Идея со степлером понравилась мне так жесильно, как придумка с паяльником, еще больше не по душе пришелся радостноажитированный вид Майи, с которым девочка ринулась к моему письменному столу.

– Степлера тоже нет, – заорала я,хорошо зная, что пластмассовый агрегат валяется в прихожей, в ботиночнице. Аеще меня упрекают за то, что вещи в нашей квартире находятся в самыхневероятных местах. Сапожная щетка на подоконнике в кухне, книги в туалете,чашки в ванной. Но сейчас-то это меня спасло. Лежи степлер на виду, как у всех,что бы тогда вышло?

– Вы просто нищие! – взвиласьМайя. – Как только живете! Ничего хорошего в доме нет, ни паяльника, нистеплера, вполне вероятно, что даже ершика для туалета не купили!

Я на всякий случай быстро зажала нос руками.

– А зачем тебе щетка, которой чистят унитаз?

– Ни за чем, – рявкнула Майя, –просто так ее упомянула! Не дом, а развалины! Нужное отсутствует, зато грязиполно. Ну с какой стати на полу скрепки валяются? И пробка от бутылки! Тыпьешь, да? Скрепки! Пробки! Bay!

Через десять минут мы заняли место передфотоаппаратом. Майя в порыве вдохновения разрешила казавшуюся непреодолимойпроблему. Она взяла скрепку, при ее помощи прищепила край цепочки к пробке, апотом, ловко обрезав затычку, засунула ее мне в нос. Ноздрю слегка раздуло, ноэто не выглядело по-уродски, в конце концов, довольно часто встречаются люди, укоторых одна часть тела чуть больше другой.

– Начали, – скомандовала Майя, и мыпринялись фотографироваться.

Сначала «Локов» держал девушку под руку, потомобнял за плечи. На мой взгляд, получилось очень мило, но Майя осталасьнедовольна. Уставившись на монитор, она разочарованно протянула:

– Ну и отстой!

– «Локов» выглядит замечательно, отнастоящего не отличить, – покачала я головой, – здорово вышло.

– Похоже на фотку с фанаткой, – несдалась Майя.

– Локов не разрешает себя снимать созрителями, – напомнила я.

– Все равно, для «Желтухи» другое нужно.

Давай дальше работать, – велела Майя.

Мы снова встали перед объективом. Следующиесерии вышли просто сногсшибательными.

«Локов» дарит Майе по очереди: медведя,коробочки с драгоценностями, куклу, книгу. «Антон» и девочка вместе поднимаютто бокалы, то чашки с чаем, то тарелки с супом. Напоследок Майя, расшалившисьокончательно, стащила с себя одежду, осталась в одних трусиках, закинула на«Локова» ногу и велела:

– Теперь обнимай меня!

– Это уже слишком, – возмутиласья, – такое нельзя отправлять в «Желтуху».

– Не, – хихикнула Майя, – этодля себя, я подружкам покажу и навру, что Антон мой любовник, пустьобзавидуются!

Я тяжело вздохнула. О времена, о нравы! Вбылое время одноклассницы теряли хорошее настроение и улыбки при виде новойкофточки или туфелек подружки. Но принести в школу свою фотографию в голом видеоколо, предположим, Кобзона было совершенно невероятным делом. Мигомпоследовали бы репрессивные меры: разнос на комсомольском собрании, лишениечленского билета ВЛКСМ, вызов к директору, головомойка на педсовете, бойкотшкольников, кличка «шлюха».

Да я бы до конца учебы сидела на задней партеодна, а идя в гардероб мимо родителей, поджидающих первоклашек, всегда быслышала быстрый шепоток мамаш и бабушек:

– Видали! Вот она, та самая… Ну эта… Дауж!

А чего вы хотите, без отца живет, с мачехой!Надо потребовать от директора убрать из нашей школы заразу!

Майя же сейчас предвкушает удовольствие,которое испытает завтра, дразня подружек. Так в лучшую или в худшую сторонуизменился наш мир?

Непонятно. Ясно одно, читать сейчас девочкенотацию бесполезно.

– Вилка, мобильный, – дернула меняМайя.

Я схватила трубку.

– Дорогуша, ты обманщица, –прогудела Элен, – ну сколько можно ждать! Уж десять!.

– Не может быть!

– Чем же ты занимаешься, если за временемне уследила, я тебе завидую, – захихикала модельер.

– Уже бегу.

– Лучше двигай прямо в клуб, пишиадрес, – приказала Элен, – доедешь, позвони.

Я кинулась к двери. Фотографии – это хорошо,но нет никакой гарантии, что «Желтуха» их опубликует, а вот ротация на «Русскомрадио» мигом сделает из Майи звезду. Прокричишь вечером песню на волне FM 105.7– и утром окажешься знаменитой, поэтому сейчас все силы надо бросить на поискиубийцы Романа Волкова.

У входа в клуб я принялась названивать Элен,но та не снимала трубку. Впрочем, из открытых окон здания доносилась такаякакофония, что, скорей всего, модельер просто не слышит слабого звуковогосигнала. Нужно проникнуть в клуб самой.

Смело улыбаясь, я надвинулась на секьюрити.

Юноша быстро окинул меня взглядом ипосторонился. Я вошла внутрь, наткнулась сразу на зеркало и вздрогнула. Огосподи! Я окончательно потеряла голову, явилась на тусовку в образе АнтонаЛокова! Ясно теперь, отчего охрана попятилась, они просто испугались! Надосрочно бежать в туалет, снимать парик, вытаскивать цепочку из носа, а тоустроители вызовут перевозку для психиатрических больных!

Пока я приходила в себя, в клуб впорхнули двагостя. Толстая, похожая на мешок с арбузами, коротко стриженная, яркораскрашенная баба. В ее ушах покачивались длинные подвески, а на плечи былонакинуто нечто, очень похожее на мой халат, только не из атласа, а из желтойпарчи. Ноги прелестницы были вбиты в босоножки, сделанные, похоже, изглицеринового прозрачного мыла. На боку у нее болталась хозяйственная торба, мыс Томочкой в такой носим картошку.

Спутник бабы выглядел намного проще. Высокий,худой, коротко стриженный парень в обычных джинсах и не бросающейся в глазамайке. Никаких драгоценностей на юноше не наблюдалось.

Парочка застыла у зеркала. Баба стала суетливоодергивать «кафтан».

– Ну как, Оля? – спросила она басом.

– Ничего, – ответил парень нежнымсопрано, – но, на мой взгляд, ты зря. Костя, за него столько бабокотвалил!

У меня отвисла челюсть. Юноша – Оля, баба –Костя. Ну и ну! Наверное, мне не надо избавляться от детали сантехническогооборудования в носу, сойду на тусовке шоу-бизнеса за свою.