Я резко повернул голову и, задумчиво глянув на подчиненного, разочарованно заметил:

– Никак не могу взять в толк. Этой геморройной няше раз за разом удается развести тебя на жалость.

Олег на это криво оскалился.

– Вадим Николаич… При всем уважении – у меня нет привычки лохом прикидываться. Но если уж я топлю, то за справедливость!

Его настырный взгляд не давал усомниться в резонности его слов. Вот только у меня были свои понятия о справедливости.

– Передышка на еду и туалет, – отчеканил я стальным тоном. – В остальном – я вчера выразился конкретно. Или тебе нужно отдельно повторить?

Смирившись с тем, что разговор не прокатил, охранник шумно набрал в грудь воздуха и угрюмо отозвался:

– Не нужно. Я понял.

– Вот и молодец. Уясни еще кое-что, Олежа, – добавил я, шагнув к нему вплотную. – Каждый в этом доме будет отвечать передо мной одинаково. И твоя подружка под амнистию не попадает!

Олегу нечего было возразить. Вытянув губы, он уставился на свои солдатские берцы, а я холодно приказал:

– Иди. Занимайся своими делами.

Подчиненный зашагал к лестнице, и я до последнего не спускал с него глаз. Затем дернул дверь кабинета, где сразу прошел к массивному столу из красного дерева, на котором лежали необходимые документы. Заняв большое кожаное кресло, я лишь мазнул по ним взглядом и нажал кнопку питания на компьютере.

Напряженные пальцы потерли переносицу.

Дерьмовая ночь. Дерьмовое утро.

Некоторое время я неотрывно смотрел на монитор, справляясь с внутренним накалом. Нужно было мчать по делам, но меня будто гвоздями прибило к креслу.

В какой-то момент я взял мышку и подключился к камерам. Быстро нашел зал, где миниатюрная ссутулившаяся фигура почти слилась с колонной камина, которую скребла щеткой.

Задумчиво поглаживая щетину, я пристально наблюдал за каждым движением провинившейся девчонки. Как она роняла щетку от усталости, как вытирала предплечьем лоб, наверняка покрытый испариной, как пошатывалась, шагая к ведру и обратно. Наблюдал и ловил себя на мысли, что не испытываю абсолютно никакой жалости.

Это не первый раз, когда я мог позволить себе принять куда более жестокое решение. Но не принял. Продолжал упорно щадить пленницу.

Единственное, что однозначно трогало мою совесть, это вид неаккуратно обрезанного хвоста, который теперь метался по спине дочки Князева при малейшем движении. Мне нравилось, как было раньше. Поэтому никакого удовлетворения внутри из-за того, что пришлось укоротить ей прическу, я не улавливал.

В зал кто-то зашел. То ли сонная, то ли сосредоточенная на уборке девчонка даже не сразу заметила, что к ней приближается Шура с каким-то черным свертком в руках. Но когда заметила и обернулась, домработница с размаху швырнула в нее этот сверток. Теперь я увидел, что это было пальто, которое неудавшаяся беглянка по неосторожности выбрала для побега.

Я не отводил хмурый взгляд от монитора. Как-то нездорово Шура выглядела, что-то говоря провинившейся пленнице. Затем вроде угомонилась и собралась уходить, но внезапно сменила траекторию.

Не сразу понял, что на глаза домработнице попалось ведро с водой. И никогда бы не догадался, что она подойдет и толкнет его ногой. Достаточно сильно, чтобы ведро перевернулось, и вода грязной волной разошлась по полу.

Явно довольная собой, Шура не спеша зашагала к дверям, а я услышал, как скрипнула моя челюсть.

Не знаю, на что рассчитывала жена покойного Паши, но я не оценил этот фокус. И так достаточно закрывал глаза на то, что она себе порой позволяла больше положенного.

Медленно поднявшись из-за стола, я взял документы и из кабинета сразу направился к лестнице, по которой Шура как раз поднималась.

– Доброе утро, – глухо поздоровалась она, увидев меня.

Наверняка отметив мой недобрый взгляд, домработница поспешила пройти мимо, однако я не позволил.

– Задержись-ка. Есть разговор.

– Да? – со всем вниманием отозвалась она, как только я приблизился. – Что-то случилось, Вадим Николаевич?

В упор глядя на подчиненную, я наводящим тоном поинтересовался:

– Скажи мне, Шура… Сколько лет ты уже работаешь в моем доме?

Шура свела брови и озадаченно опустила глаза.

– Больше трех точно, – ответила она, начиная тушеваться.

– И за это время, – членораздельно проговорил я, – было такое, что я нуждался в твоей помощи, принимая какое-либо решение?

Растерянная домработница неоднозначно качнула головой.

– Что вы… имеете в виду?..

– Ты поняла меня, – сухо констатировал я. – Мне хоть раз требовался твой совет или участие в делах, выходящих за пределы твоих обязанностей?

Я заметил, как она сглотнула. Во взгляде пронеслась настороженность, и последовал тихий ответ:

– Нет.

Медленно втянув носом воздух, я шагнул к Шуре еще чуть ближе.

– Тогда с чего ты взяла, что можешь в обход меня создавать здесь кому-то напряг? – спросил, предостерегающе понизив тон.

Она не торопилась отвечать. Нервно поджала губы и забегала глазами, догадавшись, наконец, о причине моего внезапного внимания.

– Девчонка делает ровно то, что я сказал, – непреклонно пояснил я. – А если ты еще раз попытаешься ей добавить дел… Я позабочусь о твоих делах. Похоже, у тебя стало слишком много свободного времени.

Неловко сложив руки спереди, домработница глухо проговорила:

– Я поняла… Вадим Николаевич. Этого больше не повторится.

– Хорошо, – подвел я, смягчив тон. – Не разочаровывай меня, Шура. Тебе хорошо известно, что я делаю только одно предупреждение.

Перехватив напряженный взгляд подчиненной, я не спеша отступил и велел ей идти. Насупившаяся из-за неожиданного разноса Шура скрылась в коридоре, а я хмуро глянул на часы и шагнул на лестницу.

В тот же момент, как я спустился на первый этаж, в холл вышел Денис. Увидев меня, он резко затормозил и отрапортовал:

– Машина готова!

Кивком отпустив водителя, я намеренно замедлил ход, поравнявшись с приоткрытыми дверями зала. Девчонка не замечала моего внимания. Была слишком занята – сидя на корточках возле ведра, неловко собирала тряпкой воду с пола.

Волосы разметались по бледному лицу, измазанному сажей и копотью. Руки, ноги тоже были в грязи. Принцесса Рапунцель походила сейчас на трубочиста.

Трогательное зрелище.

Если бы не одно «но»… Она убирала последствия пожара, который сама и устроила.

Без сожаления отвернувшись, я принял пальто, которое принес мне услужливый Денис, и размашистым шагом направился к входной двери. День обещал быть долгим. В свое отсутствие отец не стеснялся подкидывать дел.