах: каково было Бьяджи вынимать из сумки Помеллы его ботинки и потом раз за разом ходить в них к радиопередатчику, каково было хоронить мертвого моториста в снегу. Каково им пришлось, когда ветер сдул насыпанную снежную кучу и обнажившийся труп начал вонять, привлекая к лагерю всех окрестных медведей. Каково было живым топить мертвого Помеллу в ледяной морской воде и каково перед этим привязывать к нему все, что нашлось тяжелого, чтобы он уже больше не всплывал.

Глава 12

Ловушка

Старая яблоня у стены дома стояла вся в цвету. За несколько теплых дней почки распустились маленькими розовыми зонтиками. На клумбах сияли красным и желтым тюльпаны, но лепестки уже едва держались на стебле, и слабого ветерка было довольно, чтобы сорвать их и разметать по лужайке.

Амундсен стоял на лестнице, вдыхал чистый утренний воздух и думал, что настало время сдаться. Нет ничего постыдного в том, что у него не хватает средств на покупку самолета «Дорнье Валь». «Люфтганза» выставила слишком высокую цену. Чтобы частная экспедиция состоялась, ему нужна помощь. Поэтому он с нетерпением ждал приезда в Норвегию Элсуорта. Но дни шли, а ни Элсуорта, ни финансирования не появлялось. Этим утром Амундсен был спокоен и готовился признать поражение.

Чуть позже должен был приехать Сверре Хассель. Амундсен ничего против него не имел, но времени принимать гостей у него сейчас не было. Ему нужно разобраться с поисками подходящего самолета для полета на Шпицберген. Племянник Густав Амундсен обещал прийти и занять Хасселя. Вистинг тоже наверняка объявится, как всегда. Он крутился вокруг Амундсена как старая, отправленная на покой прислуга, с мольбой в глазах и озабоченным лицом. Предполагалось, что Вистинг тоже отправится на север. Но не на самолете, решил Амундсен. Там от него никакой пользы.

Несколько дней назад у Амундсена в гостиной сидел известный итальянский репортер Давид Джудичи. Он брал интервью о попытках найти Нобиле и экипаж «Италии». Амундсен не мог скрыть напряжения. Он постоянно отлучался в свой кабинет, оправдывая это занятостью и потоком обращений. Поговорить с ним хотели многие — не в последнюю очередь журналисты. Все как в старые добрые времена. Он востребован, в эпицентре событий. Все признавали его уникальный опыт и талант руководителя. Ни у кого не возникало впечатления, что он в стороне.

Итальянский журналист спросил его, кого он выберет из всех тех, кто постоянно заявляет о своей готовности участвовать в экспедиции. Амундсен ответил, что огласит свой выбор довольно скоро: доверия достойны только самые лучшие. В команду полярнику нужны надежные пилоты, механики и радисты. Если на Шпицберген отправятся другие экспедиции, он будет сотрудничать с ними. Он не собирается устраивать никакой конкуренции. Это искренняя попытка спасти Нобиле.

Джудичи не задавал неудобных вопросов, не упомянул даже, что официальная спасательная экспедиция во главе с Рисер-Ларсеном уже находилась к северу от Шпицбергена с двумя самолетами, двумя полярными шхунами и тремя собачьими упряжками с опытными погонщиками. И все же Амундсен, должно быть, понимал, насколько далеко от реальности то, о чем он рассказывает. Он поглядывал на висящую в гостиной модель N25. Именно в этом интервью он пустился в описание полярных льдов, которое позже будет истолковано как его желание умереть. «Ах, если бы вы только знали, как там великолепно, в полярных широтах! Вот где я хотел бы умереть, только пусть смерть придет ко мне по-рыцарски, настигнет меня при выполнении великой миссии, быстрая, без мучений» {55}.

У Амундсена был шанс, и он его упустил. В интервью Джудичи он мог превратить свое унижение в критику самих итальянцев. Почему они не торопятся со своими многочисленными суперсамолетами, снимают с себя государственную ответственность за экспедицию на «Италии»? Почему оставляют спасение своего самого выдающегося полярника и его команды на откуп частной инициативе его старого конкурента? Вот что он мог бы сказать вместо героических речей о смерти во льдах. В действительности его положение было совершенно другим. Он выставил свои награды на продажу, чтобы наконец избавиться от долгов. Торговец Конрад Лангорд предложил 15 000 крон за собрание из 65 орденов и медалей. Он сам отложил 7500 крон из доходов от раскритикованной автобиографии. Этих сумм было вполне достаточно для удовлетворения требований кредиторов. Скоро он освободится от этого груза, который тяготил его в течение многих лет! Умирать в его планы не входило, ведь он ждал в гости в Свартскуг маленькую возлюбленную из Аляски, Бесс Магидс.

Но что он мог ей предложить? Стареющий полярник, не годный ни на что больше, кроме торжественных речей на чужих праздниках. Может быть, она передумает, когда увидит, как неуважительно к нему относятся. Ведь она полюбила героя и ради него была готова оставить первого мужа. Не ради же пенсионера. И к тому же — он не мог отказаться от многочисленных публичных обещаний, которые дал норвежскому народу, — спасти своего старого соперника. Кем он будет после этого выглядеть? Трусом?

Дитриксон без конца слал телеграммы из Германии. От выставленных цен на гидропланы он впал в уныние. «Дорнье Валь» необходимой модификации и снаряжения обойдется в 200 000 норвежских крон. «Супер Валь», вероятно, будет стоить в два раза дороже. С другой стороны, завод «Юнкерс» готов продать подержанный самолет гораздо дешевле. Его можно было купить всего за 80 000 крон. От Амундсена четкого ответа Дитриксон не получил. Покупать или не покупать? На кредит рассчитывать не приходилось. Имя Руала Амундсена больше не ассоциировалось у бухгалтерий заводов со звоном золотых монет. Все знали, что