Вскрикнув от боли, я схватилась за голову, но натяжение внезапно прекратилось. Так внезапно, что я едва успела упасть на локти, а не затылком о пол.

Ощутив свободу, я тут же слепо поспешила отползти от опасности. Однако мельком оглянувшись на Астахова, неловко замедлилась. Завела дрожащую руку за спину, чтобы нащупать хвост, больше половины которого держала беспощадная мужская рука.

В ужасе уставившись на бандита, я выдохнула в голос, словно хотела что-то сказать, но просто не могла. Как будто язык прилип к небу.

Он… отрезал мои волосы.

Взял и чикнул их ножом! Затем с этим хвостом, как с трофеем, начал приближаться.

– Н-не… не надо! – испуганно всхлипнула я, выставив перед собой руку и отползая назад.

Платье прилипло к телу от пота. Я уперлась в стену, а Астахов, нависнув грозной тенью, кинул отрезанные волосы мне под ноги.

– Ты – разбалованная, – стальным тоном констатировал он. – Не соизмеряешь свои возможности и за это получаешь. Отец кинул тебя здесь, чтобы проучить на всю жизнь! И я не устану преподавать тебе уроки.

Стискивая зубы, я подавлено смотрела на остатки своего хвоста, не позволяя слезам вырваться наружу. В следующий момент резко вжалась в стену – Астахов опустился на корточки, взглядом обжег мое лицо и тихим низким голосом предупредил:

– Не повторяй ошибок, Эльза. В следующий раз я побрею тебя наголо.

Жуткий мороз пробежал по коже. Закусив дрожащую губу, я трусливо опустила глаза, а бандит резко выпрямился.

– Убери здесь все, – приказал он мне, протянув нож в сторону Олега, чтобы тот забрал его. Следом громко объявил: – Не выпускать, пока не вымоет каждый гребаный сантиметр!

Внутри вспыхнул протест. На грани отчаяния или тотального опустошения, я коротко огляделась, оценивая фронт работы, и недоуменно покачала головой.

Астахов первым вышел из зала. За ним потянулась выдрессированная охрана, а самой последней уходила Мира. Ей велели принести все для уборки, после чего она бесшумно затворила тяжелые двери, оставляя меня в одиночестве.

Из открытых окон тянуло холодом. Обнимая колени руками, я сотрясалась от накатывающего озноба и тихого плача. Все пыталась уговорить себя: подумаешь, волосы отрезал… Ничего страшного! Отрастут! Но соленые капли то и дело скатывались по щекам от обиды.

Может быть, я и недолюбливала свои волосы, но… они ведь как свидетели моей жизни. Не только плохих моментов, но и хороших! Того времени, когда еще была жива мама. А бандит просто взял и без спроса отрезал часть меня!

Чудовище. Грубое, беспощадное… Ненавижу!

Отпуская всхлипы, я поглядывала на ведро с водой, которое оставила Мира, и каждый раз обиженно отводила взгляд. Не буду… Пусть что хотят со мной делают – я больше палец о палец не ударю в этом доме! Как Астахов вообще может ждать от меня чего-то, после… того, что сделал?!

Хотелось спать. Ноги уже затекли от долгого сидения, а я не могла найти сил, даже просто сменить положение. Застряла в каком-то одном состоянии, как в толстой липкой паутине, утопая в череде бессвязных мыслей.

Этот поток прервала тянущая боль внизу живота. Поморщившись, я уткнулась лбом в колени и отметила, что это уже не в первый раз. Вчера в течение дня тоже тянуло.

Чудесно.

Мне сейчас только месячных не хватало для полного счастья! Где я прокладки хотя бы достану? Все в этом доме теперь скалились на меня. Господи, как же я устала…

Бесшумно хныкнув, я прикрыла глаза, но практически сразу их распахнула. Жалость к себе резко отошла на второй план, а хмурый взгляд впился в пространство. Потому что я принялась лихорадочно вспоминать, какое сегодня число… И высчитывать, сколько времени длится задержка.

– О боже, – выдохнула я едва слышно.

Низ живота снова потянуло, будто нарочно усиливая момент.

Восемь дней. Задержка – целых восемь дней!

Так… Так, успокойся. Это еще ничего не значит! В последнее время было много стресса, который мог повлиять на цикл. К тому же эти ощущения, скорее всего, и предвещают, что скоро начнется. Но я все равно не могла игнорировать мысль о том, что я, возможно… Совсем маленькая вероятность, но вдруг?!

Приложив ладонь к животу, я зависла в своих плотных размышлениях. Буквально почувствовала, как если бы внутри меня что-то начало жить и расти. Боже, Эльза… Что же ты тогда творишь?! Какое право имеешь так вести себя?!

Беспощадная память нарисовала моменты: как я чуть не упала со стремянки в лапы злого пса, как неосторожно спрыгивала с забора, а еще как опасно приземлилась на пол, когда Астахов резал мои волосы. Теперь все это предстало в таком ужасном свете, что жар до испарины на коже пронесся в теле.

Нет, так нельзя. Я должна вести себя осторожно!

Даже если есть лишь маленький шанс, я не прощу себе, если уничтожу его! Я должна беречь себя. Больше ни в коем случае не провоцировать Астахова. В гневе он страшен, и пока я лишь в снисходительной мере ощутила это на своей шкуре.

Отныне все будет иначе.

Я буду вести себя тихо как мышка. Ведь что бы ни произошло за эти несколько недель, моя вера в то, что появление ребенка может повлиять на очень многое, только укрепилась. Невообразимым образом, но это было так! Словно крик интуиции: все было не зря. Не зря, Эльза! Не сдавайся.

В теле откуда-то появилась энергия. Вдохновение, стимул. Шмыгнув носом, я вытерла слезы, оперлась рукой о стену и поднялась с пола. Неловко одернув платье, заправила за уши выбившиеся пряди волос, затем неровной походкой, но уверенно направилась к дверям зала, возле которых стояло ведро и короб с чистящими средствами.

Вадим

Застегивая манжеты черной рубашки, я вышел из спальни в коридор и сразу поймал взглядом исподлобья Олега.

– Доброе утро, шеф! – мрачно поздоровался он.

Мои губы недовольно поджались. Я закрыл дверь и прошагал мимо охранника, будто не догадался, что он мялся здесь в ожидании меня.

– Ну и че ты тут сторожишь? – хмуро задал вопрос подчиненному, который пошаркал следом за мной.

Он сунул руки в карманы черных армейских штанов и дергано расправил плечи.

– Да я так, уточнить хотел… Насчет девчонки.

Кто бы, блядь, сомневался. Оглянувшись на Олега, я окинул его недвусмысленным взглядом и сухо предложил:

– Попробуй.

– Бедолага до сих пор внизу с тряпкой развлекается. Так мож, пора ее в комнату проводить?

Остановившись у двери кабинета, я предостерегающе качнул головой.

– Она все убрала? – холодно поинтересовался.

– Да какой… там же все в хлам, – не поленился напомнить охранник. – Но я подумал, мож, хорош уже на сегодня? Согласись, шеф, даже заключенным передышка полагается.