— Элор, это будет выглядеть логично: все знают, что ты не перевариваешь менталистов. Версия получается достоверной.

— Ты скрывалась из-за того, что менталистка? — строже спрашивает Элор.

Смотрит.

Опять он смотрит на меня так, словно видит впервые.

Изучает.

Ждёт ответа, но сам ничего не говорит. Не подходит ко мне, не берёт за руки, не уверяет, что это не имеет значения.

Он только ждёт моего ответа.

Сердце снова сбивается, и я уже ненавижу его за эту слабость.

— Я думала, ты отреагируешь на мой дар более агрессивно, — признаюсь я. — И я рада, что ты принял это спокойнее, чем я ожидала. А теперь давай вернёмся к делам. Тебе придётся заняться нашими королевствами, я помогу выстроить систему управления. Но у меня будет несколько условий: мы законодательно запретим деятельность Неспящих на нашей территории и создадим спецотдел, который будет отслеживать их связи в Новом Дрэнте. Лучше быть слишком мстительными, чем недостаточно резко отвечать врагам, а в Дрэнте закон о запрете деятельности Неспящих просится давно.

— Это разумное предложение.

— И менталистов ты притеснять не будешь. Они под моим покровительством. Личным.

Когда Элор наклоняет голову набок, его рыжие пряди соскальзывают с плеча, завитками рассыпаются по вышитому на рубашке узору:

— Так… ты… похожа на… себя.

Сердце снова пропускает удар. Спрятаться бы от этого взгляда, зарыться в меховые покрывала, не думать, но…

Киваю:

— Мне нужно было время, чтобы освоиться с новыми обстоятельствами. Теперь я отдохнула, пора заняться делами.

— Ты чего-нибудь хочешь? — грустно уточняет Элор, всё так же теребя ручку двери. Она неестественно изогнута его сильными пальцами, хотя совсем недавно была целой. — Помимо мести Неспящим?

Не знаю…

— Навести здесь порядок, — я вздёргиваю подбородок.

Моя спина вытянута до напряжения, до боли в мышцах.

Стать великолепной королевой, деяния которой сохранят в летописях, и уничтожить Неспящих — то немногое, что я могу сделать для угасшего рода Сирин. Последняя дань памяти последним драконам-менталистам Эёрана.

Сердце колет, но я стою с прямой спиной и спокойным выражением лица. У меня много дел, и распускать нюни просто некогда.

— Зачем? — Элор интересуется совершенно серьёзно, смотрит на меня потемневшим взглядом.

Простой вопрос, но он вводит в ступор. Элор не поймёт моего нежелания позорить род Сиринов: для него они и так опозорены предательством дедушки. Менталисты, особенно потомственные, кошмарны по определению. И рода больше нет.

Но как ещё объяснить моё желание организовать управление должным образом?

— Это наша территория, — напоминаю ровно. — Надо держать её в порядке, иначе какие мы драконы?

— Пф! — горько рассмеявшись, Элор качает головой. — Ты можешь рассказывать кому угодно, но только не мне. Не мне, потому что я знаю: ты с самого начала не хочешь наводить здесь порядок. Может, я не разобрался, кто ты на самом деле, но научился видеть, когда ты работаешь по необходимости, а не по желанию или уверенности в правильности того, что делаешь. Более того, уверен: ты сюда советовала отправиться только для того, чтобы не сталкиваться с Валерией, чтобы я не мог её слишком донимать, чтобы она, беременная, на эмоциях не раскрыла о тебе правду. Эти королевства — моя территория, они прилагаются ко мне, а ты не хотела нашего объединения, даже чтобы стать королевой. Так что давай, подумай ещё раз и скажи что-нибудь похожее на правду, а не эту ложь, будто ты прониклась тем, что мы семья, и это наша земля.

Элор остаётся у двери, но всё моё тело напрягается от порыва попятиться, словно на меня наседают, словно эти резкие, полные горечи слова скрадывают расстояние между мной и Элором, позволяют ему нависнуть надо мной.

— Ты прав, — мой голос разбивает эту иллюзию столкновения. — Я не чувствую эту территорию своей, но это не значит, что можно пускать всё на самотёк.

— Почему нет? — хмыкает Элор. — Теперь, когда я тебя нашёл, у меня нет причин сидеть тут и изображать приличного дракона с приданным. Можем улетать.

Моргаю.

Наплевательское отношение к делам, нежелание вникать в новые законы, ленивые подсчёты бюджета — всё это вполне вписывалось в страдания от действия нереализованной брачной магии, но совсем всё бросать? Отказываться от собственного гнезда?..

Хотя зачем оно Элору теперь? Он и раньше не спешил копать подземные апартаменты, значит ли это, что он перехотел избранную, стал слишком одиночкой, чтобы принять кого-нибудь в свою жизнь?

— О чём ты думаешь? — спрашивает Элор устало и, отпустив погнутую им ручку, прислоняется к закрытой створке двери. — Что за мысли крутятся в твоей голове?

Попроси меня о связи — и узнаешь!

Но я не произношу этого. Не уверена, что хочу сталкиваться с его мыслями и эмоциями. Мне нужен покой. Хоть немного покоя, передышка. Только их нет: как бы Элор ни относился ко мне, когда период размножения войдёт в полную фазу, инстинкты могут сработать. Да и Неспящие не будут ждать: мы упустили Ирдиса, он может найти их и предупредить о нашей попытке их прощупать…

Эта мысль обдаёт жаром, пробегает по нервам колючками: с этими разоблачениями и переживаниями мы не подумали о том, что Неспящие сами могут нами заинтересоваться. Могут пожелать отомстить за вторжение на их землю. И это было бы просто прекрасно! Мне не придётся их искать — сами придут!

Меня полностью захватывает эта блестящая перспектива:

— Я думаю, твоей семье надо усилить охрану. А нам это делать не стоит. Точнее, мы должны усилить охрану немного — для вида, как будто опасаемся, но не слишком, а на самом деле…

— Что? — теряется Элор. — Почему? О чём ты вообще?

— Мы расшевелили Неспящих. Нападать на дворец твоего отца им не с руки: там дракон с денеей, столетиями создаваемая защита. А мы цель более привлекательная: на чужом месте, слабее, с охраной попроще. Это отличный способ устроить им ловушку!

— В твоей жизни есть место чему-нибудь, кроме Неспящих?

Приходится тряхнуть головой, чтобы вырваться из лихорадочных прикидок, как всё организовать так, чтобы ловушки не заметили даже охранники дворца, потому что их верность под вопросом.

Элор смотрит на меня. Строго. И губы кривятся то ли горько, то ли презрительно.

— Раньше было. Раньше я надеялась возродить свой род и передать свои способности детям. Но теперь у меня осталась только месть Неспящим.

По лицу Элора пробегает едва уловимая судорога. Это его так перекашивает от осознания, что род менталистов мог возродиться, или понимает, насколько избранность выбила меня из колеи? Тысячу шестьсот лет назад основатель рода Аран был последним золотым драконом. Элор знает эту историю, мог проникнуться судьбой предка. Даже после становления рода правящим они несколько раз были на грани уничтожения. Должен Элор хоть немного понимать, в какой ситуации я оказалась, что чувствую?