услужение. Государство отнюдь не родина, Вадим. Родина – это мы. Любить нужно не государство, а родину, то есть себя. А мы ленимся ценить себя.

– Попахивает фашизмом… Объясню почему. Патриотизм и национализм тесно смыкаются, между ними пролегает тонкая грань, которую легко перешагнуть. Скажу больше, в каждом патриоте дремлет нацист, – безапелляционным тоном выразил он свою позицию.

– Выходит, ты тайный нацист, – запальчиво отпарировала она.

– Случается… Душа – переменчивая штука. Порой перехожу грань, однако не задерживаюсь, возвращаюсь. Существенное значение имеет то, чем ты руководствуешься при принятии окончательного решения.

– Любопытно знать, сколько перебежек ты делаешь на дню. Побыл на одной стороне, почесался, стало надоедать – перекинулся на противоположную. Там заскучал – потянуло обратно. Как перекати-поле. Неправильно кумекаешь, мой дорогой. Истинный патриотизм – враг фашизму, ибо заключает в себе лишь чистую любовь. Твой фашизм канул в прошлое, где он? Нет его! А любовь вечна!

– Почему мой фашизм? Я его не знаю и знать не хочу.

Ответ Вадима рассмешил Валентину. На этом спор завершился.

Некоторое время они молча поднимались по тропинке. Разговор возобновила Валентина.

– Вадим, знаешь, я так соскучилась по дому, – с грустью сказала она. – Иногда забываюсь. Часто мерещится, будто на минутку вышла из родного дома. Очень тянет туда.

– Тебе не нравится здесь? – Вадим сбавил ход.

– Да нет же! Просто чужбина есть чужбина, какой бы она прекрасной ни была. Согласись, что материнский обед вкуснее всяческих блюд,– далее с сожалением добавила: – Хотя здесь живется лучше. Знаешь, Вадим, мне кажется, если наши часто будут выезжать за границу, то они многое поймут, оценят свою жизнь и сделают соответствующие выводы.

Вдруг она резко остановилась, посмотрела на часы.

– У-у, – обеспокоено протянула. – Мы с тобой здесь умничаем, а новички уже, наверное, приехали. – Она устремилась вперед. Вадим рванулся за ней.

– Да не беги ты так, устанешь. Подумаешь, потопчутся какие-то минуты, невелика беда.

– Какие-то минуты торчать обязана я. – Она увеличила скорость.

«Действует по уставу», – подумал он и неслышно засмеялся.

Они скоро поднялись наверх: подъезд к гостинице был пуст.

– Пронесло, – выдохнула Валентина.

– Редкое везение, – пошутил он.

– Вместе встретим или как? – Валентина сосредоточенно смотрела на него.

– Я уйду, – угадал по глазам ее желание. – Будем действовать как иностранцы, по уставу.

Он не ошибся: его намерение она приветствовала красноречивым взглядом.

– Тогда поднимусь к себе, позвоню в агентство, – сказала.

– Если новички начнут безобразничать, дай мне знать. – Он угрожающе нахмурил брови.

– Обязательно, покажешь им кузькину мать, ты это умеешь. Да, чуть не забыла, сегодня задержусь, сам понимаешь.

Она ушла, он отправился домой.

ГЛАВА 13

Ранним утром Вадим, пробудившись ото сна, по обыкновению, бесшумно встал с постели. На кухне приготовил легкий завтрак. Поставил кофейник с водой на незажженную конфорку плиты. Встал перед зеркалом, высунул язык, погримасничал. После вышел во двор.

Собаки, учуяв его появление, ринулись к нему.

– Тс-с, не шуметь, – приставил палец к губам.

Животные послушно остановились, замерли на месте. Он подошел к ним. Первой стояла Джулия, Ромео беспрекословно уступал ей место. Вадим присел возле них. Джулия придвинулась поближе. Ромео лег на брюхо, прильнул к его ноге.

