там эту песню часто гоняют. Жена наверняка читала книжку. Она учитель русского и литературы.

Номина Баировна заметно оживилась. «Не безнадежен», – понял Алексей этот взгляд.

– Главную героиню, цыганку, зовут Эсмеральдой, – сказала она. – Тоже переводится как «изумруд». Это запомнить легко. Можете и меня Эсмеральдой звать, не обижусь.

– Спасибо.

Все-таки недоверие к себе Леонидов почувствовал. Не просто так его позвали. Своего рода смотрины. Бабушку Сергей уважает. Сам признался, что в детстве часами сидел под ее присмотром в библиотеке, в читальном зале.

Кто такой частный сыщик? Да никто. Полиция не обязана ему помогать. Мало ли, устная просьба через третьих лиц. Да еще и москвич, которых в провинции терпеть не могут. От поведения Леонидова на сегодняшнем обеде зависело многое.

Сегодня он не только желудок готовил к сытной еде, но погуглил и об обычаях коренного населения, зависнув на парочке интересных статей, из которых узнал, что почитание старших в жизни бурят занимает особое место, а гостеприимство их главная традиция. Неважно, в юрте или в современной квартире. Это своего рода проверка, а не просто обед.

– Зд’гавствуйте, зд’гавствуйте! – раздался в гостиной жизнерадостный голос.

«Это что еще за чудо?!» – невольно подумал Леонидов.

«Нахальному мальчишке» оказалось под сорок, судя по огромным залысинам и пивному животу, но вряд ли кто-то называл его по отчеству, разве что в шутку, как недавно Сергей. Леонидов и сам был невысокого роста, но даже он на Савелия Ильича смотрел сверху вниз.

Не будь новый гость так мал, и ранняя полнота не была бы так заметна, но Савелий Ильич рос исключительно в ширину. Он и ребенком был небось упитанным. Алексей рассматривал «мальчишку» с интересом, гадая о комплексе Наполеона. Есть или нет? И как в таком случае найти к Савелию Ильичу подход?

Следователь дознания, от которого зависела дальнейшая судьба расследования по делу Руслана Скворцова, на вид состоял из сплошных недостатков, но, как потом оказалось, это компенсировалось редким обаянием.

Савелий подкатился к хозяйке точь-в-точь как колобок. Румяная корочка отливающих медью волос запеклась на макушке, щеки, шея и даже уши были усыпаны, как гречкой, бесчисленными крупными веснушками. Майское солнышко охотно полакомилось сдобным телом Савелия Ильича, точнее открытыми участками, которые совсем не загорели, зато щедро пестрели отметинами первой иркутской жары.

– Наип’гек‘гаснейшая Номина Баи’говна, – залихватски картавил Савелий, – г’ад, ч’гезвычайно г’ад! Люблю вас безме’гно! Уважаю ч’гезвычайно! Вы кладезь му’дгости и знаний! Наш светоч! Сове’гшенство!

– Поесть ты любишь, Сава, потому и льстишь. – Лицо хозяйки стало суровым. Она не повелась на щедрые комплименты. – А жена от тебя сбежала.

– Это воп’гос спо’гный, кто от кого. Я слишком люблю свободу. Да и ‘габота такая. Женщинам не н’гавится. У внука сп’госите. Или у нашего московского гостя. Мне сказали, вы наш бывший коллега?

Колобок с интересом посмотрел на Леонидова.

– Ты еще не в курсе, Сава, но Алексей Алексеевич нарыл что-то интересное по делу Скворцова, по которому ты отказ накатал…

– Э, нет! – замахала руками хозяйка. – О делах потом! Еда остывает. Буузы уже нужно кушать, не обожжетесь.

В животах у мужчин дружно заурчало. А стол был щедрым! Сергей с коллегой ничему не удивлялись, национальная кухня для местных жителей не была в диковинку, а вот москвич Леонидов наслаждался. Экзотика! Дома такого не отведаешь! Есть, конечно, рестораны и бурятской кухни – в столице каких только нет, но их еще поискать надо. И ехать туда – время тратить. Леонидовы питались традиционно: суп или щи, отбивные, картошечка, селедка под шубой, оливье, а на даче, само собой, шашлык.

Рестораны же Александра предпочитала итальянские, если хотелось отметить знаменательное событие. День рождения, к примеру. С поездкой в Италию у Леонидовых были связаны самые приятные воспоминания, несмотря на то что четырнадцать часов они проторчали в аэропорту в Тревизо, потому что из-за смога Москву для самолетов закрыли [2].

Алексей с женой предпочитал не спорить и уже не помнил, когда в последний раз ел те же хинкали.

Потому что знаменитые буузы по вкусу напоминали хинкали и манты, только сверху в каждом имелась дырка. Готовили их также на пару, а по виду они были похожи на бурятскую юрту, в крыше которой имелось отверстие для выхода дыма. Из буузов же валил ароматный мясной парок.

– Их надо есть руками, – сразу предупредил Сергей. – И сначала выпить бульон.

– У-у-у… вкусно! – не удержался Леонидов, предельно аккуратно разделываясь с массивным буузом. Не облиться бы соком, он жирный, а брюки парадные. И, проглотив первый шедевр Номины Баировны, поинтересовался: – А почему заведения, где их подают, у вас в Иркутске называются позными?

– Если мясо для начинки рубленное, то это буузы, – охотно пояснила хозяйка. – А если перекрученное, то позы. Общепит есть общепит, – сказала она, как приговор. – Поэтому позные.

Савелий вообще молчал. Буузы исчезали с его тарелки один за другим. Казалось, Колобок глотает их, не жуя.

– Позы еще жарят, – добавил Сергей, видя интерес московского гостя к национальной кухне. – Тогда это похоже на пирожок с мясом. Дырочки сверху нет, сока тоже.

– Но ведь это же самое вкусное: сок! – не удержался Алексей.

Номина Баировна улыбнулась и скромно сказала:

– Я старалась. Но вы не наедайтесь, гости дорогие. Сава, тебя это не касается. Я давно уже поняла, что желудок у тебя бездонный. Сейчас подам талын шулэн, – и хозяйка ушла на кухню.

– Сразу хочу сказать: блюдо на любителя, – предупредил Алексея Боярский. – Она готовит его из потрохов. Там сердце, рубец и… В общем, что-то, я и сам не знаю что. Бабушка свято хранит секрет. Поведала его только маме. Они говорят, что кухня – это дело женское. Женюсь – супругу мою научат. Поделятся всеми секретами нашей кухни.

Он так и сказал: нашей. Алексей это отметил. Как и то, что алкоголя на столе не было. Позже он понял почему.

Талын шулэн оказался невероятно жирным, наваристым и тоже вкусным. Даже Савелий, кажется, наелся. Леонидов же и вовсе не мог дышать после этого шулэна. Номина Баировна все правильно сделала. Подай она первым суп, на буузы сил уже не осталось бы.

Когда она поняла, что еда в гостей больше не лезет, на столе появился чай, хотя это лишь усугубило ситуацию, потому что подали не просто чай, а хара сай. Черный чай с молоком.

Алексею объяснили, что буряты пьют чай с молоком. Всегда. А этот еще и был приготовлен по бурятской традиции: с щепоткой соли, какими-то специями и… сливочным маслом.

– У моего народа он и питье, и еда, – пояснила Номира Баировна. – Выпил такой чай – энергией