До столицы не так уж и много, что-то в районе шестисот километров. Это в зону этап шел долго, а если сесть в машину прямо сейчас да задать копоти, то уже ночью можно быть в Москве.

— Да хоть до Магадана!

— Это без меня.

— Поехали, брат! — Сеня направился к машине, протянул руку, чтобы открыть правую переднюю дверцу, но передумал.

Он же крутой мэн, а не какой-то там лакей. Пусть Слава сам открывает.

В салоне работал кондиционер, головокружительно пахло новой кожей. Слава реально прибалдел.

— Как тебе моя карета?

— Твоя?

— Батя подогнал.

— Как он там у тебя? Не осудили?

— Какое там! — Сеня стронул машину с места, быстро набрал ход, демонстрируя высокую приемистость мощного двигателя. — Дело уже давно развалили. Я же тебе говорил. — В голосе Кислого звучали обиженные нотки.

Он действительно говорил. Слава плохо слушал, а потому и подзабыл.

— Извини, просто я под впечатлением. Запах свободы, все дела.

— Я чуть сознание не потерял, когда откинулся! — заявил Сеня.

— Как доехал?

— Тогда?.. Отец машину за мной прислал. Не видел?

— Да, помню.

Делать Славе было нечего, чтобы смотреть, как Сеня переходил из худшего в лучший мир. Но и огорчать парня лишний раз не хотелось. Действительно, зачем обижать человека, который не забыл его, приехал за ним издалека, в знак уважения за то, что Слава для него сделал?

— И машину прислал, и охрану.

— Охрану зачем?

— А почему Фарадей хотел меня убить?

Слава промолчал. Он и сам понимал, что Фарадей исполнял чей-то заказ с воли, но допрашивать его не стал. Делать ему нечего, как совать рога в чьи-то разборки. Каретников и сейчас не хотел ничего знать.

— Это по отцу били так, через меня. Ему больно хотели сделать. В зону меня отправили. Думали, что я там сдохну. А я выжил. Спасибо тебе!

— А сейчас почему без охраны?

— Так решился вопрос. В нашу пользу. Отцу больше ничего не угрожает. Значит, и мне.

— Очень хорошо. — Слава скрестил на груди руки, закрыл глаза.

Его действительно стало клонить в сон. Воздух свободы навеял мягкое опьянение.

— Да и ты рядом со мной, если вдруг что.

— До Москвы, — сказал Слава.

— А у тебя там работа есть?

— Нет.

— А со мной ты будешь зарплату получать.

— Сто тысяч долларов в месяц. — Каретников усмехнулся.

— Да, кстати, я хотел с тобой поговорить насчет этого.

— Говори.

— Сто тысяч — это слишком. Отец так сказал. На двадцать согласился. Еще премия за Фарадея. Четыре месяца ты меня выпасал. Всего сто тысяч и выходит. За все это время. А на свободе по десятке будешь получать.

— Хорошая шутка. Бодрит.

— Это не шутка.

— Сто тысяч долларов?! — Каретников повернул голову, посмотрел на Сеню.

Он хотел объяснить ему, что шутка, сказанная дважды, уже не смешна.

— Больше не получается. Отец сказал, что мы с тобой договор не заключали.

Судя по его виду, Сеня не шутил. А если он говорил правду, то у Славы не было слов, чтобы ее прокомментировать. Сто тысяч долларов — это же целая вселенная. Во всяком случае, для него.

— Дома тебя кто-то ждет? — спросил Сеня.

Каретников пожал плечами. Ксюха его ждет. Ему не хотелось принимать ее в расчет, но придется. Она ведь заявится к нему на правах невесты, которая верно ждала его из тюрьмы. Лада сошла с дистанции, а она — нет. Честь ей, конечно, за это и хвала. Не важно, просил Слава ее об этом или нет.

Да и сама по себе она девчонка хорошая. Очень даже ничего на внешность. Было бы неплохо провести с ней ночь.

— Десять тысяч долларов?

— Да, в месяц.

Если Сеня не бредил на больную голову, то Славе выпал счастливый билет. Сто тысяч зеленью — это целое состояние, стартовый капитал для большого бизнеса. Их можно вложить в дело, например в строительство, заняться ремонтом квартир, создать свою фирму.

Телохранителем Каретников быть не хотел. Хватит, навоевался.

— А сто штук я могу забрать?

— Приедем в Москву, получишь.

— А дальше работать обязательно?

— А ты что, не хочешь?

— Ты слишком догадливый. Я буду чувствовать себя дураком рядом с тобой. — Слава усмехнулся.

— А если мне угрожает опасность?

— Тогда почему ты без охраны?

— Я же с тобой.

— А сюда сам ехал.

— Не хочешь, так и скажи.

— Так и говорю.

Сеня замолчал, надул губы.

На полпути к Москве начало темнеть. К этому времени им захотелось есть.

— Перекусим? — спросил Сеня.

— Я бы еще и выпил, — сказал Слава.

Они остановились у придорожного кафе с большим озелененным двором, где стояли вразброс беседки с соломенными крышами. В каждой по столу. Погода хорошая, сухо, тепло. Приятно пахло дымом от мангала. Неподалеку журчал ручей.

Сеня сделал заказ. Шашлыки, манты, овощи, зелень. Маринованных огурчиков к водочке.

Уже совсем стемнело, когда официантка подала заказ. Во дворе горели фонари, можно было зажечь свет и в беседке, но Слава отказался. Налетят комары, не отобьешься.

Шашлык был жестковат, но под водочку шел за милую душу. Настроение поднималось. Домой Каретников особо не торопился. Ночью приедет или утром, без разницы, лишь бы добраться.

Водка в графинчике закончилась, Слава повернул голову в сторону кафе, чтобы позвать официантку, и увидел человека, который направлялся к ним. Голова почему-то опущена, рука на поясе под полой джинсовой куртки. Шел он неторопливо, но походка твердая, сосредоточенная. На ум Каретникову почему-то пришел киллер, который едва не застрелил его на пороге собственного дома.

А еще во дворе вдруг погас свет. Подозрительный человек исчез из виду. Слава не стал дожидаться, когда глаза привыкнут к темноте.

— Бегом! — Он схватил Сеню за шкирку, выдернул из-за стола и потянул за собой, увлекая к пышным кустам, за которыми протекал ручей.

Выскакивая из беседки, он услышал, как со звоном лопнул пустой графин. Где-то в отдалении что-то глухо звякнуло. Это киллер стрелял из пистолета с глушителем.

— Бегом!

Сеня все понял. Его прыти позавидовал бы заяц. Слава едва успевал за ним.

Они выбежали со двора, заскочили в подлесок, тянувшийся вдоль проселочной дороги. Киллер их не преследовал. Можно было перевести дух.