– Ждали меня? Напрасно, скажу я вам, – начал он, – надеялись на то, что я отменю вчерашнее постановление. Смею разочаровать вас – я, словно скала, тверд в своих решениях. Не отступаю от собственных позиций. Не подхалимствуй, Ромео. – Вадим пошевелил ногой, собака опустила голову на лапы. – Вчера о чем мы договорились? Запамятовали? Мы вчера условились о том, что переходим на скользящий график, то есть не каждый день, вернее, не каждое утро, будем проводить творческие встречи. Вы дружно, без малейших колебаний проголосовали за данную резолюцию. Если мне не изменяет память, Ромео все порывался выступить в защиту постановления. А вы, Джулия, понимающе кивали мне. И что я вижу теперь?! Делаете вид, словно ничего не было, бежите ко мне с намерением увлечь на морской берег. Своим поведением вы вероломно нарушили совместно принятое решение. Не признаете устав! Заговор наяву! Мне горько, я в глубокой печали. —Вадим закрыл лицо руками. —Предан. За что? – произнес плаксивым голосом.

Ромео, встревожившись, встал на лапы. Джулия лизнула руку.

– Не подлизывайтесь, покиньте меня. Невмоготу вынести ваше предательство. Зациклились на чудиле. Все подбиваете к тому, чтобы вновь и вновь рассказывал о его позоре. Ну сколько можно? Нет, отстаньте, оставьте меня, я в глубокой печали.

Он испустил тяжелый вздох. Затем, резко отнял руки от лица:

– Ну, как я вас разыграл? – весь светился от радости. Джулия продолжала смотреть на него, Ромео опять лег на брюхо.

– Джулия, что вы вытворяете с Ромео? – внезапно в потрясении спросил он. – Несчастный мальчик от упадка сил валится на землю, будто подкошенный. Пожалуйста, поделикатней, со страстью-то! Подозреваю, вы сразу врываетесь в его убежище, стоит ему, бедняжке, чуть высунуться из конуры. Без прелюдий вызываете на интим! Почему игнорируете поцелуи?! Почему не ждете, когда он робко, с лаской коснется вас? Видите, до чего его довели – он на предпоследнем издыхании. Не удивлюсь, если ночью бедняжка заметается в горячке. А вы, Ромео, получили по заслугам, ибо не следуете моим наставлениям. Ведь учил : во избежание срыва – а он произойдет при таких нечеловеческих нагрузках – начинать надо с малых оборотов. Берегите себя! Вот мой совет: в начальный момент штурма Джулии не теряйтесь – убегайте. Бегите от нее и одновременно посылайте ей правой лапой воздушные поцелуи. Уж поверьте, Джулия поневоле начнет игриво усмехаться. Усмешки раззадорят вас, начнется естественный внутренний процесс. И только после, когда почувствуете в себе силу, снижайте темп бега, разворачивайтесь, повернитесь лицом к ней, идите на сближение…

Вадим заметил, что Джулия неожиданно забеспокоилась.

– Быстро разбежались, – приказал шепотом, – чтоб не видно было вас.

Собаки помчались к своим конурам. Вадим спешно направился в дом.

Когда вошел внутрь, Валентина выходила из спальни.

– Ты здесь? – с удивлением и одновременно удовлетворением спросила она.

– А где мне еще быть? – пожал он плечами.

– Там, где бываешь по утрам.

– Тебе кофе или чай? – увернулся от неприятной темы.

– Кофе. – Услышав ответ, сразу удалился на кухню.

Валентина оделась скоро, была уже готова к выходу. Она, как правило, не заставляла себя ждать – не любила долго прихорашиваться перед зеркалом. Да и здоровая, гладкая кожа лица не нуждалась в специальном уходе. Вообще, была на редкость странной женщиной – не увлекалась ни дорогой косметикой, ни золотыми украшениями, ни изысканными нарядами. Первостепенное значение придавала опрятности.

Она села, отпила горячего напитка.

– Кофе стало такой же необходимостью, как и одежда, – заметила.

– Кофе советую пить днем.