Он тотчас с полным вниманием посмотрел на нее:

– Ты, Валя, задала мне вопрос, а могут ли сто пятьдесят человек с комфортом уместиться…

– Можешь не продолжать – оборвала его – вспомнила. Посмотри на бугорок, – приказала.

Вадим тут же кивнул

– Если площади не хватит, нужно срыть эту горку. Я поковырялась в ней лопатой – куча мягкой земли. Могла бы и одна сровнять, да времени не было. – Вадим впал в изумление, но скрыл взгляд. – За бугорком, я посчитала, ровно девятнадцать метров ровной земли. Думаю, хватит. Если учесть ширину пляжа, должно хватить.

Вадим с готовностью поддакнул.

– Что-то я еще хотела сказать… – Она сосредоточенно потерла лоб пальцем.

Вадим терпеливо ждал.

– Да, о детях! – воскликнула. – Разместим по пляжу фигурки популярных героев из мультфильмов. Соорудим качели, карусель. Может, еще что-нибудь – надо поразмыслить. Иностранцы прижимистый народ, но ради детей раскошелятся.

Валентина замолчала в размышлении.

– Кажется все, – заключила она. – Само собой разумеется, что необходимо обзавестись водными лыжами, скутерами, лодочками.

– Снаряжением для подводного плавания, – продолжил перечень Вадим.

– Тоже неплохо. Вадим, не прогадаем. Я тщательно обдумала все, взвесила. Потратимся, но прибыль получим сторицей. У меня есть одна задумка, потом, дома расскажу.

– Валя, мне приятно сознавать, что ты у меня крепкий хозяйственник, – откровенно признался Вадим.

– При всех условиях главная роль принадлежит тебе. Потому что ты мужчина. Выкажи мужскую волю, целеустремленность. Добивайся того, что необходимо, я от тебя многого не требую. Я же, со своей стороны помогу, не увильну. Договорились?! – Было ясно, что его согласия не требуется.

С моря до них донесся зов: две купальщицы приглашали искупаться.

– Завтра, – крикнула она им на английском языке.

– Ты ходишь на курсы? – спросил он.

– Через месяц заканчиваю. Я же в основном на английском общаюсь с ними, очень помогает.

– Прогресс есть, успехи налицо, точнее – на слуху, – похвалил Вадим, поспевая за ней: они поднимались к гостинице.

– Дежурный комплимент или прямая правда? – громко спросила она, польщенная оценкой.

– Святая правда!

– Приятно слышать, тем более от тебя. Хотя, если честно, с незнакомцем теряюсь, забываю слова, путаюсь, обидно даже.

– Ничего, со временем появится уверенность.

У Валентины появилось желание порассуждать вслух.

– Знаешь, Вадим, у них есть много хорошего, чему не грех научиться и нам, – начала она. – Они совсем не похожи на нас – будто запрограммированные роботы. Вот послушай, как они мне представляются. Мне порой кажется, Вадим, что эти иностранцы когда-то, в какой-то день собрались вместе и составили программу. Сказали одной группе – вы будете заниматься этим делом. Другой – займитесь такой работой. Потом третьей, четвертой и так далее. Разработали устав, в соответствии с которым наделили друг друга правами и обязанностями. Подписались и разошлись. С тех пор живут только по уставу. Каждый делает то, к чему обязали, понимаешь. Такой порядок возвели до идеологии. У них эта программа вошла в плоть и кровь. Приведу простой пример. Если у кого-то из наших испортится, например, бытовой прибор, то он обязательно начнет копаться в нем сам. Они же непременно вызовут мастера. Даже при малейшей неисправности не утруждают себя. Я вначале думала, – и посмеивалась, – что они по своей природе лишены смекалки, творческого подхода. Ошибалась! Они просто любят порядок, соблюдают его даже в мелочах, потому что оберегают себя от лишних хлопот. Иностранцы ценят жизнь! Отсюда они требовательны друг к другу и в то же время исполнительны. Живут и действуют по уставу, понимаешь? Пример, достойный внимания.

– Послушать тебя, мы попали в идеальное общество, вот не думал, – откликнулся он.

– Вадим, не иронизируй, зачем так? Нет, не все мне в них нравится, но их устремленность к благоустройству собственной жизни я приветствую.

– А заниматься доносительством, стучать втихаря друг на друга, что это – элемент благоустройства, обязывающий пункт устава или блажь, объясни, пожалуйста.

– Не совершишь проступка, не донесут.

– Красиво у тебя получается – оказывается, у них нет чувства зависти. Если и нагадят, то только по справедливости.

– Смешной ты, Вадим. Я имела в виду нечто другое. Чувство зависти есть у всех, ничто человеческое им не чуждо. Но они не спалят твой дом. Ограничиваются тем, что неприязнь прячут за вежливой улыбкой, разве это плохо?

– Согласен, мастера лицедействовать. Широко улыбаются, а после торопятся настучать. А что касается культуры общения, то здесь, согласен, мы в чем-то уступаем им, но в чем-то и превосходим. Не бывает так, чтобы один народ во всех отношениях был лучше какого-нибудь другого.

– Вадим, ты меня не слушал. С чего ты взял, что я их идеализирую. Повторяю, не все мне в них нравится. Приведу примеры…

– Но и ты не слушаешь меня, – прервал он ее. – Предоставь, пожалуйста, возможность закончить мысль. Причины наших минусов надо искать в нашей жестокой истории. Имея за плечами прошлое, полное бедствий и несчастий, трудно выносить любезную улыбку…

– Историю творит сам народ. Что посеешь, то и пожнешь, – вмешалась она.

– Постарайся не перебивать, прошу. Не возражаю, историю делает народ. Гераклит говорил: характер человека – судьба человека, характер народа – судьба народа. Оспорить его утверждение весьма проблематично. Но правила без исключений не существуют. В отношении моего народа хочу заметить, что на его жизнь и на его историю повлияли внешние факторы, они ощутимо изменили ход развития общества. Тут сказались местоположение, суровый климат, вражеское окружение и зависть со стороны соседей, к твоему сведению. Приплюсуй к ним некоторые недостатки характера нашего – нет идеального народа – и тогда придешь к объективному заключению, поймешь, что нашему народу, попросту говоря, не повезло.

– Почему не повезло? Мы самый счастливый народ, нас всегда ждет большое будущее – самое прекрасное и лучшее на свете, только вот прошлое и настоящее почему-то постоянно ужасные, – с грустной иронией заметила она. – Это и есть наша история.

Вадим, неужели так трудно понять, что существует один, решающий фактор: любить себя. – Она прекратила движение, пристально посмотрела ему в глаза. – Я поняла главную истину: если любишь себя, с тобой вынуждены считаться. Понимаешь, мы с европейцами разнимся в отношениях к государству. Государство, я так понимаю, – это сонмище служивых людей, которые, по существу, являются слугами народа. Возложили сами на их головы короны, перед ними трепещем и не стыдимся этого, вот в чем закавыка. А все потому, что не заботимся о чувстве собственного достоинства, а проще говоря, не ценим себя, зато любим жаловаться на тяжелую судьбу. Загадочный народ, и вправду, не понять нас. А вот эти мыслят и действуют по-иному, считают, что государство на то и есть, чтобы нанимать его себе в